Французская Конституция 1795 г. (Конституция III года) – создана после вооруженного восстания в Париже, падения якобинской республики и переворота 27 июля 1794 г. (9 термидора по республиканскому календарю), прихода к власти термидорианцев, казни руководителей якобинцев (Робеспьера, Сен-Жюста, Катона), большей части членов Парижской Коммуны, репрессирования сторонников якобинской диктатуры. Обновленный Конвент выработал и 22 августа 1795 г. принял новую Конституцию Франции. В ней было 372 статьи. Открывавшая Конституцию Декларация прав и обязанностей человека и гражданина не была столь революционной, как якобинская Декларация прав человека и гражданина 1793 г. В ней отмечалось, что собственность «лежит в основе мировой культуры, всего производства, всех средств труда и всего социального строя», обязанностью каждого является защита государства и собственности. Во Ф.К. 1795 г. закреплялись ранее провозглашенные принципы государственного и правового строительства, в частности представительное правление и разделение властей. Законодательная власть вручалась Законодательному корпусу, состоявшему из двух палат: верхней – Совета старейшин и нижней – Совета пятисот. Законопроекты, составленные в верхней палате, подлежали утверждению в нижней. Выборы Законодательного корпуса были двухстепенными. Вначале мужчины, родившиеся и проживавшие во Франции (при этом в одном месте не менее года), достигшие 21 года и уплачивавшие прямой налог, избирали выборщиков, которыми могли быть граждане, достигшие 25-летнего возраста, имеющие имущество стоимостью не ниже двухсотдневной заработной платы рабочего. Выборщики избирали 250 членов Совета старейшин, которые должны быть не моложе 40 лет, и Совета пятисот (в возрасте не моложе 30 лет), а также состав высших судебных органов. Избранные должны были отвечать требованиям высокого имущественного ценза. Высшим исполнительным органом была Директория, состоявшая из 5 членов, которые избирались тайным голосованием Советом старейшин из кандидатов, представленных Советом пятисот. Один из директоров ежегодно переизбирался. Председательствовали в ней все члены Директории по три месяца. Директорией назначались министры, командующие армиями и другие должностные лица, которые и подчинялись Директории. На местах, как и прежде, предусматривалось назначение правительственных агентов, которые должны были состоять при местных административных органах, проводя единую централизованную политику в государстве. Ф.к. 1795 г. действовала до переворота 18 брюмера VIII года (9-10 ноября 1799 г.).

Словарь терминов (глоссарий) по истории государства и права зарубежных стран. 2006.

Декларация прав и обязанностей человека и гражданина

Французский народ провозглашает перед лицом высшего Существа, следующую декларацию прав и обязанностей человека и гражданина.

