Коммуникативная теория права

(А. В. Поляков)

В рамках коммуникативной концепции правопонимания «право рассматривается как включающее в себя и идеальное, и материальное, рациональное и иррациональное, должное и сущее, объективное и субъективное, «естественное” и «сконструированное”, статичное и деятельностное. Природа права несводима ни к каким искусственным конструкциям и социокультурным закономерностям. Право может возникнуть как в государстве, так и непосредственно в обществе. При этом условием правогенеза (возникновения права) является не возникновение государства, а формирование психо- социокультурных реалий, имеющих коммуникативную направленность, в которых находят свою объективацию правовые тексты, правовые нормы и правовые отношения, порождаемые интерсубъективной (коммуникативной) деятельностью членов социума.

Право одновременно представляет собой идею и текст, норму и правоотношения, императивно-атрибутивные переживания и социализированные ценности. Ни одно из этих положений не истинно (т. е. не может быть сведено к праву в целом) в своей отдельности и отвлеченности, только в рамках целостного восприятия права они приобретают эйдетический смысл.

Собственно правовую природу юридическим текстам придает эйдос права, представляющий собой коррелятивную связь правомочий и пра- вообязанностей, конституируемых общезначимой и общеобязательной правовой нормой в процессе межсубъектной коммуникации. Причем эйдетический центр права заключается в правомочии, являющемся той точкой, из которой расходятся лучи правового смысла, в совокупности своей образующих общий правовой эйдос.

Правовые ценности, по мнению А. Полякова, могут иметь как эйдетический (общий) смысл, так и социокультурное (конкретное) значение. К основным эйдетическим ценностям, представляющим собой объективные правовые категории, можно отнести общественный порядок, личную свободу и ответственность, формальное равенство, справедливость и др. В свою очередь, понимание таких ценностных установок, как периодичность сроков властных полномочий главы государства, патриотизм, приоритет международного права по отношению к национальному законодательству и др. определяется особенностями политико-правовой ситуации, сложившейся в данном обществе на данном историческом этапе.

Учебники для вузов

Общая теория права и государства

Знакомство с разными подходами к праву обнаруживает также много ценного и приемлемого в каждом из них. И в этой связи возникает соблазн объединить в единое понятие все признаки, более всего отвечающие интересам правоприменительной практики. Опасность одна: где гарантии, что этот выбор не будет субъ­ективен, что он не объединит все недостатки, все пороки?

Следуя интегративному подходу, не стоит настаивать на том, что тот или другой признак права является неприемлемым или, напротив, существенным, необходимым, без которого права вообще нет. По-видимому, есть такие качества, отсутствие которых делает право несовершенным, ущербным, консервативным, реакцион­ным и т.д. Вряд ли в действительности мыслимо вполне совер­шенное право.

Ни уж если и искать существенные признаки права, то делать это надо отдельно по отношению к содержанию и к форме права. И тогда справедливые меры свободы будут характеризовать содержание права, а формальным свойством существенного харак­тера будет общеобязательность, основывающаяся на принуждении со стороны главенствующей структуры данного социума.

Таким образом, для практика (судьи, прокурора, работника милиции, юрисконсульта) не столь уж и важно, где содержатся нормативы, которыми он должен руководствоваться, — в писаных актах-документах, в правовых отношениях, в правосознании (интеллек­туальной или чувственной его части), — главное, чтобы решение выражало ту меру свободы и справедливости, которая фактически защищена в этом обществе.

В противном случае неизбежны кон­фликты, попрание всякой справедливости.

Представляется интересным давнее суждение Л. Петражицкого: «Проблема определения известного класса явлений есть проблема теоретическая (изучение сущего, как оно есть), а вопрос о том, к чему следует стремиться, что разумно, что было бы идеа­лом в данной области, есть проблема практическая (указания же­лаемого, должного я т.д.). Ответ второго типа на вопрос первого рода есть недоразумение, смешение совершенно различных во­просов и точек зрения».

И далее: «Определение права должно обнять и те нормы, которые нам представляются неразумными, которые не содействуют достижению разумных целей и т.д.

Итак, право в действительности всегда в чем-то неудовлетворительное, несовершенное, требующее разных изменений и неоди­наковой трансформации в зависимости от условий места и вре­мени.

Поэтому в научных целях и в интересах эффективного правотворчества следует приветствовать разные подходы к праву, разные определения права и стремление к их синтезу в рамках единого понятия.

Определение права как совокупности норм, общих правил поведения ориентирует на такие свойства, как фор­мальная определенность, точность, однозначность правового ре­гулирования.

Сторонники нормативного подхода не ограничива­ются формальными признаками. Но содержательная сторона ука­зывается ими опосредованно (косвенно) через указание на волю, которая в данных нормах отражается, и на отношения, которые эту волю обусловливают.

Предполагается (далеко не всегда оп­равданно), что воля большинства как раз и отражает надлежащую степень справедливости и свободы. Материальные и иные условия жизни общества, которые формируют государственную волю, должны в идеале справедливо отражаться в писаных нормах. При демократических процедурах предполагается непременное выра­жение в принимаемых актах настроений, чувств и интеллекту­альных достижений народа.

Широкие определения права хороши тем, что они ориентируют на рассмотрение жизни права в правоотношениях, правосознании, правоприменительных актах, субъективных правах.

Авторы «фи­лософского» подхода озабочены качеством законов, соответствием последних общечеловеческим и иным ценностям. Через споры о том, что есть право, решаются многие практические вопросы: ос­нования права, источники права, пределы правового воздействия, эффективность права, разрешение противоречий права. По каж­дому из них имеется обширная литература, а некоторые проблемы рассматриваются в других темах.

Захарцев Сергей Иванович

доктор юридических наук E-mail: AllaPB@rm.ru

К вопросу об интегральной юриспруденции

Статья продолжает дискуссию об интегральной юриспруденции. В ней отмечается неоднозначность понимания сущности интегральной теории права, выявляются и анализируются проблемы ее формирования.

Ключевые слова: философия права; интегральная юриспруденция; комплексная теория права.

Как известно, вопрос создания единой интегральной теории юриспруденции, должной по замыслу ученых объединить все крупные правовые теории, в настоящее время является одним из актуальных для философии права и теории права. Дискуссии об этой теории нередко появляются в философско-правовой российской и зарубежной литературе.

На Западе наиболее известными представителями концепции интегральной юриспруденции являются Г.Берман и Дж. Холл. Например, Г. Берман считает, что интегративная юриспруденция представляет собой «философию, объединяющую три классические школы: правовой позитивизм, теорию естественного права и историческую школу. Она основана на убеждении, что каждая из этих трех конкурирующих школ выделила одно из важных измерений права, исключив прочие, и что смещение нескольких измерений в одном фокусе, во-первых, возможно, и, во-вторых, важно» .

Отдельные российские специалисты, в свою очередь, тоже стремятся взять все лучшее из правовых концепций (в основном, позитивизма и юснатурализма) и объединить эти знания в единую интегральную теорию.

По проблеме создания интегральной теории, насколько ее создание возможно и реально, выскажем несколько соображений и мы.

Первое. В основе интегральной теории права лежит универсальный научный метод

диалектики, а конкретнее — закон количественно-качественных изменений. Как известно, накопление знаний о каком-либо объекте ведет к стремлению их комплексно оценить и получить на основе накопленного багажа новое знание. В этом смысле любой ученый вначале воспринимает все те знания о праве, которые были до него, анализирует их, сравнивает между собой, обобщает, оценивает, приходит к каким-то выводам по уточнению, расширению, увеличению объема знаний о праве. В этом случае происходит приращение знаний. При накоплении трудов исследования иногда приносят качественно новые знания о праве. Так образуется переход от количественных изменений в качественные.

