Должное и сущее в праве

Сущее и должное как категории философии права

Фраза одного из современных политиков «хотели как лучше, а получилось как всегда» достаточно красноречиво показывает, что многие знают «как должно быть». Но между «должно быть» и «есть» проходит некая черта, отделяющая желаемое от действительного, цель от результата. В правовой сфере дилемма «как должно быть» и «как есть» проявляется в форме взаимосвязи, взаимосогласования сущего и должного.

Сущее в самом широком смысле представляет собой наличное бытие. В контексте права можно сказать, что сущее – это наличная правовая реальность, это то, что есть в действительности.

Должное – это то, что должно быть, это целеполагаемый результат, модель-телеотип, идеальная конструкция будущей необходимой правовой реальности.

Несовпадение, рассогласованность сущего и должного возникает на основе двойственности права как социального явления. Суть этой двойственности заключается в том, что по функциональному предназначению право выступает регулятором целеполагаемых общественных отношений, но одновременно является и формой общественных отношений, результатом их регулирования, формой существования общества как деятельности людей.

Из этого следует не только то, что право создается обществом, людьми, но и отсутствие адекватности, полного совпадения между всеобщим регулятивом и фактически складывающимися отношениями в обществе. Деятельность отдельного человека регулируется внутренне и внешне, следовательно, и на индивидуальном уровне регулятивы и фактическое поведение человека не совпадают.

Такой «клубок» взаимопереплетений регулятивов, фактических отношений, ожиданий, целей, результатов, их различий в системах субординации (соподчинения) и координации (рядоположенности) делает проблему сущего и должного сложной в теоретическом отношении (например, рассмотрение сущего и должного как объективного и субъективного, материального и идеального), но чрезвычайно важной для практики.

Опыт жизнедеятельности человечества свидетельствует о том, что сущее и должное, находясь на разных уровнях рассогласования, всегда существуют как рассогласованное единство. Полное совпадение реальности с идеалом в правовой сфере – явление невиданное. Тем не менее, история философско-правовой мысли сопровождалась идеальными конструкциями, основанными на максимальном совпадении сущего и должного. В форме модели-прототипа таков был «золотой век» Гераклита и Платона, «град Божий» Августина Аврелия, а в форме модели-телеотипа – коммунизм К. Маркса и «вселенская теократия» В. С. Соловьёва. Эти модели оставались лишь мечтаниями – о прошлом или о будущем. Однако они свидетельствуют о важности и необходимости максимального сближения сущего и должного для оптимального функционирования общества, сохранения и приумножения человеческого в Человеке.

В философско-правовой мысли взаимодействие и взаимоотношение сущего и должного рассматривается в различных контекстах: как взаимосвязь свободы (сущее) и необходимости (должное); как соотношение нормы (должное) и поступка (сущее); как соответствие ценности (должное) и ценностного отношения (сущее) и т.д. В практическом аспекте проблема сущего и должного выражается как несовпадение целей и результатов деятельности на социетальном и на индивидуальном уровне.

В данном случае взаимодействие сущего и должного рассматривается в контексте взаимосвязи предписания, выраженного

правовой нормой, и исполнения нормативного требования, выраженного определенным действием или бездействием. Кроме того, еще раз подчеркнем, что сущее и должное имеют, по крайней мере, два аспекта – социетальный и личностный. Последний детально рассматривается педагогической этикой и педагогической теорией в целом. Поэтому основное внимание мы уделим общесоциальному, философскому аспекту взаимосвязи сущего и должного.

Должное как социальный феномен рассматривается деонтологией – наукой о должном и долженствовании. Один из основных вопросов деонтологии сводится к причине возникновения и механизму формирования нормы как должного. Существует несколько подходов к его решению.

Исторически первый подход, связанный с исследованием нормы как общего блага, предполагает, что люди сначала должны рационально осознать свои потребности и интересы, свое «благо», а затем на основе этого осознания сформулировать норму-требование. В действительности возникновение нормы и осознание ее «благости» – события неодновременные. Скажем, запрет на инцест возник задолго до рационального осмысления вреда кровосмешения.

