Правовые отношения родителей и детей римское право

4.3. Правовые отношения родителей и детей

Отношения между матерью и детьми. Отношения между матерью и детьми различались в зависимости от того, состоит ли мать в браке cum manu или в браке sine manu с отцом детей.

Мать, состоящая в браке cum manu, для детей является матерью по отношению к детям (loco sororis) и вместе с ними подчинена власти своего мужа (или главе его семьи, если муж находится под властью домовладыки), на равных с детьми началах она наследует после мужа; взаимное право наследования соединяет ее в качестве агнатки детей с теми из них, которые вышли из patria potestas мужа. В качестве агнатов ее сыновья осуществляют над нею опеку после смерти мужа. После связи главы семьи со своими подвластными, связь матери с детьми была наиболее тесной.

В браке sine manu было все наоборот: мать юридически не связана с детьми. Она остается агнаткой своих старых агнатов, т. е. является членом своей старой семьи, где она наследует и члены которой наследуют после нее. В таком браке мать не является членом семьи своих детей.

Однако подобно тому, как с течением времени была значительно смягчена юридическая отчужденность мужа и жены в браке sine manu, она была почти устранена в отношениях между матерью и детьми, рожденными от брака sine manu. Когнатическая, кровная, связь стала постепенно служить основанием права матери на совместное проживание с нею несовершеннолетних детей, находившихся под опекой постороннего лица или даже под властью мужа, с которым мать была в разводе, позднее даже на осуществление матерью опеки. Матери было предоставлено право на алименты от детей, детям было воспрещено предъявлять иски к матери, привлекать ее к суду без разрешения магистрата, ограничивать пределы ее имущественной ответственности перед детьми. Наконец, сенатусконсульты II в., а затем императорские конституции установили и последовательно расширили допущенные претором взаимные права наследования детей и матери, состоявшей в браке sine manu.

Отношения между отцом и детьми. Отношения между отцами с детьми были построены иначе. Для этих отношений было безразлично, состоял ли отец в браке cum manu или sine manu. Дети всегда находятся под властью отца, in patria potestate. Первоначально эта власть была безграничной, но в связи с развитием рабовладения, распадом прежней крестьянской семьи и развитием ремесел в городах власть отцов над детьми начала смягчаться. Сыновья все чаще стали вести самостоятельное хозяйство. Наряду с этим сыновья приобретают самостоятельное положение в постоянной армии и в государственном аппарате.

Уже в древнейшее время власть paterfamilias над личностью детей умерялась воздействием семейного совета, суждения которого не были юридически обязательны, но и не могли в соответствии с общественными воззрениями игнорироваться при наложении на детей суровых наказаний. В конце же республики и в начале периода империи был введен ряд прямых ограничений прав paterfamilias на личность детей. Право продавать детей было ограничено случаями крайней нужды и распространялось только на новорожденных детей. Упразднено было право выбрасывать детей. Императорский указ IV в. приравнял убийство сына ко всякому убийству ближайших родственников. Согласно другому, более раннему (II в. н. э.), указу власти могли принудить отца освободить сына от patria potestas. Наконец, за подвластными детьми было признано право обращаться к магистрату extra ordinem с жалобами на paterfamilias, а также право требовать алименты.

В сфере имущественных отношений подвластные дети были, по-видимому, рано допущены к совершению сделок от своего имени. Но все права из таких сделок (так же, как из сделок рабов, совершавшихся ex persona domini) возникали для paterfamilias. Обязанности же из этих сделок для paterfamilias не возникали. Совершенные подвластными деликты служили основанием для actiones noxales против paterfamilias о возмещении вреда или выдаче подвластного потерпевшему для отработки причиненного им вреда.

Одновременно с последовательным ограничением власти мужа над женой, с одной стороны, и параллельно с расширением круга юридических последствий из сделок рабов — с другой, осуществлялся и процесс постепенного признания имущественной право— и дееспособности подвластных детей. Претор стал предоставлять против paterfamilias такие же actiones adiecticiae qualitatis из сделок подвластных, какие он предоставлял на основании сделок рабов. Но сами подвластные, после того как они становились правоспособными, стали признаваться ответственными по этим сделкам не естественным правом, как рабы, а правом гражданским.