Как верно заметил В.С. Нерсесянц , новое понятие права означает и соответствующий новый подход к изучению, пониманию и трактовке как самих эмпирических данных объектов философии права, так и уже накопленных теоретических знаний о них. С позиции неологии можно сказать, что история философии права — это история новых понятий права и формирующихся на их основе новых правовых теорий. В общем процессе прогресса философско-правовой мысли момент новизны тесно связан с моментом преемственности. Новое (новое понятие права, новая теория, новая концепция и т. д.) здесь, как и везде, возникает лишь на основе старого (всей совокупности прежних знаний о праве) как познавательно более глубокая, более содержательная и более адекватная форма

зз

постижения и понимания права и государства. И новое понятие права как метод познания не перечеркивает прежние понятия права и соответствующие теории, а преодолевает ограниченные познавательные возможности и границы прежнего понятия вместе с тем удерживает его теоретико-познавательный смысл и итоги. Тем самым новое понятие права сохраняет научно значимые результаты предшествующей философско-правовой мысли и на новом, более высоком уровне познания развивает их дальше с более глубоких теоретических позиций и в более широком и адекватном смысловом поле и контексте .

Продолжая мысль В.С. Нерсесянца отметим, что за последнее время не было работ и концепций, которые обосновывали принципиально новые знания о праве, кардинально изменяющие представления о нем. Все современные концепции и теории имеют весьма конкретные истоки, корни.

При таких обстоятельствах следует признать, что ничего нового в интегральной юриспруденции на самом деле нет — это продукт обычного и обязательного применения диалектики. Иначе говоря, каждый ученый в своем познании права занимается интеграцией.

Здесь, казалось бы, можно возразить о том, что не все исследователи стремятся именно объединить концепции, взять от каждой лучшее и т. д. Однако это не так. Каждый настоящий ученый стремится к новым знаниям. И если ученому покажется, что для концепции права, приверженцем которой он является, не хватает фрагмента из конкурирующей теории, то он этот фрагмент позаимствует. И в части этого фрагмента знаний согласится с оппонентами (такой процесс и называется: взять лучшее из другой концепции). В сумме сказанного: любой настоящий специалист стремится объективно оценить проблему, критично посмотреть на свои мысли, аргументы сторонников и противников, на основе чего получить наиболее правильное с его точки зрения знание. Любой ученый желает получить объективные знания, без примесей идеологии, субъективизма, личностных предпочтений.

Поэтому в своих изысканиях ученые вынуждены учитывать критику, с чем-то соглашаться, пользоваться знаниями других исследователей, в том числе оппонентов. Иначе говоря -интегрировать.

Второе. Юристы почему-то любят применять термины, происходящие из других, в том

числе технических наук. Такой процесс не всегда оправдан и подчас лишь вносит сумятицу в понимание проблемы.

В толковом словаре В.И. Даля слово «интеграция» употреблено только в математическом значении (от слова «интеграл»). В дальнейшем это слово стало употребляться и в гуманитарных науках и обозначать объединение в одно целое. Вместе с тем, мы считаем, что такое слово не вполне подходит для рассматриваемой концепции.

Применение терминов «интеграция», «интегральная юриспруденция» в применяемом контексте, видимо означает цельное знание о праве. Однако вот в чем дело. Любая концепция права (позитивистская, естественная, психологическая и пр.) тоже стремится к получению цельного, полного представления о праве. И более того, сторонники той или иной концепции считают, что именно их теория цельное и правильное представление о праве как раз и дает. Ведь концепции, собственно, и создавались для того, чтобы объяснить сущность права, наиболее полно и точно его определить. Каждая из правовых теорий замещала предыдущую и конкурировала с другими именно за право считаться полной, цельной теорией. Отсюда и многообразие теорий, концепций права.

Поэтому, и с учетом первого нашего замечания, каждая из теорий права по-своему интегральна. Неинтегральных теорий, то есть теорий, созданных вообще без учета предыдущих знаний о праве, в настоящее время не встречается. В связи с этим представляется, что предлагаемый термин не точен. Но вдруг обнаружилось, что отдельные ученые синонимом к интегральной юриспруденции употребляют термин «синтезированная юриспруденция». Синтез, как известно, это обобщение. Но обобщение — это не означает получение лучшего из каждой теории права. Обобщение представляет собой сложение знаний, а сравнение, измерение, оценка, дифференциация обобщенных (синтезированных) знаний — уже другие научные методы.

И здесь опять же возвращаемся к слову «интеграция». В ряде толковых словарей, под интеграцией понимается объединение в целое каких-либо частей . В таком случае мы, может быть, изначально неправильно понимаем термин «интегральная юриспруденция»? Некоторые ее сторонники на самом деле хотят лишь сложить (обобщить, синтезировать) знания и больше с ними ничего не делать? В такой

тезис верится с трудом, но опять же применение широкого в толковании термина «интеграция» в сочетании с употребляемыми как синонимами синтезирование и обобщение дают возможность предположить и такое суждение. Тем более, что в ряде работ, опять же применительно к интегральной теории права, употребляется словосочетание «сводная теория». Слово «сводная» подразумевает совокупность знаний о праве, а не их взаимопроникновение и уяснение наиболее точного и привлекательного.

Здесь же, мы утрируем, может возникнуть и вопрос, почему употребляется только слово синтез, а не, например, анализ? Почему не задумываются о создании какой-нибудь (по аналогии) «анализированной юриспруденции»?

Конечно, механическим синтезом знаний о праве, без применения других научных методов, результата не добиться. Развивать эту всем понятную мысль не будем. И всерьез не предполагаем, что кто-то надеется, механически обобщив все знания о праве и не применяя при этом других научных методов, из этого что-то серьезное получить.

Во многом в этой путанице понятий виноват употребляемый термин «интегральный». Он, во-первых, все-таки характерен техническим наукам, а во-вторых, в гуманитарных науках, с учетом разнообразности применения, он стал употребляться в очень разных значениях, что приводит к определенной сумятице знаний.

Неточность применяемого термина интуитивно видят многие специалисты. Возможно, поэтому они даже не могут точно определить, как назвать новую теорию. Причем не спорят о названии, что нередко бывает в праве, а именно не могут ее точно назвать. Применяются слова: интегральная, интеграционная, интегративная, интегрированная юриспруденции. Причем если слово «интеграционная» скорее произошло от слова интеграция, то в слове «интегральная» отчетливо слышится соответствующий математический термин. Хотя в последние десятилетия слово «интегральность» стало достаточно часто употребляться во многих науках. Специалисты связывают это с осознанием объективно существующих взаимосвязей между личностью, природой, социумом, разумом и попытками объединения этого всего в нечто целостное. Кроме того, термин «интегральность» стал достаточно распространенным в лингвистике. В частности, он означает рассмотрение явлений всех языковых уровней в их взаимодействии. Кстати, в линг-

вистическом описании это слово применяется даже в значении «многоаспектность или междисциплинарность». Хотя почему-то словосочетание «интегральная юриспруденция» именно у нас наиболее распространено. На Западе же, напротив, Г.Дж. Берманом и Дж. Холлом говорится об «интегрированной юриспруденции».