Примерно такие же контраргументы можно выдвинуть и против второго подхода. Он основывается на договорной теории возникновения норм должного и является по сути интерпретацией учения Т. Гоббса о понимании людьми вреда анархии и произвола. Во-первых, историческая практика, в том числе и современной России, свидетельствует об обратном: самоограничение индивида в условиях конкуренции зачастую ставит его в менее выгодное положение по отношению к тому, кто «договор» нарушает, или себя не ограничивает. А во-вторых, исследования историков и этнографов показывают, что и «договорное» обоснование норм неизбежно приводит к рациональному осознанию полезности самоограничения, пониманию того, что будет, если нормы исчезнут.

По-видимому, изначально нормы возникали стихийно, в результате практического отбора, закрепляясь в обычаях, обрядах, традициях. И лишь затем они рационализировались, обосновывались как должное, как безусловная необходимость. Завершающий этап формирования должного – его закрепление в качестве ценности, «завета богов» или норм естественного права.

Безусловно, практический отбор должного, норм основывался на оптимизации общественной жизни, на естественных потребностях и интересах людей. Скажем, невозможно представить даже на уровне здравого смысла (т.е. дорационального знания) человеческое сообщество, в котором воровство или убийство – общепринятая норма. Такое сообщество обречено.

Обретя статус общеобязательности, должное, отраженное на уровне теоретического сознания, становится одной из центральных категорий философии права. В этом качестве оно выступает в философско-правовых концепциях древнекитайских легистов (принцип «фа» – наказание), древнегреческих атомистов, Сократа, стоиков, киников, И. Канта и С. Кьеркегора.

Так, атомист Демокрит полагал, что в основе эвтюмии как цели человеческой жизни лежит чувство долга, внутреннее требование «не делать ничего непристойного».

У Сократа долг и долженствование приобретают качества блага как наивысшей ценности. Правда, он выводит долженствование из внешней стороны человеческого действия, из норм и правил, установленных государством.

На внутреннюю, моральную сторону долженствования обратил внимание И. Кант. Внешний долг, уверял он, подчиняется внутреннему выбору и свободной воле, а повиновение долгу дополняется стремлением к благу.

Высказывались и противоположные точки зрения. Например, экзистенциалисты повиновение долгу считали несовместимым с подлинным человеческим существованием. Наиболее четко эта позиция выражена у К. Ясперса, для которого «Я должен» всегда должно подчиняться «Я хочу». Д. Росс и П. Ноуэлл- Смит полагали, что должное возникает, когда происходит рассогласование естественной природы людей и предъявляемых к ним требований.

Два подхода к пониманию сущности должного сохранились и поныне: один из них усматривает в должном понуждение и ограничение; другой – самовыражение личности, проявление «Я», собственный закон человека.

Некоторые исследователи рассматривают проблему сущности должного через соотношение предписания (нормы) и ценности. Думается, что такое противопоставление весьма условно, ибо должное одновременно включает в себя требование следования норме и цель (идеал), к которому это следование ведет. Другое дело, что такой идеал может быть неконкретным, аморфным, расплывчатым. Равно как и то, что могут быть избраны не те идеалы, нормы, средства и способы их достижения.

В данном случае философы, раскрывая суть одного и того же, акцентируют внимание на разных функциях должного. Те, кто подчеркивают мировоззренческую роль должного, рассматривают его как ценность; а те, кто отдают предпочтение методологической роли, видят в нем предписание, норму, требование.

Анализ сущности должного и сущего позволяет уточнить причины их несовпадения. Как уже отмечалось, предварительным условием несовпадения выступает двойственность права как социального явления. Также имеет значение механизм формирования социальной необходимости. Складываясь из отдельных потребностей и интересов, социальная норма (закон) как бы усредняет должное и сущее, порождая несовпадение желаемого и фактического.