В то же время если пекулий, который нередко выделялся подвластному сыну, продолжал признаваться имуществом главы семьи (peculium profecticium), то появились определенные группы имущества, права на которые стали возникать в лице не paterfamilias, а подвластного сына. Таким имуществом была признана под влиянием создания постоянной профессиональной армии военная добыча, а равно и все имущество, приобретенное сыном в связи с его военной службой: домовладыка был не вправе отобрать это имущество у сына, сын не только свободно пользовался этим имуществом, он был вправе и распоряжаться им, в частности завещать (сначала во время пребывания на военной службе, а начиная со II в. н. э. независимо от момента составления завещания). Однако в случае смерти сына без завещания это имущество переходит к отцу без обременения отца обязательствами умершего сына.

Правила, сложившиеся в период принципата для имущества, приобретенного сыном на военной службе, были в период империи, в связи с созданием большого административного аппарата принцепса, перенесены и на имущества, приобретенные на гражданской службе: государственной, в придворных или церковных должностях.

Так, с IV в. н. э. постепенно сложился военный пекулий, когда имущество находилось в полном распоряжении сына.

После смерти матери, состоявшей в браке sine manu, право на наследование получали дети, однако притязания со стороны домовладыки сохранялись. Только в IV в. н. э. было объявлено, что имущество принадлежит детям, а глава семьи получал право на пожизненное пользование и управление им.

В дальнейшем в такое же положение было последовательно поставлено имущество, унаследованное от родственников с материнской стороны. Развитие завершилось постановлением, что домовладыка сохраняет право собственности лишь на то состоящее в обладании детей имущество, которое либо приобретено (ex re patris) на средства отца, либо получено (contemplatione patris) от третьего лица, желающего создать известную выгоду для главы семьи, а также на имущество, которое отец передал подвластным, желая подарить его, но которое оставалось собственностью отца вследствие недействительности сделок между ним и подвластными детьми. Все остальные имущества принадлежат подвластному, который вправе распорядиться ими при жизни и лишь не вправе завещать это имущество, переходящее после смерти подвластного к отцу, обременяя отца входящими в состав этого имущества обязанностями.

Прекращение власти главы семьи (patria potestas). Как уже указано, власть в семье была пожизненной и нормально прекращалась смертью главы семьи. При жизни его и независимо от его воли она прекращалась лишь с приобретением сыном звания flamen dialis (должность верховных перинов, на которых были перенесены сакральные аспекты царской власти), дочерью — звания весталки (весталки поддерживали священный огонь, вели целомудренный образ жизни, давали обет невинности, не имели телесных пороков).

В позднейшее императорское время влась главы семьи прекращалась с приобретением сыном звания консула, главнокомандующего или епископа. Но глава семьи мог сам положить конец своей власти над сыном или дочерью путем эмансипации (emancipatio). Формой эмансипации служило использование правила Законов XII таблиц о том, что трое кратная манципация подвластного прекращает отцовскую власть: глава семьи трижды манципировал подвластного доверенному лицу, которое трижды отпускало подвластного на волю. После первых двух раз подвластный возвращался под власть главы семьи, после третьего он становился правоспособным.

В VI в. н. э. необходимость в этих формальностях отпала. После эмансипации отец сохранял право на пользование половиной имущества сына.

Положение законных и побочных детей. Законными (iusti) считались дети:

— рожденные в законном браке (iustae nuptiae) собственной женой не ранее чем через 180 дней после начала брака;

— рожденные не позднее 300 дней после прекращения законного брака. При соблюдении вышеуказанных условий дети считались агнатами своей семьи и попадали под власть отца.

Незаконными (iniusti naturales) считались дети:

— рожденные в незаконном браке, действительном только по праву народов;

— дети, рожденные в конкубинате (liberi naturales);

— внебрачные дети (vulgo quaesiti). Внебрачные дети рождались от союзов, не признаваемых правом или даже запрещенных.