Права
1. Правами человека в обществе являются свобода, равенство, безопасность, собственность..
2. Свобода состоит в возможности действовать не во вред правам другого.
3. Равенство состоит в том, что закон является равным для всех как в тех случаях, когда он охраняет, так и в тех случаях, когда он наказывает. Равенство не допускает никаких различий в зависимости от рождения, никакой наследственной власти.
4. Безопасность основывается на содействии всех в обеспечении прав каждого.
5. Собственность является правом пользоваться и распоряжаться своим достоянием, своими доходами, плодами
своего труда и своего мастерства.
6. Законом является выраженная общая воля большинства либо граждан, либо их представителей.
7. Закон не защищает того, кто его нарушает. Никто не может совершить того, что не предписано законом.
8. Никто не может быть привлечен к суду, обвинен, арестован, заключен, кроме случаев, когда это предусмотрено законом и в предписанной им форме.
9. Те, кто склоняют, способствуют, разрешают, исполняют или заставляют исполнять противозаконные действия, являются виновными и должны быть наказаны.
10. Жестокость, которая не является необходимой для заключения обвиняемого под стражу, строго воспрещена законом.
11. Никто не может быть осужден до того, как он будет выслушан или вызван в законном порядке.
12. Постановление о назначении наказания может быть вынесено по закону только строго необходимое и соответствующее преступлению.
13. Всякое обращение, которое усиливает наказание, определенное на основании закона, является преступлением.
14. Никакой закон, ни уголовный, ни гражданский, не имеет обратной силы.
15. Каждый человек может распоряжаться своим временем и своими силами, но он не может продавать себя и не может быть продан; его личность не является отчуждаемой собственностью.
16. Всякие налоги устанавливаются для общей пользы; они должны быть распределены между налогоплательщиками в зависимости от их возможностей.
17. Единство всех граждан является главной основой суверенитета.
18. Никакие отдельные лица, никакое отдельное собрание граждан не могут приписать себе суверенитет.
19. Никто не может, не будучи уполномочен на то законом, ни присваивать какую-либо власть, ни выполнять какую-либо публичную функцию.
20. Каждый гражданин имеет равное право добиваться участия, непосредственного или косвенного, в издании законов, назначении представителей народа и должностных лиц.
21. Общественные функции не могут присваиваться теми, кто их осуществляет.
22. Общественная безопасность не может существовать, если не установлено разделение властей, если не зафиксированы их границы, если не обеспечена ответственность должностных лиц.
Обязанности
1. Декларация прав предусматривает следующую обязанность законодателей: для охраны общества требуется, чтобы те, кто составляют его, знали и выполняли также и свои обязанности.
2. Все обязанности человека и гражданина вытекают из следующих двух принципов, заключенных во всех сердцах от природы.
Не делайте другому того, что вы не хотите, чтобы сделали вам. Постоянно делайте другим то доброе, что вы хотели бы получить сами.
3. Обязанности каждого по отношению к обществу состоят в его защите, служении ему, в подчинении законам, в уважении тех, кто является орудием закона.
4. Никто не может быть хорошим гражданином, не будучи хорошим сыном, хорошим отцом, хорошим братом, хорошим другом, хорошим супругом.
5. Никто не может быть добродетельным человеком, не будучи искренним и благочестивым блюстителем законов.
6. Тот, кто явно нарушает законы, объявляет войну обществу.
7. Тот, кто, не нарушая законов явно, обходит их, применяя хитрость или ловкость, наносит вред интересам всех; он становится недостоин их доброжелательного отношения и их уважения.
8. Это является основой собственности, которая лежит в основе мировой культуры, всего производства, всех средств труда и всего социального строя.
9. Каждый гражданин обязан отдавать все свои силы отечеству и сохранению свободы, равенства и собственности всякий раз, когда закон призывает его к их защите.

Конституция
1. Французская Республика едина и неразделима.
2. Носителем суверенитета является французский народ в целом.
Глава I
5. Каждый департамент разделен на кантоны.Каждый кантон на коммуны.
6. Французские колонии являются дополнительной частью республики, и они подчиняются тем же конституционным законам.

Глава Ш
Съезд избирателей для избрания выборщиков
17. Съезд избирателей для избрания выборщиков состоит из граждан, проживающих в одном кантоне.

18. Никто не может ни заменить себя на съездах избирателей для избрания выборщиков, ни голосовать более чем на одном съезде.
Глава IV. Съезды выборщиков
33. Каждый съезд избирателей для избрания выборщиков назначает выборщика по принципу: один выборщик на двести граждан, как присутствующих, так и отсутствующих, имеющих право голосовать на этом съезде.
35. Никто не может быть назначен выборщиком, если ему не исполнилось двадцати пяти лет и он не пользуется правами французского гражданина, не удовлетворяет следующим условиям:
Обладание в коммунах с числом жителей свыше семи тысяч собственностью или городской арендой, стоимость которых равна местной стоимости двухсот рабочих дней, или жилыми постройками, стоимость которых равна стоимости пятисот рабочих дней, или сельскохозяйственным имуществом, стоимость которого равна стоимости двухсот рабочих дней.
41. Съезд выборщиков, руководствуясь нижеследующим, избирает:
1) членов Законодательного корпуса, как то: членов Совета пятисот;

2) членов кассационного трибунала;
3) заседателей Верховного суда;

4) служащих департаментов;

5) председателя, публичного обвинителя, секретаря уголовного трибунала;