Кроме того, на согласование или рассогласование сущего и должного влияет множество объективных и субъективных факторов – идеология, традиции, политика, экономические возможности, степень цивилизованности, уровень правовой культуры и прочее и прочее. Перечислить их все невозможно, да в этом и нет необходимости. Гораздо важнее показать, что собой представляет сущее как реализованное должное. Должное предстает как целеполагающееся, как идеал или норма должного поведения. Должное реализуется, возникает результат целеполагавшегося, т.е. сущее. Однако оно включает не только результат, т.е. целеполагавшееся, но и последствия.

Последствия – это то, что не целеполагалось, но стало сущим. Причем последствия могут как усиливать результат, находясь в русле целеполагавшегося, так и противоречить целеполагавшемуся, снижать значимость результата, и даже перечеркивать, дискредитировать его. Именно так произошло с вполне здравым замыслом М. С. Горбачева внедрить в Советском Союзе трезвый образ жизни; или, скажем, предпринятыми усилиями навести в Чеченской Республике конституционный порядок, сведенными на нет «авантюрой» 1995–1996 гг.

Значительное влияние на достижение целеполагающегося, на превращение должного в сущее оказывает выбор средств и способов реализации. Именно здесь подстерегает опасность правового макиавеллизма. Попытки реализовать должное в сущее неправовыми средствами и способами (террактами, репрессиями и т.п.) не могут не дискредитировать самоё должное как идеал. Что вовсе не исключает достижения результата (вспомним насильственную коллективизацию), но, как показывает исторический опыт, лишь временного.

Таковы общефилософские основания взаимосвязи сущего и должного, однако в различных сферах жизнедеятельности общества эта взаимосвязь имеет специфику.

  • Против такого понимания сущего выступают представители экзистенциализма, для которых сущее не является бытием.
  • Модель, воспроизводящая в идеальной форме уже существовавшее, прошлое.
  • Модель, воспроизводящая в идеальной форме будущее, целеполагающееся.
  • См. следующую главу «Право как общее благо».
  • См. более подробно: Гончарук С. И. Законы развития и функционирования общества. М., 1977.

Этот принцип заключается в обязательном соотнесении двух планов — должного и сущего (существующего). Любое из педагогических явлений может быть верно понято и оценено только в сопоставлении с нормой (должное). Педагогические инновации, перспективы могут быть поняты и приняты только после сопоставления с существующим состоянием современной теории и практики.

Единство исследовательской и практической учебно-воспитательной работы.

Опытно-экспериментальная работа должна способствовать совершенствованию педагогического процесса, улучшению содержания методов, форм организации работы с детьми. Необходимо прогнозирование хода и результатов работы, сильных и слабыхфакторов, способных оказать существенное влияние на итог работы, своевременная диагностика может способствовать выявлению и коррекции негативных явлений практики.

Методологические характеристики исследования.

Обоснование исследования в свете методологических характеристик. Методологические характеристики исследования: проблема, тема, актуальность, объект и предмет исследования, цель и задачи исследования, гипотеза, новизна, значение для науки и практики.

Анализ учебных исследовательских работ с точки зрения выявленных методологических характеристик. Совместная работа по обоснованию курсовой работы по условно сформированной теме (на выбор студентов).

Когда принадлежность планируемой, осуществляемой или завершенной работы к науке I подтверждена, необходимо ее осмыслить в свете более детальных методологических характеристик.

Разумеется, исследовательская работа — дело творческое, но исследователю необходимо овладеть основными правилами и процедурами, а также способами оценки своей деятельности, которые составляют своего рода «грамматику» научной работы. Анализ опыта и методологии научных исследований позволяют определить минимальный перечень методологических категорий, выступающих как характеристики педагогического исследования в процессе его проведения и взавершенном виде. В.В. Краевский выделяет следующие характеристики:

— проблема
— тема
— актуальность

— объект исследования
— предмет исследования
— цель

— задачи

— гипотеза и защищаемые положения

— новизна

— значение для науки и практики.