Все побочные дети юридически не связаны со своим отцом и являются родственниками (когнатическими) своей матери и ее родственников. Если их мать была правоспособным лицом, они также рождались правоспособными. Если их мать была лицом не вполне правоспособным, то вопрос о том, будут ли эти дети включены в семью, зависел от главы семьи.

В классическом праве положение незаконных, внебрачных детей улучшается. Им положены алименты со стороны матери, ее родственников. Касательно детей, рожденных в конкубинате, алименты могли также истребоваться с отца (так как при конкубинате он был известен), также они могли претендовать на долю в наследстве отца, но только в том случае, если у него не было других законнорожденных детей.

Узаконение. Узаконение (legitimatio) получило свое развитие в эпоху Юстиниана. Посредством узаконения побочный ребенок мог получить статус законного. Однако узаконить можно было только ребенка, рожденного от сожительства.

Существовало несколько способов узаконения:

— «посредством пожертвования курии» (legitimate per oblationem curiae). Этот способ подразумевал, что глава семьи платит достаточную сумму, чтобы их сын (в случае дочери — ее муж) поступал на должность декуриона (ordo decurionum). Эта должность была не слишком популярна, так как декурионы отвечали за сбор налогов и их поступление в казну. Поступление фиксированной суммы должно было обеспечиваться вне зависимости от фактически собранной;

— вступление родителей в брак после рождения ребенка (legitimate per subsequens matrimonium);

— путем издания специального ука за императора (legitimate per rescriptum principis). К этому можно было прибегнуть, если вступление в брак невозможно по уважительным причинам, например в случае смерти матери.

Опека и попечительство. Опека и попечительство — это правовой институт, служащий для восполнения отсут ствующей или ограниченной дееспособности лица путем действий других лиц, назначаемых или выбираемых, — опекунов или попечителей. Под опеку попадали люди по состоянию здоровья, возраста, расточители, женщины, безумные.

Различие между опекой и попечительством выражалось в порядке деятельности опекуна и попечителя.

В древнейшие времена опека устанавливалась в интересах не подопечного, а лиц, которые были его ближайшими наследниками по закону. Ее основной задачей была охрана имущества подопечного в интересах его наследников. Поэтому порядок призвания к опеке (если опекун не был назначен в завещании) совпадал с порядком призвания к наследованию, т. е. опекуном являлся ближайший агнат подопечного.

В древнейшее время опека представляла собой не обязанность опекуна, а его право, точнее — власть опекуна над имуществом и личностью подопечного, близкую по содержанию к власти главы семьи.

Однако постепенно права опекуна начинают пониматься как средство для осуществления его обязанностей. Эти изменения, тесно связанные с последовательным ослаблением родовых связей, постепенно превращают понятие опеки как власти в понятие опеки как общественной повинности (munus publicum).

В связи с этим наряду с двумя указанными выше поряд ками установления опеки (в силу агнатического родства с подопечным и по завещанию главы семьи) возникает третий порядок — назначение опекуна государством.

Вместе с тем постепенно развился и контроль государства над деятельностью опекунов. Устанавливаются особые основания (excusationes), по которым можно не принять назначения опекуном. Развивается система исков к опекуну в случаях непредставления им отчета о ведении дел подопечного и в случаях не только растраты, но и нерадивого ведения дел. Затем входит в обычай требовать от опекуна при вступлении его в должность представления обеспечения (satisdatio rem pupilli salvam fore), а в период империи вводится законная ипотека подопечного на все имущество опекуна.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Читать книгу целиком
Поделитесь на страничке