судей гражданского трибунала.
Глава V. Законодательная власть

Общие положения
44.Законодательный корпус состоит из Совета старейшин и из Совета пятисот.
49. Каждый департамент содействует назначению членов Совета старейшин и Совета пятисот, исходя единственно из интересов народа.
52. Члены Законодательного корпуса не являются представителями пославшего их департамента, они являются представителями всей нации, и он не может предоставлять им полномочий.
53. Оба совета обновляются каждый год на одну треть.
Совет пятисот
73. Совет пятисот неизменно, постоянно состоит из этого числа.
74. Чтобы быть избранным в члены Совета пятисот, необходимо достижение тридцатилетнего возраста и проживание на территории Республики в течение предшествующих десяти лет.
76. Законодательная инициатива принадлежит исключительно Совету пятисот.
Совет старейшин
82. Совет старейшин состоит из двухсот пятидесяти членов.
83. Никто не может быть избран членом Совета старейшин:
если он не достиг сорока лет;
если к тому же он не женат или вдов;

если он не проживал на территории Республики в течение пятнадцати лет, предшествующих выборам.
86. К исключительной компетенции Совета старейшин относится одобрение и отклонение решений Совета пятисот.
92. Решения Совета пятисот, принятые Советом старейшин, называются законами.
99. Отвергнутый законопроект может быть вновь представлен Советом пятисот только по истечении года.
Гарантии членов Законодательного корпуса
110. Граждане, которые являлись или являются членами Законодательного корпуса, ни в коем случае не могут преследоваться в судебном порядке, обвиняться и быть судимыми ни за то, что ими говорилось, ни за то, что ими было написано в связи с исполнением ими своих служебных функций.
Глава VI. Исполнительная власть
132. Исполнительная власть осуществляется Директорией из пяти членов, назначенных Законодательным корпусом, исполняющим функции съезда выборщиков от имени нации.
133. Совет пятисот составляет путем тайного голосования удесятеренный список членов директории, который передает Совету старейшин, выбирающему на его основе путем тайного голосования.
134. Члены директории должны иметь возраст по крайней мере равный сорока годам.
135. Они могут быть избраны только из числа граждан, бывших членами Законодательного корпуса или министрами.
137. Директория обновляется на одного члена каждый год.
146. Директория назначает главнокомандующих.
147. Она контролирует и обеспечивает исполнение законов в государственных учреждениях и судах через назначенных ею комиссаров.
148. Не из числа своих членов она назначает министров и отзывает их, если она находит это необходимым.
Она не может назначать их ни из числа лиц, не достигших тридцати лет, ни из родственников или свойственников.
152. Министры взаимно ответственны как за неисполнение законов, так и за неисполнение решений директории.
Глава VIII. Судебная власть
Общие положения
202.Судебные функции не могут исполняться ни Законодательным корпусом, ни исполнительной властью.
203. Судьи не могут ни вмешиваться в осуществление законодательной власти, ни создавать каких-либо правовых норм. Они не могут ни приостанавливать или отсрочить действие какого-либо закона, ни привлечь к суду членов администрации в связи с исполнением ими своих обязанностей.
204. Никто не может ни отстранить судью, назначенного законным порядком, ни лишить его полномочий или других предоставленных ему прав.
Глава IX. О вооруженных силах
Вооруженные силы создаются для защиты от внешних врагов и для поддержания внутреннего порядка и обеспечения исполнения законов.

Документы истории Великой французской революции. Т.1 / Отв.ред. А.В. Адо. М., 1990.

Конституция 1795 года (или, как ее официально именовали, Конституция III года республики) знаменует собой окончание термидорианского периода Французской революции и переход к Директории. Это последнее крупное деяние Национального Конвента и итог его работы. По замыслу своих создателей, она должна была закончить Революцию, явиться венцом всех шести лет революционных бурь, дать стране прочное, а не временное и революционное, правительство, спокойствие, процветание и стабильность.