Проблема.

По мнению В.В. Краевского, исследование начинается с определения проблемы,которая выделяется для специального изучения. Ставя проблему, исследователь отвечает на вопрос: «что надо изучить из того, что раньше не было изучено?» Проблема — это область неизвестного в научном знании, «белое пятно на карте науки». Выявлять ее и сформулировать совсем не просто. Для этого нужно:

1. много знать;

2. знать каких знаний не хватает.

Проблема в научном исследовании выступает как осознаваемое исследователем противоречие, разрешение которого может дать принципиально новое научное

знание.

Тема.

По мнению В.В.Краевского, проблема должна найти отражение в теме исследования.

Вопрос о том, как назвать научную работу, отнюдь не праздный. Тема должна, так или иначе, отражать движение от достигнутогонаукой, от привычного к новому,содержать момент столкновения старого с новым.

Актуальность

Выдвижение проблемы и формулирование темы предполагают обоснование актуальности исследования, ответ на вопрос » Почему данную проблему нужно в настоящее время изучать?»

ДОЛЖНОЕ И СУЩЕЕ – категории, в которых отражается существенная для морали противоположность между фактическим положением дел (поступком, психологическим, общественным состоянием) и нравственно ценным, положительным положением дел. Категория должного, противоположного сущему, необходимо присутствует в представлении о моральном идеале. Императивный характер нравственной ценности делает антитезу должного и сущего· существенным моментом в движении человека к воплощению своих ценностных представлений. История нравов и нравственной философии свидетельствует о неустранимом желании морального сознания восстановить единство, придать должному реальное бытие; целесообразная и ценностно ориентированная деятельность человека и есть такой бесконечный процесс онтологизации ценного и нормализации сущего. Без противоположности должного и сущего нет нравственности, но без их сущностного единства нет сознания и сознательной жизни вообще.

Антитеза должного и сущего исторически возникает в ситуации, когда традиции культурной жизни перестают быть источником духовного единства, а становятся предметом спора и критики, побуждаемой в особенности прецедентом отступления от нее: божественный миропорядок, каждый элемент которого целесообразен и благ, безнаказанно нарушить нельзя; «просто» традицию – возможно. Традиция становится предметом культуры, утрачивает для ее нарушителя монополию ценностной нормальности и противополагается факту отступничества как должное – для ее приверженцев. Возникновение в культуре рефлектирующей нравственной субъективности (семь мудрецов античной Эллады) совпадает по времени с появлением антитезы традиционного и произвольного как должного и сущего (Гесиод и Гераклит в Элладе, та же роль принадлежит мудрецам ведической ортодоксии в Индии). Эти категории представали как диаметрально противоположные. Кроме того, если должное для консервативного моралиста представлялось недостоверным, то должное для субъективно-прагматического моралиста обладало прерогативой повседневно-наглядного и психологически удостоверяемого факта. Только первый испытывал потребность в метафизическом (онтологическом) обосновании своего должного; только для него должное становилось метафизико-этической проблемой, утрачивало психолого-историческую достоверность. Отсюда потребность вернуть должное к некоторому сверхчувственному источнику, постоянную связь с которым сознавал традиционный человек. Между тем это означало признание должного неявно сущим и даже подлинно сущим, которым оно должно стать и явно – при исполнении нравственных предписаний, возвращающих хаос субъективности к стройному космосу, достойному ценности. Не успев распасться, единство должного и сущего подтверждалось вновь именем морально-предписывающего умозрения. Напротив, для антропологического моралиста единство должного и сущего распавшимся никогда не представлялось, ибо он не видел в должном категории метафизического порядка и того, что утратило эмпирическую историческую достоверность; человеческая же реальность морали произвола ему дана непосредственно: он обосновывал моральные нормы натуралистически. Для него должное есть вечно-сущее, пока существует человек, и потому движение к идеалу представлялось ему лишь отрицанием ценностного сознания от всякого рода метаисторических идеалов; для того, чтобы соответствовать его норме, сначала требуется сила скепсиса и нигилизма, а затем последовательность и подлинность самореализации естественного человека и сообщества в полноте развития их (отвлеченных друг от друга и от метафизического средоточия) способностей. Для одной школы моралистов должное изначально и сверхъестественно, тогда как для другой оно естественно и лишь постольку изначально. Спор между двумя традициями понимания единства должного и сущего, в Элладе персонифицированными в этических учениях Платона и Аристотеля, проходит через всю историю европейской этики.