Следующая глава >

с.465 362

§ 76. Отно­ше­ния меж­ду роди­те­ля­ми и детьми

Прин­цип pat­ria po­tes­tas

Отно­ше­ния меж­ду роди­те­ля­ми и детьми на всем про­тя­же­нии рим­ской исто­рии опре­де­ля­лись иде­ей pat­ria po­tes­tas, пат­ри­ар­халь­ной и одно­сто­рон­ней вла­сти отца. Если в обла­сти отно­ше­ний меж­ду супру­га­ми мы виде­ли в рим­ском пра­ве пол­ный раз­рыв с прин­ци­па­ми ста­ро­го пат­ри­ар­халь­но­го строя, то в обла­сти отно­ше­ний к детям эти пат­ри­ар­халь­ные прин­ци­пы сохра­ня­лись с гораздо боль­шим упор­ст­вом, чем даже в исто­рии дру­гих наро­дов. По соб­ст­вен­но­му при­зна­нию рим­ских юри­стов, такой вла­сти над детьми, как рим­ляне, не знал ни один доступ­ный их наблюде­нию народ (Gai. I, 55: «Quod jus prop­rium ci­vium ro­ma­no­rum est: fe­re enim nul­li alii sunt ho­mi­nes, qui ta­lem in fi­lios suos ha­bent po­tes­ta­tem, qua­lem nos ha­be­mus»1). Конеч­но, с тече­ни­ем вре­ме­ни эта власть зна­чи­тель­но изме­ни­лась и осла­бе­ла, но мно­гие пат­ри­ар­халь­ные заве­ты сохра­ни­ли свое зна­че­ние до кон­ца.

— поло­же­ние мате­ри

Так, преж­де все­го, рим­ское пра­во зна­ет толь­ко pat­ria po­tes­tas — толь­ко власть отца, а не роди­те­лей вооб­ще. Мать по с.466 отно­ше­нию к сво­им детям от того же бра­ка ника­ких роди­тель­ских прав не име­ет — не толь­ко при жиз­ни мужа, но и после его смер­ти. При ста­ром бра­ке cum ma­nu мать, как извест­но, нахо­ди­лась в поло­же­нии сест­ры сво­их детей; после смер­ти мужа семья рас­па­да­лась на новые само­сто­я­тель­ные семьи, по отно­ше­нию к кото­рым мать ника­ких прав вла­сти не при­об­ре­та­ла; она сама дела­лась теперь per­so­na sui juris, но попа­да­ла под опе­ку сво­его бли­жай­ше­го агна­та, чаще все­го сво­его же соб­ст­вен­но­го сына. — При бра­ке без ma­nus, мать не была даже агнат­кой сво­их детей: юриди­че­ски она была для них чужой. Лишь с тече­ни­ем вре­ме­ни, с посте­пен­ным при­зна­ни­ем род­ства когна­ти­че­ско­го, ее отно­ше­ния к детям полу­ча­ют неко­то­рую юриди­че­скую физио­но­мию: мать и дети полу­ча­ют вза­им­ные пра­ва насле­до­ва­ния друг после дру­га. В пери­од импе­рии при­зна­ет­ся затем пра­во на содер­жа­ние (али­мен­ты), а так­же, — по край­ней мере, в извест­ных слу­ча­ях, — и пра­во мате­ри быть опе­кун­шей над сво­и­ми детьми. Но этим все и исчер­пы­ва­ет­ся: каких-либо прав, при­су­щих pat­ria po­tes­tas, напри­мер прав на поль­зо­ва­ние извест­ны­ми иму­ще­ства­ми детей, она не име­ет.