История обсуждения и принятия Конституции 1795 года не привлекала особенно пристального внимания историков, хотя она дает немало интересного материала для понимания политики правительства и взаимоотношений власти и общества в этот непростой для Франции период. Несмотря на то, что Конституцию III года составлял и обсуждал Конвент, ее обсуждали и в обществе, а утверждал ее все же народ на специально организованном референдуме, за которым последовали выборы в новые органы власти.

После переворота 9 термидора, свергнувшего Робеспьера и его соратников, стало очевидно, что их победившие противники, которых обычно называют термидорианцами, не имели никакого заранее продуманного плана политических реформ. Они ослабили власть Великих Комитетов Конвента, отменили максимум, прекратили гонения против церкви, начали демонтаж системы террора. Однако продолжала действовать система временного революционного правительства, во многом сохранялась революционная фразеология, а значит, можно было думать, что революция продолжается. Свергнув якобинцев, Франция так и не получила долгожданной стабильности: политические репрессии и развал в экономике усугубляли положение тяжелое населения в голодную зиму 1794/1795 годов.

В этих условиях и общественное мнение, и депутаты Конвента начинали видеть выход не в разрозненных мероприятиях, направленных против наследия якобинцев, а в окончании революции и создании нового государственного устройства. Однако закончить революцию для большинства современников означало дать стране конституцию. Помимо этого, необходимо также учесть, что изначальной и самой главной миссией Конвента и было принятие конституции. Как известно, разработанная депутатами Конституция 1793 года была одобрена всенародным голосованием, но не вводилась в действие в условиях войны, когда действовала система «революционного» то есть внеконституционного правления. С начала 1795 года, когда победы на фронтах и переговоры с лидерами вандейского мятежа повели дело к миру по всем направлениям, на бездействие и, по существу, отсутствие конституции уже нельзя было не обращать внимания. Эта проблема постоянно всплывала в речах депутатов: большинство из них понимало, что надо положить конец тому временному состоянию, в котором находилось управление страной. Начиная с ноября 1794 года в Конвенте постоянно раздавались предложения решить конституционную проблему. Понимая, что многие статьи якобинской конституции не соответствуют изменившимся условиям, некоторые депутаты предлагали дополнить ее так называемыми «органическими законами», то есть отдельно принимаемыми законодательными актами, которые бы позволили ввести конституцию в действие, подкорректировав ее. Однако комиссия, избранная для этой цели 14 жерминаля (3 апреля 1795 года), так и не рискнула взять на себя выработку дополнений к тексту основного закона, обрисовав в итоге своей деятельности лишь общий проект реформ, касающихся всех сторон жизни государства . Реальная же работа над текстом конституции началась лишь после того, как во второй половине того же месяца Конвент создал новую комиссию с той же целью. Она состояла из 11 человек и получила название Комиссии одиннадцати. К сожалению, до сего дня ход работы Комиссии малоизвестен. Ее протоколов не сохранилось, а воспоминания нередко противоречивы.

Хотела ли новая комиссия первоначально удовлетвориться лишь внесением корректив в уже существующую конституцию 1793 года? Вопрос остается открытым. Члены Комиссии Ларевельер-Лепо и Тибодо утверждают в своих мемуарах, что с первых же дней и практически единогласно было решено подготовить совершенно новый текст конституции. Их свидетельства были бы более чем вескими, если бы они не были сделаны много позже описываемых событий.

К тому же официальные ораторы Комиссии, как, скажем, Дону в флореале (апреле), отмечали, обращаясь к депутатам Конвента, что она старается «выполнить задачу, которую вы перед ней поставили, с минимально возможными изменениями в том, что существует сегодня», то есть в тексте Конституции 1793 года. Не случайно первые проекты, представленные Конвенту от имени Комиссии, касались, практически, только реформы Комитета Общественного спасения. После подавления народных восстаний в жерминале и прериале III года, в Конвенте начали открыто говорить о том, что Комиссия представит на обсуждение не переработанную Конституцию 1793 года, а совершенно новый текст. К 5 мессидора (23 июня) работа была закончена, и Буасси д’Англа от имени Комиссии произнес свою знаменитую речь, в которой ознакомил Конвент и всю страну с основными положениями проекта. Эта речь и открыла дискуссию в Национальном собрании.