Вместе с тем, предпринятый анализ словарей показал, что слова «интегральная», «интеграционная», «интегративная», «интегрированная» не однозначны в понимании и применяются в различных значениях. Даже если исходить из того, что интегральность — это целостность, целостное представление (лат. integratio — восстановление, восполнение, от integer — целый), то все равно возникают вопросы и противоречия. Поскольку целостность нередко понимается как совокупность частей. Но такое значение не подходит для интегральной концепции права. Ибо нельзя понимать, что концепция естественных прав человека, позитивистская концепция и, например, психологическая концепция — это составные части понимания права.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Согласимся, что трудно говорить о формировании новой концепции, если изначально не ясно, что все-таки мы хотим: взять лучшее из всех концепций о праве, взять лучшее только из позитивизма и юснатурализма, вообще не выделять лучшее и худшее, а попытаться эти противоположные концепции как-то объединить, либо просто обобщить все знания о праве? А название концепции на вопрос о ее сущности не отвечает. Но именно понимание того, что в итоге скрывается за рассматриваемой концепцией на данном этапе познания права наиболее важно.

Вспоминается расхожая поговорка о том, что употребление без необходимости наукообразных слов подчас запутывает самих себя. И ладно если бы, например, слова «интегральная» и «интегративная» употреблялись как синонимы. Однако некоторые специалисты между интегральной и интегративной теориями проводит различия. Например, А.В. Поляков пишет: «Взгляд на право как на целостность, как представляется, отличает интегральное правопони-мание от интегративного. Интегральный подход позволяет в целостности права выделить те аспекты, которые фрагментарно, в оторванности от других сторон правовой реальности, представлены в классических теориях права. Интегративный подход, не видя изначальной целостности права, стремится ее найти через объединение различных подходов, разработанных в классиче-

ском правоведении» . В.Г. Графский и часть других авторов, напротив, используют понятия интегрального права и интегративного права как синонимы. Но при этом вкладывают в них разный смысл. В итоге — каждый со своим пониманием интегральной юриспруденции.

Из изложенного следует третье — имеющаяся в науке противоречивость понимания интегральной юриспруденции. Чтобы не повторяться по этому поводу, мы присоединимся к содержательному анализу мнений о сущности интегрального (или интегративного) права, подготовленному И.Ю. Козлихиным. Мы присоединяемся и к его выводу о том, что по поводу интегративной юриспруденции в современном российском правоведении царит субъективизм и полная неразбериха . Кроме того, говоря о различных интегральных или интегративных концепциях, мы поддерживаем мнение

Н.В. Варламовой о том, что «большинство современных интегративных (неклассических) подходов к пониманию права на деле оказываются разновидностью вполне традиционных со-циолого-позитивистских представлений о праве, изложенных в терминах какой-либо постмодернистской философской парадигмы» .

Четвертое. Применяемый в контексте интегральности термин синтезированная теория права — по своей сути означает обобщенную (или общую — выделено мной С.З.) теорию права, то есть то, что и так имеет место быть. И фактически не идет ли речь о простом переименовании общей теории права в синтезированную (сводную, интегральную, интегративную и т. д.)? В рамках общей теории права изучаются все правовые концепции, все подходы к праву. Причем изучаются не тенденциозно, а объективно. Это подтверждается имеющимся в России плюрализмом мнений о праве. И в этом смысле общая теория права и есть интегральная теория, объединяющая и охватывающая все направления и течения мысли о праве. И общая теория ни сколько не идет в противоречие с высказанным В.Г. Графским тезисом о том, что «право должно восприниматься сложноорганизованным и многофакторным объектом познания, находящимся в состоянии динамики и постоянного обмена познавательными ракурсами и общениями между различными правоведческими подходами» . Именно в рамках общей теории право и выступает тем самым многофакторным объектом познания. Иной вопрос в том, что эта теория не смогла на базе разнополярных мнений о праве создать единое и устраивающее всех специали-

стов понятие права. Но если общую теорию механически назвать интегральной, то ведь ничего не изменится. Те же самые ученые, оперируя теми же и схожими аргументами, будут спорить о понятии права, предлагать свои варианты и т. д.

Да, сейчас не удается привести все теории права «к единому знаменателю». Но сие вовсе не означает, что современная теория права, как считают некоторые специалисты, выполнить интегрирующую роль не в состоянии. Надо разобраться, почему так происходит, для чего вернуться к диалектике. Ответ очевиден. Следует признать, что мы пока не располагаем тем количественным багажом знаний, который позволил бы получить качественно новые знания о праве. Как только количество перерастет в качество мы (или наши потомки) будут смотреть на право под другим углом и воспринимать его так, как мы хотим сейчас, то есть целостно. Сейчас мы смотрим на периодическую систему элементов Д.И. Менделеева как на данность, не задумываясь о том, сколько времени и сил многих поколений было потрачено на классификацию химических элементов.

Надо сказать, что философы права должны и учитывать опыт философии, не отрываться от нее. Почему мы это подчеркиваем? Дело в том, что в философии уже имелись предложения синтезировать наиболее распространенные в ХХ веке философские направления мысли: марксизм, феноменологию и аналитическую философию. В частности, известный французский философ П. Рикер предлагал объединить указанные философские направления. Его точка зрения нашла последователей в западной философии. Однако из предпринятых попыток синтезировать марксизм, феноменологию и аналитическую философию пока ничего не получилось. Думается, что причина в том же: философия еще не накопила необходимый багаж знаний для их качественных изменений. Но из этого не делается вывод о том, что философия (или философия науки) выполнить интегрирующую роль не в состоянии.

Время открытия единой концепции о праве, видимо, пока не пришло. И В.Г. Графский прав в том, что, изобличив односторонность и опасную ущербность господствующей ориентации, следует стремиться к сближению вариантов понимания права. Причем такая задача в перспективе вполне решаема общей теорией права. Для чего ее переименовывать — не понятно.

И если уже переименовывать или создавать новую теорию с новым именем, то мы бы на-

звали ее не интегральной или синтезированной, а комплексной теорией права, то есть исходя из сущности этой теории. Комплексное рассмотрение права как раз подразумевает многоаспект-ность и сложноорганизованность, но и одновременно — целостность.

Литература

1. Баханьков А.Е., Гайдукевич М.М., Шуба П.П. Толковый словарь русского языка. — Мн., 2000.

1. Берман Г. Дж. Вера и закон: примирение права и религии. — М., 1999.

3. Варламова Н.В. Тип правопонимания как теоретическая парадигма интерпретации права // Правовые идеи и институты в историкотеоретическом дискурсе. — М., 2008.

5. Козлихин И.Ю. Интегральная юриспруденция: дискуссионные вопросы // Философия права в России: история и современность. Материалы третьих философско-правовых чтений памяти академика В.С. Нерсесянца. — М., 2009.

6. Нерсесянц В.С. Философия права. — М., 2011.

Страницы в журнале: 11-17

А.А. БЕЛОУСОВ,

заместитель начальника отдела по взаимодействию с федеральными органами государственной власти департамента законопроектных работ и судебной защиты Министерства государственно-правового развития Омской области

В настоящей статье обосновывается принцип коммуникативности как механизм образования правового понятия.

The principle of communication of the legal concept

Belousov А.

At that article the principle of communication, which foundation of forming the legal concept, is grounded.

В проблематике использования терминологии в законодательстве можно выделить категорию вопросов, которые связаны с ясностью, понятностью текста нормативного правового акта для разных субъектов права, с объяснением процесса и причин образования единого, общего пространства взаимопонимания юридических актов, которое складывается между субъектами правовой деятельности. Именно вопросы взаимопонимания послужили основой темы настоящей статьи и решаются автором с точки зрения развития правового понятия (объекта исследования) на уровне общества. Предлагаем обоснование одного из сформулированных нами принципов формирования правового понятия, который позволяет, по нашему мнению, отчасти объяснить причины указанных выше проблем.