— поло­же­ние детей вне­брач­ных

Юриди­че­ские отно­ше­ния меж­ду роди­те­ля­ми и детьми мыс­лят­ся, далее, толь­ко на поч­ве закон­но­го бра­ка и закон­ной семьи. 363 Дети неза­кон­ные, вне­брач­ные в древ­ней­шем рим­ском пра­ве, постро­ен­ном исклю­чи­тель­но на прин­ци­пе род­ства агна­ти­че­ско­го, сто­я­ли вооб­ще вне вся­ких юриди­че­ских свя­зей: они были чужи­ми не толь­ко сво­е­му есте­ствен­но­му отцу, но и мате­ри. С при­зна­ни­ем род­ства когна­ти­че­ско­го поло­же­ние их по отно­ше­нию к мате­ри и ко всем мате­рин­ским род­ст­вен­ни­кам изме­ни­лось: они полу­чи­ли пра­ва насле­до­ва­ния наравне с детьми закон­ны­ми, так как cog­na­tio, кров­ное род­ство, по рим­ским пред­став­ле­ни­ям, не зави­сит от налич­но­сти закон­но­го бра­ка и «ma­ter sem­per cer­ta est»2. Что же каса­ет­ся отца, то «pa­ter ve­ro is est, quem nup­tiae de­monstrant»3 (fr. 5. D. 2, 4), вслед­ст­вие чего юриди­че­ски у детей вне­брач­ных его нет вовсе, хотя бы даже фак­ти­че­ски он был всем изве­стен. Ни он не име­ет, поэто­му, pat­ria po­tes­tas, ни дети не име­ют по отно­ше­нию к нему ника­ких прав. Более льгот­ное поло­же­ние зани­ма­ют толь­ко li­be­ri na­tu­ra­les, дети от кон­ку­би­на­та: они име­ют пра­во на ali­men­ta и даже извест­ное огра­ни­чен­ное пра­во насле­до­ва­ния после сво­его pa­ter na­tu­ra­lis; но о pat­ria po­tes­tas и здесь нет речи.

с.467 Таким обра­зом, почти вся юриди­че­ская сто­ро­на отно­ше­ний роди­те­лей к детям сво­дит­ся к pat­ria po­tes­tas. Но эта pat­ria po­tes­tas в тече­ние веков весь­ма суще­ст­вен­но изме­ни­ла свое содер­жа­ние.

Древ­ней­шее содер­жа­ние pat­ria po­tes­tas

В древ­ней­шее вре­мя это была, как уже неод­но­крат­но упо­ми­на­лось, абсо­лют­ная власть пат­ри­ар­халь­но­го домо­вла­ды­ки, само­держ­ца в сво­ей семье. Она охва­ты­ва­ла как самую лич­ность детей, так и все их иму­ще­ст­вен­ные при­об­ре­те­ния. В лич­ном отно­ше­нии от воли pa­ter­fa­mi­lias зави­се­ло, преж­де все­го, сохра­нить ли жизнь сво­е­му ново­рож­ден­но­му ребен­ку или нет: он мог даже выбро­сить его. Отец имел, далее, пра­во про­да­вать сво­их детей или в пол­ное раб­ство trans Ti­be­rim, или внут­ри государ­ства in man­ci­pium (jus ven­den­di). Он имел, нако­нец, юриди­че­ски неогра­ни­чен­ное jus vi­tae ac ne­cis4. Конеч­но, и здесь фак­ти­че­ское поло­же­ние детей были иное, но юриди­че­ски отец — неогра­ни­чен­ный вла­сте­лин самой лич­но­сти дитя­ти. В иму­ще­ст­вен­ном отно­ше­нии fi­lius fa­mi­lias, как извест­но, есть per­so­na alie­ni juris: он име­ет граж­дан­скую пра­во­спо­соб­ность, но толь­ко не для себя, а для сво­его отца. Все, что он при­об­ре­та­ет, дела­ет­ся eo ip­so соб­ст­вен­но­стью отца; за обя­за­тель­ства же детей отец не отве­ча­ет; толь­ко за делик­ты отец несет нок­саль­ную ответ­ст­вен­ность: он обя­зан или воз­ме­стить при­чи­нен­ный детьми вред, или выдать их потер­пев­ше­му (no­xae de­de­re).

Ее позд­ней­шее ослаб­ле­ние в лич­ном и иму­ще­ст­вен­ном отно­ше­нии

Таков был исто­ри­че­ский отправ­ной пункт; даль­ней­шее раз­ви­тие заклю­ча­ет­ся в посте­пен­ном ослаб­ле­нии этой абсо­лют­ной вла­сти в обо­их направ­ле­ни­ях, как лич­ном, так и иму­ще­ст­вен­ном.