Проект, представленный Буасси д’Англа предусматривал создание двухпалатного парламента, в котором законодательная инициатива принадлежала нижней палате — Совету пятисот, а право окончательного утверждения законопроектов оставалось за верхней — Советом старейшин, состоявшим из 250 депутатов. Исполнительная власть вручалась Директории из 5 человек, избираемой Советом старейшин из кандидатов, представленных Советом пятисот.

Этот проект прошел в Конвенте два чтения. Первое длилось с 16 мессидора (4 июля) по 25 термидора (12 августа), второе — 25 до 30 термидора (12-17 августа). Конвент принял проект 5 фрюктидора (22 августа), затем он был передан на рассмотрение первичных собраний (референдум), которые собрались 20 фрюктидора (6 сентября). 1 вандемьера (23 сентября) об одобрении Конституции народом было торжественно объявлено с трибуны Ассамблеи.

В процессе подготовки проекта конституции Комиссия одиннадцати стремилась учесть общественное мнение и настроение. В соответствии с призывом Конвента, граждане могли отправлять в нее свои предложения, проекты, запросы и комментарии, касающиеся новой конституции, референдума и выборов. Авторы многих присланных в Комиссию проектов искренне верили, что им наконец-то представилась возможность послужить Родине, высказать свое мнение, которое, без сомнения, будет услышано и принято к сведению; поделиться своим опытом, который многим кажется уникальным. Наибольшее внимание корреспондентов Комиссии привлекала Декларация прав человека и гражданина, предварявшая Конституцию 1793 года. Она содержала ряд статей, которые термидорианцам казались либо просто неприменимыми на практике (как, например, организация работы первичных собраний, которые предполагалось созывать для обсуждения максимально широкого круга вопросов), либо крайне опасными (как, скажем, право на восстание). Письма в Комиссию по поводу подобных проблем можно разделить на две части.

Одни авторы уверены, что Декларацию надо изменить, и делают, например, такие выводы: так как народ, будучи притесненным, не утверждал никаких законов, то все декреты с момента принятия Конституции считаются недействительными. В принципе же статьи о праве на восстание «не нужны при хорошем управлении и могут разжечь гражданскую войну». Против сохранения права на восстание говорило и то, что оно, с точки зрения авторов одной из петиций в Конвент, все равно не соблюдалось при якобинцах. Предлагалось также вместо того, чтобы прибегать к восстанию, предусмотреть механизм отзыва депутатов.

Другие авторы пытались лишь подкорректировать текст Декларации прав 1793 года. Восстание допустимо, считает один из них, но только если правительство нарушит конституцию. Второй уверен в необходимости пояснить, в каком случае и в какой форме возможно восстание.

Была и третья, наиболее радикальная точка зрения: может быть Декларация прав и вовсе не нужна? Почему с начала революции предлагается уже третья декларация прав? — задает вопрос один из корреспондентов Комиссии. И отвечает: потому, что метафизические идеи каждый выражает по-своему. Но тогда надо ли вообще морочить людям голову?

Конвент также обсуждал вопрос о необходимости Декларации прав. Однако члены Комиссии сумели настоять на своем: из нее были исключены наиболее «опасные» статьи, но сама она не только была сохранена, но и дополнена еще одним текстом — Декларацией обязанностей, что тоже не раз предлагалось в получаемых Комиссией проектах.

Не меньше споров вызывало и будущее государственное устройство Франции. Связанная с ним корреспонденция Комиссии также достаточно четко делится на две части, но уже по иному принципу: поступившая до 5 мессидора (программной речи Буасси д’Англа) и после этой даты.

Авторам, работавшим в жерминале-прериале, до выступления Буасси д’Англа, нередко приходилось так или иначе обосновывать необходимость пересмотра если не всей якобинской конституции, то хотя бы некоторых ее статей, поскольку тогда еще эту конституцию никто не отменял. И если в разделе о правах человека в первую очередь речь шла о праве на восстание, то в достаточно большом количестве проектов, появившихся до начала открытия официальной дискуссии, вообще говорится о невозможности организовать систему утверждения законов в соответствии с Конституцией 1793 года.