Для моралистов первого рода должное метафизически реально и поэтому при всей своей идеальности есть все же не умственная абстракция, а факт. Для моралистов второго рода оно физически реально, а всякая иная идея должного не имеет логического смысла и связи с представлением о фактах объективного мира как единственно достойном человека предмете знания. В той мере, в какой во второй школе моралистов могли обратить внимание на саму разнородность знания о должном и сущем и на проблематичность дедукции первого из второго, понятие должного не выражается исчерпывающе фактами объективности; онтология должного тем самым вытеснялась из объекта, признавалась реальностью самого сознательного субъекта морали. Это положение дел зафиксировал Д.Юм, поставив проблему онтологического и познавательного статуса должного: из фактического знания не следует ценностное, или, во всяком случае, такое следование непостижимо. Спекулятивный разум, как и эмпирический рассудок, имеет дело лишь с неким уровнем данности, из которого неправомерно заключение о ценности. Впрочем, несмотря на эту констатацию, сам Юм дал такое решение проблемы морального знания, которое также исходило из фактичности; выделялся только особый род сущего – свойства эмпирической субъективности, знающей о себе и другом в непосредственном моральном чувстве. Для моралиста-антрополога вопрос стоял вообще не о должном и сущем, а о разуме и чувственности как способностях морального знания. Тем самым рациональный дескриптивизм просветителей он заменял иррациональным дескриптивизмом; запрет на употребление императивного языка в морали имел следствием расцвет натурализма; онтологичность должного подпала под сомнение; этику как ценностное знание могли объявить беспочвенной.

Радикальное преодоление этого затруднения было предложено Кантом, пересмотревшим само понятие морального разума; разум предстал не как способность понятийного синтеза налично данного (фактов эмпирии), но как способность свободного полагают идей, которым лишь до известной степени может быть дан чувственно-символический аналог, но которые сами полагаются совершенно независимо от порядка природы (сущего). Разум как самодеятельность идеально-ценностного полагания обладает в философии Канта приматом (первенством) перед теоретическим разумом. Примат ценностного разума перед теоретическим означал и примат должного перед сущим. Отсюда замысел начать с чистой теории должного, полагаемого человеческим разумом; сущее – чувственный мир и природа субъекта – попадает в поле зрения такой этики лишь впоследствии, как объект воплощения чистых ценностей должного, объект практического разума, «материал долга». Тезис познавательной разнородности идеи должного и понятия сущего признается даже радикальнее, чем у Юма, но предлагается иной порядок этих идей в системе этики: переход от должного к сущему, и для того принимается способность разума, принципиально необъективируемая, более того, сама становящаяся субъектом всякой объективации. Первофактом этики стало долженствование; самосознание разумной воли отождествилось с сознанием должного. Однако на этику Канта еще влияли натуралистические стереотипы новоевропейской философии; в чистом виде этика практического идеализма была развита в ранней системе учения И.Г.Фихте.