Принцип коммуникативности состоит в том, что содержание правового понятия как всеобщего образуется посредством языка в результате социального взаимодействия (области пересечения) понятий индивидов.

Для отечественной философии традиционной является позиция, в соответствии с которой мышление рассматривается как социальное явление. Эта способность вырабатывается в ходе социализации личности, т. е. формируется в обществе и есть результат взаимодействия между людьми. Следовательно, понятие, являясь формой мышления, представляет собой интеллектуальный процесс, опосредованный общественными отношениями (социальным взаимодействием). В научной литературе есть также указания на множественность типов понимания (полифонию понимания) объективной действительности.

В юридической науке вопрос о формировании содержания правового понятия как результата социального взаимодействия фактически не рассматривался. В то же время данный аспект исследования правового понятия неразрывно связан с проблемами правообразования и различными типами правопонимания. В последнем случае, с одной стороны, указывается на допустимость существования множества определений понятия права, с другой стороны, предлагается выработать общее определение понятия права, которое охватывало бы все существующие определения.

В этой связи возникает своеобразная дилемма: в одном случае множественность типов понимания предполагает, что понятия (в том числе и правовые) образуются индивидуумами; в другом случае полагается, что именно общественные связи (взаимодействия) лежат в основе такого формирования, т. е. оно носит надындивидуальный характер.

Во-первых, необходимо учитывать, что правовое понятие существует на уровне общества и на индивидуальном уровне. Безусловно, правовое понятие формируется отдельными индивидуумами на основе тех знаний, которые они усвоили в процессе социализации. Эти знания социальны, объективны по своей природе, поскольку образованы другими субъектами практики в ходе их взаимодействия.

Во-вторых, например, С.Б. Крымский, указывая на множественность типов понимания, отмечал, что важным с гносеологической точки зрения является область несомненности. Точнее — это область пересечения знаний индивидов, на которых основаны их коммуникация и взаимопонимание.

Если с точки зрения естественно-правовых концепций право и закон полагаются нетождественными феноменами, то при позитивистском подходе собственно закон и есть право. Вместе с тем этот вопрос о тождестве закона и права, по которому имеют место диаметрально противоположные точки зрения, по существу искусственно разрывает правообразовательный процесс.

В правоведении общепринято правотворчество трактовать как заключительную стадию правообразования, а само правообразование фактически ассоциируется с одним циклом юридической деятельности (цикл — единство процессов опредмечивания и распредмечивания действительности).

С точки зрения диалектики всеобщего и единичного для того, чтобы норма права приобрела способность (свойство) регулировать общественные отношения, она должна быть в идеале понятна (должна стать всеобщей) всем участникам юридической деятельности (не только законодателю, но и правоприменителю, и адресату нормы права). В этом смысле процесс подготовки предложений о разработке правового акта, сбора материалов, необходимых для создания проекта правового акта, внесения указанного проекта в законодательный орган власти и принятия закона не исчерпывает процесса правообразования.

Издание нормы права не означает, что это правило обладает всеми юридическими свойствами (нормативности, общеобязательности, гарантированности государством, формальной определенности). Процесс действия законодательных положений во времени по существу является процессом приобретения ими (становления) свойств нормы права. Если мы признаем, что норма права существует во времени, то, очевидно, что ее свойства на разных этапах развития не могут быть одинаковыми. Соответственно, момент издания закона отличается от момента его применения и реализации в поведении адресата нормы права.

Следовательно, принятие закона — завершающий этап правотворчества, но не правообразования. Законодательное положение в этом случае обладает свойствами нормативности (абстрактности) и формальной определенности. В то же время видно, что такие свойства нормы права, как обеспеченность (гарантированность) государственным принуждением и общеобязательность, невозможны без правоприменения и реализации в поведении адресатов права. Именно в ходе правоприменения и реализации положений закона проявляются признаки гарантированности существования нормы права государственным принуждением и ее общеобязательности.

Правило, установленное в законе, формально (текст) неизменно, независимо от того, реализовано оно или нет. Однако как смысл (мысль, абстракция) оно претерпевает изменения в правовых понятиях различных субъектов юридической деятельности. И чтобы стать средством упорядочивания общественных отношений, оно должно быть социально устойчивым, но без социального взаимодействия, взаимопонимания это невозможно. Именно достижение единства понимания всеми участниками юридической деятельности нормативных положений закона становится основанием для «обретения» ими свойств устойчивости и всеобщности.

С этой позиции (применения характеристики времени) смысловое содержание законов (нормативных правовых актов) неоднородно. Система законодательства, как и отдельные правовые акты, включает в себя и новые правила поведения (условно их можно назвать «формирующиеся нормы права»), которые не стали всеобщими, и собственно нормы права, устойчивое понимание которых достигнуто большинством участников юридической деятельности.

Если вернуться к спору о соотношении закона (нормативного правового акта) и права с учетом приведенных выше положений, то можно сделать вывод, что противоречия между естественно-правовым и позитивистским подходом по данному вопросу нет. В каждом случае происходит абсолютизация крайних состояний существования права.

Во-первых, закон как источник права содержит текст, указывающий на правила поведения, которые идеальны по своей природе. Эти правила как мысль существуют в голове индивидуумов. Во-вторых, чтобы правила поведения стали всеобщими, они должны быть воспроизведены в сознании разных участников юридической деятельности. В-третьих, следует различать существование собственно закона как материального объекта и права как идеального образования. Эти процессы нетождественны, хотя и неразрывно взаимосвязаны.

Отсюда, очевидно, следует, что процесс правообразования не совпадает с процессом создания закона (нормативного правового акта). Правотворчество (если его рассматривать как процесс формирования нормативного правового документа) — это завершающая стадия не создания права, а формирования текста закона (документа). Правило поведения как результат правотворчества не является всеобщим, это не продукт социального взаимодействия всех участников юридической деятельности. Цикл правообразования завершается реализацией нормы права в поведении адресата нормы. При этом правило поведения становится всеобщим, когда достигается единство понимания нормы права правотворцем, правоприменителем и адресатом указанного предписания.

В научной литературе язык рассматривается как разновидность знаковых систем. При этом особенность естественного языка в том, что он представляет собой универсальную знаковую систему. Социальное взаимодействие предполагает обмен информацией между людьми, и в этом смысле оно связано с общением (коммуникацией). Следовательно, любое общественное взаимодействие опосредовано языком и коммуникацией.

Язык выполняет в обществе две взаимосвязанные функции: гносеологическую — как орудие познания, и коммуникационную — как средство общения. Сам акт общения включает в себя процесс выражения мыслей и процесс их понимания (восприятия).

Язык есть социальный продукт, сформированный в процессе общественной практики. При этом, как отмечает Э.В. Ильенков, выражая мысль через язык, индивид одновременно создает мысль. Собственно мысль и существует как результат отношений между социальными значениями языковых выражений. Любой интеллектуальный продукт имеет языковое выражение. Единство сознания (мышления) и языка предполагает связанность языка и понятия как формы мышления друг с другом. Языковая система, с одной стороны, неразрывно связана с мышлением (понятием) и познанием, с другой стороны, является основой коммуникации и социального взаимодействия.