1. В лич­ном отно­ше­нии. Пра­во выбра­сы­вать ново­рож­ден­ных детей (jus ex­po­nen­di), по сооб­ще­нию Дио­ни­сия Гали­кар­насско­го5, было запре­ще­но (кро­ме monstra6) уже Рому­лом. Но, веро­ят­но, в этом сооб­ще­нии име­ет­ся в виду толь­ко веле­ние 364 обы­чая и рели­гии, а не пра­ва; jus ex­po­nen­di суще­ст­ву­ет еще в более позд­нюю эпо­ху и окон­ча­тель­но оно было уни­что­же­но толь­ко в пери­од импе­рии (c. 7 C. 9. 16). — Jus ven­den­di trans Ti­be­rim исчез­ло уже очень рано, но даже и про­да­жа детей in man­ci­pium (в каба­лу) в зако­нах XII таб­лиц под­верг­лась серь­ез­но­му огра­ни­че­нию. Они огра­ни­чи­ва­ли это пра­во толь­ко трое­крат­ным его осу­щест­вле­ни­ем: после отда­чи in man­ci­pium в тре­тий раз сын осво­бож­дал­ся от отцов­ской вла­сти — «si pa­ter fi­lium ter ve­num duit, fi­lius a pat­re li­ber с.468 es­to»7. Так как закон гово­рил толь­ко о сыно­вьях, то in­terpre­ta­tio при­зна­ла, что для про­чих под­власт­ных (для доче­рей, вну­ков и т. д.) доста­точ­но одно­крат­ной про­да­жи. Одна­ко, огра­ни­че­нию под­вер­га­ет­ся толь­ко про­да­жа посред­ст­вом man­ci­pa­tio; про­стая ven­di­tio, по-види­мо­му, встре­ча­лась и зна­чи­тель­но поз­же: по край­ней мере, даже клас­си­че­ские юри­сты допус­ка­ют ее воз­мож­ность на слу­чай безыс­ход­ной край­но­сти («con­templa­tio­ne extre­mae ne­ces­si­ta­tis aut ali­men­to­rum gra­tia»8, — Pau­li sent. 5. 1. 1); рав­ным обра­зом, под­твер­жда­ет­ся эта воз­мож­ность и ука­зом Кон­стан­ти­на (c. 2 C. 4. 43). — Нако­нец, рядом импе­ра­тор­ских ука­зов отни­ма­ет­ся у отца и jus vi­tae ac ne­cis: послед­ний в этом ряде указ Кон­стан­ти­на (c. 1 C. 9. 17) при­рав­ни­ва­ет сыно­убий­ство к par­ri­ci­dium вооб­ще. В то же вре­мя под­вер­га­ет­ся извест­но­му кон­тро­лю даже дис­ци­пли­нар­ная власть отца (jus coer­cen­di): соглас­но ука­зу импе­ра­то­ра Тра­я­на, вла­сти могут при­нудить отца, зло­употреб­ля­ю­ще­го сво­и­ми пра­ва­ми, осво­бо­дить сына от pat­ria po­tes­tas (fr. 5 D. 37. 12), и вооб­ще в импе­ра­тор­ское вре­мя ста­ли воз­мож­ны жало­бы детей маги­ст­ра­там в поряд­ке extraor­di­na­ria cog­ni­tio. Бла­го­да­ря всем этим огра­ни­че­ни­ям pat­ria po­tes­tas над лич­но­стью детей к кон­цу раз­ви­тия утра­ти­ла почти всю свою пат­ри­ар­халь­ную ост­ро­ту.

2. В иму­ще­ст­вен­ном отно­ше­нии рост само­сто­я­тель­но­сти детей на пер­вых порах идет теми же путя­ми, какие были отме­че­ны выше по пово­ду рабов. Так же точ­но, как и рабам, отцы часто выде­ля­ли сво­им достиг­шим воз­рас­та детям извест­ное иму­ще­ство для само­сто­я­тель­но­го хозяй­ст­во­ва­ния — pe­cu­lium; точ­но так же дея­тель­ность сыно­вей мог­ла дать при извест­ных усло­ви­ях осно­ва­ние для ответ­ст­вен­но­сти отца (т. н. ac­tio­nes adjec­ti­ciae qua­li­ta­tis: ac­tio de pe­cu­lio, insti­to­ria, exer­ci­to­ria, quod jus­su и de in rem ver­so). Здесь нуж­но повто­рить все то, что было ска­за­но выше о рабах.