Возражения строились по нескольким линиям. Многие авторы считали предусмотренный Конституцией 1793 года срок в 40 дней для обсуждения законов в первичных собраниях нереальным, учитывая, что законопроекту надо было еще дойти из Парижа в провинцию, а там необходимо было заранее объявить о созыве первичных собраний. Таким образом, народное обсуждение законов превращалось бы в чистую фикцию. С другой стороны, казалась малопривлекательной сама идея обсуждения законов в первичных собраниях, которым реально не хватило бы для этого ни времени, ни компетентности, особенно если учесть, что по конституции они еще должны были заниматься и многими другими вопросами.

Для исправления этой ситуации предлагалось несколько вариантов. Авторы первого из них исходили из того, что система принципиально верна — надо лишь ее улучшить. Для этого можно либо организовать специальные дискуссионные клубы, в которых собирались бы замечания и подписывались петиции, либо создавать особые комиссии при первичных собраниях для более глубокого анализа законопроектов. Наконец, если считать прямую санкцию народа необходимой, собирать первичные собрания достаточно редко, например, раз в год для утверждения всего, что за это время успел принять Законодательный корпус.

Второй путь в рамках этого же варианта — организовать как можно более тщательное обсуждение законов парламентом.

Предлагался и другой вариант: за народом нужно сохранить право высказываться по законам лишь в случае крайней необходимости. Например, когда исполнительная власть отказывается их санкционировать.

Третий вариант уже и вовсе обходился без утверждения законов первичными собраниями. Те же, кто считал подобный шаг слишком смелым, придумывали к системе, предписанной Конституцией 1793 года, какие-либо украшения, принципиально не меняющее ее работу. Например, предлагали, чтобы первые два года закон считался временным, а народ в это время мог посылать петиции, если он чем-то недоволен. В то же время нельзя не сказать, что и после речи Буасси д’Англа продолжали идти письма, рассматривающие в качестве неотъемлемого право народа как обладать законодательной инициативой, так и утверждать законопроекты. В этом плане работа первичных собраний рассматривается именно как способ выразить депутатам волю народа.

В итоге по Конституции III года единственная возможность для первичных собраний повлиять на законодательство сводилась лишь к подаче петиций, а также к теоретической возможности провести выборщиков и депутатов, разделяющих их точку зрения. Дебатировался и вопрос о том, как следует назвать будущие органы государственной власти. Отметим, что слово «сенат», лидирует среди предлагаемых названий для всех ветвей власти (хотя чаще всего его применяют, естественно, к Законодательному корпусу в целом или к одной из его палат), а один из авторов даже предлагает назвать сенатами обе палаты. В остальном разброс достаточно велик: Национальный Конгресс, состоящий из Палаты представителей, Сената и Президента, Совет эфоров и Консулы, Палата общин, палата предложений и палата обсуждений, Общий Совет Нации и т.д.

Не мог не привлечь интереса авторов проектов и вопрос о структуре будущего Законодательного корпуса, причем после речи Буасси д’Англа стали преобладать двухпалатные варианты. А один юрисконсульт из Гавра, предлагая назвать законодательный орган комициями, предусматривал их аж пять видов: полномочные, парламентские, регламентирующие, консульские и петиционные. Это, естественно, было крайностью, однако разграничить полномочия палат оказалось действительно не так просто. Если одни авторы исходили из принципа полного равноправия при избрании — и даже предлагали делить на палаты на первом заседании по жребию, то другие предполагали более высокий имущественный ценз и больший возраст для депутатов Совета старейшин или даже считали, что верхняя палата вправе распустить нижнюю. Если одни производили разграничение функций по вертикали (составление законопроектов и их утверждение), другим казалось логичнее упорядочить их по горизонтали, например, поручив первой заниматься в основном вооруженными силами и внешней политикой, а также надзором за исполнительной властью и судом за государственную измену, а второй — гражданское и уголовное законодательство, финансы . Не имела однозначного решения и другая проблема: в какой степени палаты должны быть обособлены одна от другой? Возможно ли, скажем, совместное заседание? В то же время встречались и возражения против двухпалатной системы. Кроме того, некоторым две палаты напоминали два сословия, а все связанное со Старым порядком, пусть даже по аналогии, отвергалось достаточно резко. Отдельную группу составляют предложения и мнения, направленные на то, чтобы попытаться каким-то образом «призвать к порядку» будущих депутатов, ввести их в определенные рамки.