Вместе с тем в отечественной науке указывается на одну особенность передачи информации (общения) через язык. Слово (высказывание) как знак не является непосредственным носителем информации об объективной действительности. Оно есть материальный объект, обозначающий (представляющий) другие объекты (физические, идеальные). Иначе говоря, информация, обозначаемая языковыми знаками, содержится не в тексте, слове, высказывании, а в головах субъектов коммуникации. Они самостоятельно образуют мысль (смысл, абстракцию), обозначенную термином (словом, высказыванием). Слово как бы возбуждает определенную информацию (смысл) в сознании индивидуума, а не передает ее от одного носителя языка к другому непосредственно. С коммуникативной точки зрения понимание — это основа общения между людьми, предпосылкой которого служит определенный «уровень их знаний, которые конкретизируются в виде индивидуальных смыслов».

В свою очередь, как отмечается в научной литературе, для гносеологии в механизме образования знаний важно не множество типов понимания реальности индивидами, а то общее («область несомненности»), что связывает людей, обеспечивая системность, целостность их культурно-исторического опыта. Понимание оказывается одним из важнейших моментов как производства нового знания, так и передачи его в некотором сообществе.

Языковая коммуникация, по существу, обеспечивает формирование общего информационного (идеального) пространства, создания области взаимопонимания между людьми и, соответственно, дальнейшего их взаимодействия с природой и друг с другом.

Конкретизируем вышеуказанные положения применительно к проблемам толкования и к теме нашего исследования.

В юридической литературе заявлены две позиции по вопросу об универсальности толкования. В одном случае утверждается, что толкование есть универсальный процесс уяснения и разъяснения содержания нормативных предписаний, опосредующий все акты правового регулирования, в другом — указывается, что необходимо различать, например, толкование как условие непосредственного применения нормы права и уяснение таких норм вне органической связи с их применением. В последнем случае фактически ставится под сомнение тезис об универсальности толкования в праве. В этой связи на первое место встает вопрос о соотношении толкования и понимания нормативных высказываний.

Во-первых, как известно, целью толкования является объяснение (разъяснение) смысла правового акта, направленное на реализацию его в поведении субъектов правоотношений. Иными словами, толкование как интеллектуальный процесс обусловлено специальной, «коммуникативной» целью — установить (опосредованно) информационную связь (взаимопонимание) между субъектами правового общения. В то же время, например, целью понимания вообще и юридического в частности может быть уяснение смысла нормативных высказываний для себя, для реализации правил в собственном поведении либо для формирования научных представлений. В свою очередь основанием для толкования является смысловая неясность нормативных высказываний, но не для толкователя, а для адресата толкования. В противном случае как может толкователь разъяснить положения правового акта, если он сам их не понимает? Вместе с тем необходимость понимания может быть вызвана не только неясностью правовых положений для самого субъекта, осознающего правовой акт, но и неясностью, например, социальной ситуации, в которой он находится, либо процесс понимания может быть обусловлен потребностями, интересами самого субъекта права.

Во-вторых, если сравнить толкование и понимание, то последнее, очевидно, шире по своему объектному составу. Как известно, объектом толкования выступает текст правового акта (нормативное выражение). В то время как объектом юридического понимания, поскольку языковая система не является единственной знаковой системой коммуникации, могут быть действия адресатов нормы права при реализации ими своих прав и обязанностей, предметы физической реальности, выступающие как знаки определенных смыслов.

В-третьих, результаты толкования имеют ограниченный по сравнению с пониманием «состав» выражения — акты толкования (текст, консультация). Результаты понимания могут быть выражены вовне посредством других внеязыковых знаковых систем, в частности через поведение субъекта правоотношения, конклюдентные действия.

Таким образом, можно заключить, что толкование, являясь частным случаем понимания, специально предназначено для разъяснения текстов правовых актов при наличии неясности их осознания адресатом толкования. Следовательно, нельзя говорить об универсальности толкования как об интеллектуальном процессе, опосредующем любые юридические действия в механизме правового регулирования.

В свое время в отношении природы толкования были высказаны три точки зрения. Одни авторы рассматривают толкование как внутренний процесс уяснения содержания нормативных выражений, другие — как внешнее разъяснение указанного содержания, третьи исходят из того, что толкование есть единый процесс уяснения и разъяснения нормативно-правовых предложений.

Прежде всего необходимо учитывать соотношение между познанием и пониманием. В научной литературе указывается, что познание есть общественно-исторический процесс отражения объективной действительности. Подчеркнем: общественно-исторический процесс, и поэтому объективный для индивида той или иной эпохи общественного развития. Понимание же рассматривается с точки зрения индивидуума.

Это — познание, осуществляемое на единичном уровне. Познание и понимание взаимосвязанные, но не тождественные явления. Следовательно, тезис о том, что толкование — это познавательный процесс, требует уточнения.

Здесь необходимо различать толкование на уровне общества (как исторический процесс) и на уровне индивидуумов (как понимание нормативных выражений). С точки зрения всеобщего (как общественно-исторический процесс, как опыт) толкование предстает в виде системы результатов указанного процесса, выраженных в актах толкования. Этот результат есть итог социального взаимодействия участников юридической практики. На индивидуальном уровне толкование — субъективный процесс разъяснения смысла нормативных высказываний.

Однако тезис о том, что коммуникативный акт включает в себя процессы выражения мыслей и их понимания, также нуждается в пояснении с позиции соотношения общественного и индивидуального. Так, на уровне общества акт общения «разорван» во времени и опосредован. В частности, при правовой коммуникации моменты выражения нормы права в правовом документе и их понимание адресатом нормы права не совпадают во времени и нет непосредственного контакта между правотворцем и адресатом. На индивидуальном уровне в определенный момент времени один субъект коммуникации выполняет либо функцию понимания, либо функцию выражения мыслей. Субъект коммуникации не может быть одновременно и субъектом, понимающим мысль, и субъектом, ее выражающим (в разные промежутки времени при непосредственном общении он выступает то как субъект понимания, то как субъект изложения мысли). Следовательно, на индивидуальном уровне субъект толкования может либо излагать смысл нормы права, либо понимать, уяснять ее содержание.

Еще один аспект исследуемой проблемы: с коммуникативной точки зрения процесс усвоения содержания нормы права толкователем (его понимание) не является восприятием коммуникативного сообщения (вопроса) от адресата нормы права или правоприменителя. Нормативное выражение есть продукт правотворца, а результат толкования предназначен не ему, а другим субъектам юридической деятельности. Иными словами, уяснение смысла нормативного выражения не входит в коммуникативную связь: «толкователь — адресат толкования».

Однако, как уже было указано выше, понимание шире, чем толкование, поэтому трудно признать логически правильным, что понимание может быть частью того, что само является его частью. При этом если понимание универсально и опосредует все формы юридической деятельности, то толкование не универсально и представляет собой специально направленную деятельность по разъяснению смысла правовых положений. Сама этимология слова «толкование» заключает в себе именно «разъяснение, объяснение для кого-то», т. е. выражение мыслей с коммуникативной точки зрения.

Предмет регулирования права — это действия, а не мысли людей. Если исходить из определения толкования как единства процессов уяснения и разъяснения положений нормативных правовых актов и ввести данное определение в законодательство, то получается, что право должно регулировать не только общественные отношения, связанные с разъяснением норм права, но и процесс уяснения, т. е. исключительно процесс мышления, а не поведения субъектов права. В этом отношении анализ законодательства субъектов Российской Федерации показывает, что в большинстве случаев толкование легально определяется как «разъяснение положений нормативных правовых актов».