Впрочем, окончательным решением проблемы это не могло быть. Должное, обрело примат и с ним – свободу от натуралистической критики, но и оно требовало онтологической основы, опосредования с метафизикой сущего. Эту онтологизацию могло дать представление о воле и провидении Бога как высшей свободе (поздний Фихте, отчасти Шеллинг и йенские романтики) или новая метафизика ценности (в неокантианстве Баденской школы). Своеобразная попытка онтологизации кантианского долженствования дана в философии государства Гегеля. Между тем уже в среде романтических философов (Шопенгауэр) была предложена оппозиция этике практического идеализма во имя естественного человека. Апология естественности вела к возрождению антропологизма в этике. Прогресс эмпирического знания сделал научность образа человека критерием его верности, и все это воскресило натуралистическую и описательно-историческую идею этики; самая проблема должного отошла на второй план из-за догматизации натуралистически понятого единства должного и сущего. Лишь с началом 20 в. этот образ человека подвергается новому сомнению, и гуманитарное сознание восстанавливает идею творческого полагания ценности (экзистенциализм, персонализм); вновь осознается недостаточность натурализма для решения проблемы должного и сущего. 20 век возвращается к постулату о культурно-ценностной основе всякой реальной идеи долженствования, и основа единства должного и сущего вновь полагается в духовном мире человека как существа, полагающего и реализующего ценности.

А.К.Судаков

123

Свойства права. Сущность права. Аксиологическое измерение права

Право– нормативная регулятивная система общества; многообразие регулируемых источников, которые исходят от общества.

Можно выделить следующие подходы к изучению сущности права:

1. Классовый, в рамках которого право определяется как система гарантированных государством юридических норм, выражающих возведенную в закон государственную волю экономически господствующего класса (здесь право используется в узких целях, как средство для обеспечения главным образом интересов господствующего класса);

2. Общесоциальный, в рамках которого право рассматривается как выражение компромисса между классами, группами, различными социальными слоями общества (здесь право используется в более широких целях, как средство закрепления и реального обеспечения прав человека и гражданина, экономической свободы, демократии и т. п.).

Наряду с этими основными можно выделить и религиозный, и национальный, и расовый, и иные подходы к сущности права, в рамках которых соответственно религиозные, национальные и расовые интересы будут доминировать в законах и подзаконных актах, правовых обычаях и нормативных договорах.

Иначе говоря, сущность права многоаспектна. Она не сводится только к классовым и общесоциальным началам.

Можно выделить следующие объективные свойства права:

1) Нормативность;

2) Общеобязательность;

3) Принудительность;

4) Формальная определенность;

5) Системность;

6) Динамизм и стабильность;

7) Реальная применимость;

Аксиологическое измерение права. Ценность права, согласно либертарно-юридической аксиологии, состоит в том, что право является всеобщей, необходимой и общеобязательной формой выражения таких фундаментальных человеческих ценностей, как равенство, свобода и справедливость.

При этом право как форму фактических отношений (а вместе с тем и формальные компоненты этой правовой формы — равенство, свободу, справедливость) нельзя смешивать с самими фактическими отношениями, с фактическим содержанием общественных отношений, опосредуемых и регулируемых правовой формой. Так что равенство, свобода и справедливость — это правовые формальности, а не фактичности, это формально-содержательные (а не материально-содержательные, не эмпирические) компоненты, свойства и характеристики права и правовой формы.

В аксиологическом плане такая юридико-формализованная концепция права позволяет обоснованно утверждать, что речь идет именно (и только) о правовых ценностях, а не о моральных, нравственных, религиозных и иных неправовых ценностях. Причем правовые ценности — в силу абстрактной всеобщности права и правовой формы — носят по определению всеобщий и общезначимый (и в этом смысле абсолютный, а не относительный) характер. Право тем самым в своем аксиологическом измерении выступает не просто как неформализованный (формально-фактический) носитель моральных (или смешанных морально-правовых) ценностей, что характерно для естественноправового подхода, а как строго определенная форма именно правовых ценностей, как специфическая форма правового долженствования, отличная от всех других (моральных, религиозных и т.д.) форм долженствования и ценностных форм.

Правовая реальность. Объективное и субъективное в праве. Сущее и должное в праве

В настоящее время в юридической научной литературе для обозначения и характеристики объекта общей теории права, философии и социологии права все чаще используется категория «правовая реальность» или «правовая действительность». Применительно к данному термину необходимо говорить о бытие права как в материальном, так и в идеальном его аспектах: иными словами, правовая реальность аккумулирует в себе все существующие во времени и пространстве правовые феномены.