Отсутствие стабильности в законодательстве можно считать «постоянной революцией». Однако авторов проектов волновало не только количество законов, но и их качество.

Немало предложений было и по внутренней структуре законодательной власти. Достаточно популярной была идея уменьшения количества депутатов. Многие объясняли ее тем, что так проще выбрать достойного — «мудрость редко содержится в большом числе». Помимо этого, будущий Законодательный корпус уже не будет нуждаться в стольких комитетах — их функции переходят к исполнительной власти. И даже после публикации проекта Комиссии (предполагавшего, практически то же количество законодателей, что и в Конвенте) число депутатов в большинстве предложений продолжало оставаться меньше 750.

Небезынтересно отметить, насколько полярные высказывались мнения по поводу частоты обновления легислатуры. Если одни считали, что чем дольше депутаты находятся у власти, тем больше шансы, что они будут служить себе, а не народу, и предлагали в качестве средства борьбы с честолюбием и интригами частое обновление Законодательного корпуса, то, например, Петион, напротив, рекомендовал депутату, избиравшемуся 4 раза, вручать медаль, а более 6 раз (и сохранившему патриотизм до смерти) — воздавать почести, высекая его имя на специальных табличках в Пантеоне. Активно дебатировались и вопросы об избирательных цензах. При этом иногда вместо возрастного или имущественного ценза для депутатов предлагался, так сказать, «моральный ценз». Так, автор одного из проектов предлагает, чтобы нельзя было избирать «никого с плохой репутацией, известного пьянством или распутством». С его точки зрения нельзя также избирать банкротов, и любого, известного плохим и жестоким отношением к отцу или матери, жене и даже детям», поскольку они «не признают прав Природы и общества».

Другой автор настаивает, чтобы никакие общественные должности не могли занимать «сумасшедшие, безумцы, бешеные, отрешенные от должности, служители какого-либо культа». Пожалуй, именно эта часть предложений была в наименьшей степени воспринята Комиссией и Конвентом. Осталось прежним число депутатов, «моральный ценз» превратился в обязательство для членов Совета Старейшин быть женатым или вдовцом (то есть настоящим мужчиной, отвечающим не только за себя самого, главой семьи), сессии остались практически непрерывными. В то же время были введены двухпалатная система и институт выборщиков, законодательная власть сохранила свое лидирующее положение по отношению к исполнительной, что соответствует системам, предлагаемым во множестве проектов. Однако здесь, как и далее при рассмотрении проектов посвященных исполнительной власти, которую предполагалось назвать Директория, нельзя не отметить, что практически на каждое предложение находилось контрпредложение и свести их к единому знаменателю было вряд ли возможно.

Теперь рассмотрим, как мыслилась Директория. И здесь речь Буасси стала заметной демаркационной линией. До нее многие авторы писем, поступавших в Комиссию, так или иначе исходили из того, что исполнительная власть — лишь часть законодательной, как это практически было с Конвентом и его Комитетами. Однако некоторые при этом осознавали, что она должна, тем не менее, иметь какие-то рычаги воздействия на окончательное принятие законов.

На противоположной позиции стояли сторонники предоставления исполнительной власти возможности хотя бы как-то влиять на законодательную. Естественно, что здесь наиболее действенным оружием, апробированном к тому же в мировой практике, служило право вето.

Как следует избирать исполнительную власть? — этот вопрос являлся едва ли не самым дискуссионным для авторов проектов. В правильном способе избрания современники видели прежде всего заслон на пути интриг и злоупотреблений. Попробуем выделить из общей массы две основные точки зрения.