— pe­cu­lium castren­se

Но затем поло­же­ние детей начи­на­ет все более и более отде­лять­ся от поло­же­ния рабов и идти сво­ей соб­ст­вен­ной доро­гой. Пер­вым шагом в этом смыс­ле было уста­нов­ле­ние вре­мен Цеза­ря или Авгу­ста, в силу кото­ро­го все то, что сын-воин (fi­lius fa­mi­lias mi­les) при­об­рел на войне (in castris) или по пово­ду воен­ной служ­бы с.469 (oc­ca­sio­ne mi­li­tiae) под­ле­жит его сво­бод­но­му поль­зо­ва­нию и рас­по­ря­же­нию, как его соб­ст­вен­ное, неза­ви­си­мое от отца, иму­ще­ство. Это иму­ще­ство полу­чи­ло назва­ние pe­cu­lium castren­se; оно было пер­вым при­зна­ни­ем 365 иму­ще­ст­вен­ной само­сто­я­тель­но­сти детей, хотя и в узком кру­ге спе­ци­аль­ных отно­ше­ний. Сын мог даже это иму­ще­ство заве­щать, и лишь в слу­чае его смер­ти без заве­ща­ния оно пере­хо­ди­ло к отцу не в поряд­ке насле­до­ва­ния, а jure pe­cu­lii (fr. 11 D. 49. 17). Вооб­ще по отно­ше­нию к pe­cu­lium castren­se «fi­lii fa­mi­lias vi­ce pat­rum fa­mi­lia­rum fun­gun­tur»9 (fr. 2 D. 14. 6).

— pe­cu­lium qua­si-castren­se

Когда с пере­хо­дом к абсо­лют­ной монар­хии все виды государ­ст­вен­ной служ­бы были урав­не­ны, пра­ви­ла о pe­cu­lium castren­se были пере­не­се­ны на иму­ще­ство, при­об­ре­тен­ное сыном на служ­бе граж­дан­ской, на т. н. pe­cu­lium qua­si castren­se. Это pe­cu­lium, как и pe­cu­lium castren­se, состав­ля­ет сво­бод­ное иму­ще­ство сына, по отно­ше­нию к кото­ро­му отец ника­ких прав не име­ет.

— pe­cu­lium bo­na ad­ven­ti­cia

Новый ряд огра­ни­че­ний иму­ще­ст­вен­ной сто­ро­ны pat­ria po­tes­tas открыл указ Кон­стан­ти­на, в силу кото­ро­го все то, что полу­че­но детьми (уже не толь­ко сыном) по наслед­ству от мате­ри (bo­na ma­ter­na), долж­но счи­тать­ся их соб­ст­вен­но­стью, кото­рой отец рас­по­ря­жать­ся не в пра­ве: он сохра­ня­ет толь­ко пра­во пожиз­нен­но­го поль­зо­ва­ния (c. 1 C. 6. 60). Ука­зом импе­ра­то­ра Арка­дия и Гоно­рия (c. 2 C. 6. 60) то же поло­же­ние было рас­про­стра­не­но на bo­na ma­ter­ni ge­ne­ris — на иму­ще­ства, полу­чен­ные от род­ст­вен­ни­ков с мате­рин­ской сто­ро­ны; ука­зом Фео­до­сия и Вален­ти­ни­а­на — на luc­ra nup­tia­lia. Нако­нец, Юсти­ни­ан все эти мно­го­чис­лен­ные исклю­че­ния обоб­щил: отцу при­над­ле­жит толь­ко то, что сын при­об­ре­та­ет ex re pat­ris, то есть опе­ри­руя с иму­ще­ст­вом отца; все же осталь­ное, каким бы обра­зом оно ни доста­лось сыну, состав­ля­ет его соб­ст­вен­ность; отец име­ет лишь пра­во пожиз­нен­но­го поль­зо­ва­ния (§ 1 In. 2. 9). Все такое иму­ще­ство (в него не вхо­дит pe­cu­lium castren­se и qua­si castren­se, кото­рое оста­ет­ся даже вне поль­зо­ва­ния отца) носит назва­ние bo­na ad­ven­ti­cia. Но даже и при этом иму­ще­стве пра­во пожиз­нен­но­го поль­зо­ва­ния может быть исклю­че­но пря­мым поста­нов­ле­ни­ем того, кто это иму­ще­ство сыну пере­да­ет (кто ему дарит или заве­ща­ет); тогда оно назы­ва­ет­ся bo­na ad­ven­ti­cia ir­re­gu­la­ria.