Итак, толкование, по существу, является объективной разъяснительной деятельностью, которая заключается в выражении посредством языка (устно или письменно) содержания (смысла) правовых норм. Вместе с тем, хотя разъяснение есть акт речевой деятельности, это не отрицает наличия интеллектуальной стороны толкования, как при любой деятельности. Субъект толкования на индивидуальном уровне формирует результат толкования (коммуникативное сообщение) как часть правового понятия. В то же время данное коммуникативное сообщение (результат толкования) связано с внутренним пониманием (уяснением) содержания правового высказывания. Далее осуществляется переход к кодированию мысли с помощью естественного языка в виде высказываний соответствующего результата толкования (коммуникативного сообщения).

Поскольку толкование не единственный способ коммуникации, то с учетом вышеозначенных положений правовая коммуникация может быть представлена следующим образом.

Правотворец коммуникативное сообщение (текст правового акта) адресаты нормы права (или правоприменитель) коммуникативное сообщение (акт применения) адресаты нормы права. Обратная коммуникативная связь имеет вид: адресаты нормы права/правоприменитель коммуникативное сообщение правотворец. Толкование здесь является частным случаем правовой коммуникации: в качестве субъектов толкования выступают правотворцы (правоприменители, адресаты права), а адресаты толкования — это правоприменители, адресаты нормы права.

При этом каждый субъект правовой коммуникации осуществляет юридическое понимание правовых высказываний самостоятельно, на индивидуальном уровне, т. е. образует правовое понятие, частью которого является норма права. Социальное взаимодействие требует согласованности действий, а следовательно, и общности понимания нормативных высказываний. И поэтому, на наш взгляд, огромная роль должна отводиться именно толкованию.

Обратим внимание на то, что российский нормотворец (как федеральный, так и региональный) практически не использует данное средство (аутентичное толкование). Если посмотреть на это обстоятельство с позиции коммуникации, то можно заметить следующее.

Во-первых, отсутствие толкования положений законодательства нарушает правовую коммуникацию в том смысле, что при принятии нового закона возникает ситуация, когда часть адресатов права понимает его положения, а у другой части такое понимание отсутствует. Внесение изменений в закон в целях его уточнения создает ту же ситуацию новизны, только в этом случае часть понимающих адресатов может перейти в категорию непонимающих и наоборот. Иными словами, внесение изменений в законодательство само по себе не решает проблему правового непонимания правовых предписаний, а иногда может и усугублять.

Во-вторых, аутентичное толкование позволяет осуществить прирост (увеличение) численности группы лиц, понимающих норму права: положение закона не изменяется и нет необходимости в новом понимании, но при этом осуществляется разъяснение тех неясностей (вопросов), из-за которых часть адресатов не могла сформировать в своем сознании правовое понятие и соответственно норму права.

Итак, если представить правовое понятие как множество переменных (абстракций), то правовая коммуникация будет иметь вид социального взаимодействия понятий (множеств) индивидуумов. При коммуникации происходит изменение в составе переменных, входящих в правовые понятия субъектов права (одни исключаются, другие образуют новые связи, включаются новые переменные). Как результат, образуется такое множество переменных, которое на определенном этапе удовлетворяет большинство субъектов правоотношений, т. е. имеется относительно универсальное правовое понятие на общественном уровне.

Для наглядности обратимся к истории внесения изменений, например, в ст. 129 ТК РФ. Федеральным законом от 30.06.2006 № 90-ФЗ «О внесении изменений в Трудовой кодекс Российской Федерации, признании не действующими на территории Российской Федерации некоторых нормативных правовых актов СССР и утратившими силу некоторых законодательных актов (положений законодательных актов) Российской Федерации» было уточнено определение понятия «оплата труда».

Если сравнить первоначальную и новую редакции определения указанного правового понятия, то очевидно, что, с одной стороны, вводятся новые термины в соответствующую легальную дефиницию, а с другой — исключаются ранее существовавшие термины. Так, в первоначальной редакции оплата труда определялась как система отношений, связанных с обеспечением установления и осуществления работодателем выплат работникам за их труд в соответствии с законами, иными нормативными правовыми актами, коллективными договорами, соглашениями и т. д. Тогда как понятие «заработная плата» рассматривалось как вознаграждение за труд в зависимости от квалификации работника, сложности, количества, качества и условий выполняемой работы, а также выплаты компенсационного и стимулирующего характера. Последнее определение дает представление о заработной плате как части оплаты труда (системы отношений).

Новая редакция ст. 129 ТК РФ уравнивает указанные понятия: заработная плата (оплата труда работника). При этом более широкая формулировка абстракции «оплата труда» вообще исключается, а используется конкретный термин «оплата труда работника». Это свидетельствует, что в ходе реализации ст. 129 ТК РФ отпала необходимость в более широкой трактовке оплаты труда как системы отношений, связанных с обеспечением установления работодателем выплат работникам в соответствии с трудовым законодательством.

Иными словами, содержание нормативной абстракции уточняется, при этом «неточность, неоднозначность, неясность» выявляется при апробировании первоначального варианта определения понятия «оплата труда» в ходе юридической деятельности, практики. Именно в ходе социального взаимодействия выясняется, что то или иное определение правового понятия «недостаточно» либо «избыточно» для понимания отдельными категориями граждан.

Все варианты редакций рассмотренного термина — это, по существу, различные определения одного и того же понятия. На каждом этапе его развития, использования в практике необходимым становится выделение тех или иных признаков социальной действительности, признание их существенными в конкретных условиях, но с точки зрения всеобщего (уровень общества) каждая дефиниция этого правового понятия отражает момент, сторону его развивающегося содержания. Весь процесс уточнений и изменений данной дефиниции есть процесс, опосредованный коммуникацией, по выработке общественно пригодного определения правового понятия.

Таким образом, правовое понятие на общественном уровне рождается путем взаимодействия понятийных систем индивидов через язык. В ходе коммуникации между людьми образуется общая для большинства индивидов система абстракций, а именно — область пересечения понятий отдельных субъектов права.

Принцип коммуникативности выражает механизм образования правового понятия, который указывает причины, порождающие неупорядоченность терминологического (понятийного) аппарата законодательства, наличие противоречий, многозначности понятий, используемых в законодательстве. Важность принципа коммуникативности — в выражении социальной природы генезиса правового понятия на общественном уровне.

Библиография

3 См.: Понимание как логико-гносеологическая проблема: Сб. науч. трудов / Под ред. М.В. Поповича. — К., 1982. С. 31.

4 См.: Общая теория государства и права: Академ. курс: В 2 т. // Отв. ред. М.Н. Марченко. Т. 2: Теория права. — М., 1998. С. 7—42.

5 См.: Понимание как логико-гносеологическая проблема. Указ. изд. С. 31—35.

7 См.: Спиркин А.Г. Основы философии. — М.: Политиздат, 1988. С. 150; Философский словарь / Под ред. И.Т. Фролова. — М.: Политиздат, 1986. С. 578.

9 См.: Ильенков Э.В. Указ. соч. С. 43—45, 48.

10 См.: Зиновьев А.А. Фактор понимания. — М., 2006. С. 10—11, 19; Спиркин А.Г. Указ. соч. С. 150—152.

11 См.: Войшвилло Е.К. Указ. соч. С. 6.

12 См.: Спиркин А.Г. Указ. соч. С. 151; Павилёнис Р.И. Проблема смысла: современный логико-философский анализ языка. — М., 1983. С. 178.