• 1. Директорию избирают выборщики. При этом варианте исполнительная власть оказывается отделенной от законодательной и ответственна только перед народом, который к тому же сохраняет в своих руках контроль за ее формированием. Для упрощения процедуры выборов при этом можно было, например, сформировать Директорию из пяти членов Совета старейшин, набравших наибольшее количество голосов, с тем, чтобы тех заменили заместители.
• 2. Директорию избирает Законодательный корпус. При этом варианте законодательная власть не только избирает исполнительную, но и оказывается практически слитой с ней в единое целое. По мнению авторов подобных проектов, это должно гарантировать единство действий двух ветвей власти. Вследствие доведения этого принципа до полного логического завершения предлагается, чтобы вообще исполнительную власть осуществляли комитеты ассамблеи — тогда и суверенитет будет неделим.

Нельзя не остановиться на еще одной группе предложений — поставить во главе исполнительной власти одного человека. Несмотря на то, что у многих подобные взгляды расценивались едва ли не как откровенный призыв к возрождению монархии, подобных проектов достаточно много.

И в самом деле — эти предложения практически уравновешиваются размышлениями тех, кто считает, что президент (как большинство именует единого главу государства) представляет неминуемую опасность для республики. Среди прочего отметим также, что ряд авторов не выделял судебную власть как самостоятельную, полагая ее подчиненной исполнительной, так как она также следит за исполнением законов. В итоге Комиссия остановилась на решении вручить исполнительную власть пяти директорам, которые избирались бы одной палатой по представлению другой. Предоставить Директории право вето Конвент так и не решился, равно как и поставить во главе страны одного человека. По Конституции III года исполнительная власть явно носила подчиненный характер по отношению к законодательной: в большом количестве депутатов и двухпалатной системе члены Конвента видели залог стабильности.

Очевидно, что опыт шести лет революции приводит Конвент к выводам, которых тот жестко придерживается: опасно доверять судьбу страны народным низам, нужно сделать все, чтобы предотвратить узурпацию власти одним человеком, нельзя включать в Декларацию прав положения, грозящие подорвать стабильность будущего государственного устройства. Многие идеи, высказанные в проектах, были включены в текст конституции. Их можно называть фундаментальными и принципиальными: отсутствие права на восстание, введение имущественного ценза, института выборщиков, двухпалатного парламента, частичного обновления законодательного корпуса. Нельзя не отметить и еще один момент: в ходе дискуссии депутаты показали себя настоящими «представителями народа» — огромное количество встречавшихся в переписке Комиссии мыслей, дополнений и уточнений были высказаны, независимо от этого, и с трибуны Конвента.

Можно ли, таким образом, говорить, что предложение присылать свои проекты было лишь игрой в демократию? Нам кажется, что нет. Скорее, они служили не базой для будущей конституции, как на это надеялись многие корреспонденты, а некоторым индикатором общественного мнения, указывающим слабые места, как старой, так и новой конституций, выделяющим наиболее популярные идеи.

Хотелось бы обратить внимание и на то, что сам проект, представленный Комиссией одиннадцати, также подвергся немалой трансформации в ходе обсуждения в Конвенте. В числе не прошедших предложений фигурировали прямые выборы; четырехлетний срок легислатуры с обновлением каждые два года наполовину (стал трехлетний срок с обновлением ежегодно на треть); имущественный ценз для членов Совета старейшин (был отменен в связи с появлением института выборщиков и ценза для них); попытка сделать Директорию «ответственной за неисполнение законов и злоупотребления, которые она не разоблачает». Трудно говорить о том, что то или иное предложение попало в проект именно благодаря переписке Комиссии. Далеко не все вошло в окончательный текст конституции, предложенный на утверждение народа. Однако несомненно, что между Комиссией одиннадцати и ее корреспондентами существовал реальный обмен мнениями, и они, в основной массе, поддерживали проводившийся Конвентом курс на изменение Конституции 1793 года, поддерживали общее направление политики термидорианцев. Конечно, по анализируемой переписке некорректно было бы судить об истинных масштабах этой поддержки. О ней говорят другие факты: за вынесенную на референдум Конституцию проголосовало более миллиона человека, против — менее пятидесяти тысяч.