Правовую реальность достаточно сложно определить конкретно: она существует и в виде материальных субъектов, и в виде различных идей, теорий, доктрин. Вместе с тем, правовая действительность представляет собой некоторую часть общественной жизни, в которой люди взаимодействуют как субъекты права, удовлетворяя свои интересы на основе и в рамках права, т.е. правовую жизнь общества, неосязаемую и многогранную.

Право – явление и объективное, и субъективное, однако объективное в нем преобладает. Объективное в праве заключается, во-первых, в том, что оно возникло под воздействием объективно обусловленных потребностей сформировавшегося человеческого общества в установлении единых для всех без исключения справедливых, с точки зрения интересов личности и общества, правил поведения, позволяющих осуществлять производство, распределение, обмен, потребление и гарантировать жизнь и права личности; во-вторых, в объективной необходимости обязательно проводить в жизнь эти правила; в-третьих, в неизбежности отражения в выработанных всеобщих правилах объективных законов, действующих в регулируемых сферах; в-четвертых, в наличии у права собственных объективных законов его возникновения, развития и функционирования. Право объективно и по своему источнику, и по своей сущности, и по своим тенденциям.

Следует подчеркнуть, что объективность права специфична в сравнении с объективностью естественной; это – социальная объективность, сопряженная с сознательной деятельностью людей.

Право субъективно, во-первых, потому, что создается людьми, их сознательной деятельностью, по их воле и, во-вторых, осуществляется, проводится в жизнь также сознательно. Сознательная правотворческая и правореализующая деятельность, исходя из природы права, его сущности, должна соответствовать объективным потребностям, адекватно отражаясь во всех формах бытия права.

Сущее и должное – основные категории философии права. Право изучается юриспруденцией, предметом которой является сущее (позитивное право или наличная совокупность правовых норм). Право понимается юристами как совокупность принудительных предписаний, как система обязательных для исполнения правил поведения, установленных государством.

Философское объяснение права начинается с постановки вопроса о разумности, правильности, справедливости правовых норм. При критическом анализе права как социального явления философы ищут истинное знание о праве. Для этого в философии права осуществляется различение права и закона как различение должного и сущего. Исторически сложились различные варианты обозначения права в философских учениях: естественное право, божественное право, справедливость. Благодаря этому философия права может ставить вопросы о справедливости закона, соотношении права и закона, закона и произвола.

3. Функции юридической науки: онтологическая, гносеологическая, эвристическая, прогностическая и др.
Функции юридической науки:

1) Гносеологическая (познавательная) функция. Гносеология – теория познания, учение об условиях, сущности и границах познания. Данная функция предполагает теоретическое отражение государства и права как на уровне их общих закономерностей возникновения, развития и функционирования, так и формирование общих представлений о государственных и правовых институтах.

2) Онтологическая функцияопределяется способностью проникать в суть явления. Онтология – философское учение об устройстве окружающего мира.

3) Аксиологическая функция предполагает обращение к ценностным свойствам права. Аксиология – философское обращение к проблеме ценностей.

4) Прогностическая функция отражает способность юридической науки на основании выявленных закономерностей и тенденций развития государственной и правовой систем, путем выдвижения гипотез и прогнозов, анализа различных вариантов и альтернатив, определять перспективы их дальнейшего развития.

5) Эвристическая функцияпо своему характеру близка к познавательной функции, однако эвристическая функция означает не теоретическое освоение действительности и распространения, систематизацию существующих юридических знаний, а выявление новых, ранее неизвестных свойств государства и права.

Помимо вышеперечисленных функций юридической науки выделяют теоретико-методологическую, практическую, идеологическую и социально-культурологическую функции. Немаловажную роль играет также воспитательная функция юридической науки.

Добавить комментарий