13 Понимание как логико-гносеологическая проблема. Указ. изд. С. 21.

14 Там же. С. 31.

18 См.: Спасов Б.П. Закон и его толкование. — М., 1986. С. 168; Пиголкин А.С. Толкование нормативных актов СССР. — М., 1962. С. 101—103.

20 В юридической литературе различают результат толкования (определенность смысла нормы права, высказывание о норме права) и форму его выражения (интерпретационные акты). Если толкование предполагает разъяснение, а его результат есть высказывание о смысле нормы права, то очевидно, что итогом разъяснения не может быть само по себе действие, поведение. См.: Алексеев С.С. Общая теория права. Указ. изд. С. 313—314; Черданцев А.Ф. Толкование советского

22 Философский словарь. Указ. изд. С. 368.

23 См.: Понимание как логико-гносеологическая проблема. Указ. изд. С. 19.

24 См.: Черданцев А.Ф. Указ. соч. С. 5—6.

26 Только в 9 субъектах Российской Федерации по состоянию на 25.08.2008 в законодательстве встречаются легальные определения, согласно которым толкование рассматривается как единство процессов уяснения и разъяснения положений нормативных правовых актов. См. ст. 2 Закона города Москвы от 28.03.2001 № 11 «О договорах и соглашениях города Москвы»; ст. 40 Закона Алтайского края от 19.11.2006 № 122-ЗС «О правотворческой деятельности»; ст. 116 Закона Свердловской области от 10.03.1999 № 4-ОЗ «О правовых актах в Свердловской области»; ст. 22 Закона Псковской области от 31.01.1995 № 2-ОЗ «О Псковском областном собрании депутатов».

27 Согласно пояснительной записке к данному федеральному закону целью его принятия было исключение неоднозначности толкования положений ТК РФ, обеспечение единообразного использования терминологии и т. п. См.: Пояснительная записка к законопроекту № 329663-3, внесенному 15.05.2003 в Государственную думу Федерального собрания Российской Федерации (вх. № 1.1-4233) // http://asozd2.duma.gov.ru/main.nsf/(ViewDoc)?OpenAgent&arhiv (22 июня 2009).

Знакомство с разными подходами к праву обнаруживает также много ценного и приемлемого в каждом из них. И в этой связи возникает соблазн объединить в единое понятие все признаки, более всего отвечающие интересам правоприменительной практики. Опасность одна: где гарантии, что этот выбор не будет субъективен, что он не объединит все недостатки, все пороки? Следуя интегративному подходу, не стоит настаивать на том, что тот или другой признак права является неприемлемым или, напротив, существенным, необходимым, без которого права вообще нет. По-видимому, есть такие качества, отсутствие которых делает право несовершенным, ущербным, консервативным, реакционным и т.д. Вряд ли в действительности мыслимо вполне совершенное право. Таким образом, для практика (судьи, прокурора, работника милиции, юрисконсульта) не столь уж и важно, где содержатся нормативы, которыми он должен руководствоваться, — в писаных актах-документах, в правовых отношениях, в правосознании (интеллектуальной или чувственной его части), — главное, чтобы решение выражало ту меру свободы и справедливости, которая фактически защищена в этом обществе. В противном случае неизбежны конфликты, попрание всякой справедливости.

Итак, право в действительности всегда в чем-то неудовлетворительное, несовершенное, требующее разных изменений и неодинаковой трансформации в зависимости от условий места и времени. Поэтому в научных целях и в интересах эффективного правотворчества следует приветствовать разные подходы к праву, разные определения права и стремление к их синтезу в рамках единого понятия. Определение права как совокупности норм, общих правил поведения ориентирует на такие свойства, как формальная определенность, точность, однозначность правового регулирования. Сторонники нормативного подхода не ограничиваются формальными признаками. Но содержательная сторона указывается ими опосредованно (косвенно) через указание на волю, которая в данных нормах отражается, и на отношения, которые эту волю обусловливают. Предполагается (далеко не всегда оправданно), что воля большинства как раз и отражает надлежащую степень справедливости и свободы. Материальные и иные условия жизни общества, которые формируют государственную волю, должны в идеале справедливо отражаться в писаных нормах.

В заключение повторим интегративное определение права. Право — это совокупность признаваемых в данном обществе и обеспеченных официальной защитой нормативов равенства и справедливости, регулирующих борьбу и согласование свободных воль в их взаимоотношении друг с другом.

СОВРЕМЕННОЕ ПРАВОПОНИМАНИЕ: ОСНОВНЫЕ КОНЦЕПЦИИ

Проф. О.Э. Лейст подчеркивает наличие трех основных концепций права: нормативной, социологической и нравственной (естественно-правовой).

С точки зрения нормативной концепции право есть содержащаяся в текстах законов и подзаконных актов система норм, установленных и охраняемых от нарушений государственной властью.

Социологическая концепция права, по мнению Лейста, основана на понимании права как «порядка общественных отношений в действиях и поведении людей». То есть в социологической концепции акцент переносится с содержания юридических правил на практику их действия, их практическую реализацию.

С позиций нравственной школы право рассматривается как форма общественного сознания. Слова закона остаются на бумаге, если они не вошли в сознание и не усвоены им. Закон не может воздействовать на общество иначе как через сознание (массовое правосознание, официальное правосознание). Поэтому право (в соответствии с данной концепцией) — не тексты закона, а содержащаяся в общественном сознании система понятий об общеобязательных нормах, правах, обязанностях, запретах, условиях их возникновения и реализации, порядке и формах защиты.

Внимание! Если вам нужна помощь в написании работы, то рекомендуем обратиться к профессионалам. Более 70 000 авторов готовы помочь вам прямо сейчас. Бесплатные корректировки и доработки. Узнайте стоимость своей работы.

Проф. В.А. Туманов также выделяет три типа правопонимания. Он отмечает, что достаточно условно основные направления и школы могут быть разбиты на три вида (или группы) в зависимости от того, что является для них исходным в подходе к праву и что соответственно влияет на понимание права.

Для школ, относящихся к первому типу правопонимания, исходным является то положение, что «человек есть мера всех вещей», а право является (или должно быть) отражением разумных, правильных идей, свойств, интересов и представлений человека. К этому направлению (которое объединяют под названием «философия права») относится концепция естественного права.

Для второй группы исходным началом является государство. Право для этих школ — продукт государственной воли, суверенной власти, которая таким образом устанавливает необходимый и обязательный порядок отношений в обществе. Это так называемая позитивистская юриспруденция, которая в лице своих наиболее крайних школ требует принимать действующее право таковым, как оно есть, а не должно быть, то есть право отождествляется с писаным законом.

Третья группа школ отталкивается от понятий общества, реальной жизни. Для них более важным, чем «право в книгах», представляется «право в жизни», то есть практика правового регулирования. Эти школы относят себя к «социологии права» (или «социологической юриспруденции»), и их представители уделяют особое внимание конкретным правовым отношениям, массовому правосознанию и т. п.

Проф. B.C. Нерсесянц кладет в основу типологии правопонимания момент различения или отождествления права и закона и на этой основе проводит принципиальное различие между двумя противоположными типами правопонимания: юридическим (от «ius» — право) и легистским (от «lex» -закон). При этом он подчеркивает, что для легистского подхода вопроса «что такое право?» практически не существует: право для него — это уже официально данное, действующее, позитивное право. У легизма есть лишь трудности с определением (дефиницией) того, что уже есть и известно как право. То есть легистским Нерсесянц называет такой подход к пониманию права, при котором отождествляются право и писаный закон.

Итак, анализ изложенных подходов к пониманию права позволяет сделать вывод, что в основном существует три таких подхода и каждый из них имеет право на существование, обладая собственным основанием. К таким основаниям относятся следующие положения:

а) закон (официальные формы выражения права) может быть неправовым, ибо объективно существует определяющая его содержание социальная основа — «естественное право», от принципов которого закон может отклоняться. То, что называют «естественным правом», правом в собственном смысле не является, но позволяет определить, правовую или неправовую природу имеет тот или иной закон;

б) права не может быть вне определенных форм его внешнего выражения — «закона» (официальных форм выражения права), поэтому правом может считаться только единство правового содержания (правил, соответствующих природе права) и форм его объективирования, внешнего выражения и закрепления. Другими словами, право есть правовой закон;

в) между писаным правом (законом) и его практическим воплощением в вариантах фактического поведения лежит целый пласт опосредующцх звеньев в виде различных правовых и неправовых (в частности, психологических) механизмов, что и дает социологической юриспруденции основание различать «право в книгах» и «право в жизни».

ИСТОРИЧЕСКАЯ ШКОЛА ПРАВА

Историческая школа права сложилась в первой половине XIX в. в Германии. Ее основателями были видные немецкие юристы — Гуго, Пухта, Савиньи, которые находились в оппозиции к естественно-правовой доктрине и разработали свою теорию в противовес ей. Хотя позднее, уже в начале XX в., представители социологической школы в Германии Е. Эрлих и Г. Канторович обвинили историческую школу в том, что она не освободилась от концепции естественного права, согласно которой судья только познает и применяет право, но не создает его.

Действительно, общим у исторической школы права с естественно-правовой теорией можно считать положение о том, что право не создается законодателем, не творится его произволом. Основоположники исторической школы представляли процесс образования и развития права как стихийный, спонтанный, практически независимый от законодательной деятельности государства, так же как формирование духа народа и его языка. При этом главным источником права считался обычай, а законным то, что ранее установилось и существует. В соответствии с этим законы производны от обычного права, которое проистекает из недр национального духа.

ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ ПРАВА

Эта теория создана в начале XX в. российским ученым Львом Иосифовичем Петражицким (1867-1931 гг.). В числе последователей этой теории можно назвать А. Росса (скандинавская или упсальская школа права), Г. Гурвича (французская школа микросоциологии права), М.А. Рейснера. Нужно отметить, психологическая теория вообще оказала большое влияние на пути дальнейших правовых исследований, в том числе и на современную американскую теорию права.

По существу, Л.И. Петражицкий сосредоточил внимание на психологической стороне формирования правомерного поведения, выводя эту сторону даже за рамки интеллектуальной стороны. Он полагал, что специфическая природа явлений права коренится в области эмоционального, импульсивного, в области переживаний, а не в области разума.

Такое право он называл интуитивным и противопоставлял его праву позитивному (нормам, велениям, запретам, обращенным к лицам, подчиненным праву и правоотношениям). Интуитивное право определяется психологическим отношением адресата к праву объективному, официальному (позитивному). Таким образом, Л.И. Петражицкий признавал существование и позитивного права, хотя придавал ему весьма ограниченное значение. Автор теории подчеркивал, что интуитивное право является чисто психологическим явлением, явлением индивидуальной психики и не может быть представлено как объективная реальность. Реальным в правовом регулировании Л.И. Петражицкий считал только индивидуальное правосознание, субъективное переживание индивидом сознания двусторонней, императивно-атрибутивной связанности воли. Именно эта связь императивных, повелительных (в отношении других лиц) притязаний и атрибутивных (обязательных для субъекта) притязаний, существующая в психологической сфере индивида, отличает право от других социальных регуляторов и, можно сказать (по Петражицкому), правом и является.

Согласно теории Л.И. Петражицкого, роль государства в отношении права незначительна, практически ничтожна. Критикуя взгляд на право как веление государства, автор отмечал, что реально правом оказывается не только многое такое, что находится вне ведения государства, не пользуется положительным официальным признанием и покровительством, но и многое такое, что со стороны государства встречает прямо враждебное отношение, подвергается преследованию и искоренению, как нечто противоположное и противоречащее праву в официально-государственном смысле.

Достоинством теории Л.И. Петражицкого является то, что она обращает внимание на психологическую сторону действия права, тесно связана с проблемой психологического механизма формирования правомерного поведения. Ведь, действительно, в сложной цепи перевода правовых предписаний в качество фактического правомерного поведения чувства и переживания индивида, его психологические импульсы являются тем последним звеном, которое непосредственно соприкасается с конкретным поведенческим актом, определяет его. И вообще право не может регулировать поведение иначе, как через интеллектуально-психологическую сферу человека.

Другое дело, что нельзя весь сложный механизм формирования правомерного поведения сводить исключительно к психологической, эмоциональной сфере индивида и объяснять все только ей и из нее. Специально-юридические и общесоциальные факторы и механизмы имеют здесь не меньшее значение.

НОРМАТИВИСТСКАЯ ТЕОРИЯ ПРАВА

Правовое учение нормативизма имеет свои корни в формально-догматической юриспруденции XIX в. и сложилось на основе методологии, выработанной в юридическом позитивизме. Родоначальником нормативистской школы является австрийский юрист Ганс Кельзен (1881-1973 гг.). Сам автор называл разработанное им учение «чистая теория права», и так же называется самая известная его работа на эту тему.

Нормативизм развивает тезис позитивизма о том, что право следует познавать лишь из самого права, и подкрепляет его ссылкой на постулат кантианской философии, согласно которому «должное» — это особая, доопытная сфера, создаваемая человеческим разумом и независимая от «сущего» (то есть природы и общества). Поскольку право представляет систему правил должного поведения, оно лежит в сфере «должного» и, следовательно, независимо от «сущего».

По мнению Кельзена, «право определяется только правом» и «сила права только в нем самом». Он определяет право как совокупность норм, осуществляемых в принудительном порядке. Под чистой теорией права автор понимает юридическую науку, которая исключает в изучении права его экономическую, политическую, идеологическую, моральную и др. оценки. То есть юридическая доктрина должна заниматься не установлением различных оснований права, а изучать его специфическое содержание, «понимать его из самого себя». В этой связи Кельзен являлся противником и теории естественного права.

Чтобы найти основание внутри самого права, Кельзен выдвигает идею «основной нормы», из которой как из исходного начала вытекают, развертываются все другие элементы системы права, образуя ступенчатую конструкцию в виде пирамиды.

Основная норма непосредственно связана с конституцией и звучит следующим образом: «Должно вести себя так, как предписывает конституция». Таким образом, придается легитимность существующему правопорядку, в том числе и государству, поскольку, по Кельзену, государство — это тот же правопорядок, только взятый под иным углом зрения: государство есть следствие, продолжение права, которое возникает раньше, чем государство.

Полезно в нормативизме то, что он обращает внимание на такие качества права, как нормативность, формальная определенность, что способствует совершенствованию права как системы, его формализации, необходимой для использования в праве ЭВМ, данных кибернетики.

Поможем написать любую работу на аналогичную тему

  • Реферат

    Интегративная (синтетическая) теория права.

    От 250 руб

  • Контрольная работа

    Интегративная (синтетическая) теория права.

    От 250 руб

  • Курсовая работа

    Интегративная (синтетическая) теория права.

    От 700 руб

Получить выполненную работу или консультацию специалиста по вашему учебному проекту Узнать стоимость

Добавить комментарий