Таким обра­зом, в кон­це раз­ви­тия и в иму­ще­ст­вен­ном отно­ше­нии от ста­рой без­услов­но­сти pat­ria po­tes­tas оста­лась толь­ко ее с.470 тень в виде пра­ва пожиз­нен­но­го поль­зо­ва­ния отца неко­то­ры­ми вида­ми иму­ществ. Прав­да, и эта тень име­ет боль­шое прак­ти­че­ское зна­че­ние; тем не менее иму­ще­ст­вен­ная само­сто­я­тель­ность детей при­зна­на. Вме­сте с тем, пер­во­на­чаль­ное юриди­че­ское един­ство семьи раз­ру­ше­но: семья теперь с юриди­че­ской сто­ро­ны не един­ство, а союз лиц, из кото­рых каж­дое пред­став­ля­ет само­сто­я­тель­но­го субъ­ек­та прав, могу­ще­го иметь осо­бое иму­ще­ство, высту­пать сто­ро­ною в про­цес­се и заклю­чать юриди­че­ские сдел­ки.

Уста­нов­ле­ние pat­ria po­tes­tas (le­gi­ti­ma­tio, ar­ro­ga­tio, adop­tio)

Уста­нов­ле­ние pat­ria po­tes­tas. Pat­ria po­tes­tas воз­ни­ка­ет, преж­де все­го, есте­ствен­ным обра­зом вслед­ст­вие рож­де­ния ребен­ка в закон­ном бра­ке. По отно­ше­нию к детям неза­кон­ным она может быть уста­нов­ле­на толь­ко путем уза­ко­не­ния 366 le­gi­ti­ma­tio; но эта le­gi­ti­ma­tio появи­лась толь­ко в пери­од абсо­лют­ной монар­хии и толь­ко для li­be­ri na­tu­ra­les. Посте­пен­но воз­ник­ли три спо­со­ба тако­го уза­ко­не­ния: a) Со вре­ме­ни Фео­до­сия и Вален­ти­ни­а­на — le­gi­ti­ma­tio per ob­la­tio­nem cu­riae, уза­ко­не­ние посред­ст­вом пред­став­ле­ния fi­lius na­tu­ra­lis в or­do мест­ных деку­ри­о­нов в свя­зи с наде­ле­ни­ем его извест­ным иму­ще­ст­вен­ным цен­зом (это одна из при­ви­ле­гий, кото­ры­ми пра­ви­тель­ство жела­ло при­влечь к несе­нию тяже­лой в то вре­мя повин­но­сти по заве­до­ва­нию мест­ны­ми дела­ми). b) Со вре­ме­ни импе­ра­то­ра Ана­ста­сия — le­gi­ti­ma­tio per sub­se­quens mat­ri­mo­nium, посред­ст­вом после­дую­ще­го вступ­ле­ния роди­те­лей в закон­ный брак. c) И нако­нец, со вре­ме­ни Юсти­ни­а­на — вооб­ще le­gi­ti­ma­tio per rescrip­tum prin­ci­pis, уза­ко­не­ние посред­ст­вом спе­ци­аль­но­го импе­ра­тор­ско­го ука­за.

— ar­ro­ga­tio

По отно­ше­нию к детям чужим воз­мож­но было уста­нов­ле­ние pat­ria po­tes­tas путем усы­нов­ле­ния, кото­рое будет или ar­ro­ga­tio, если усы­нов­ля­ет­ся per­so­na sui juris, или adop­tio, если усы­нов­ля­ет­ся per­so­na alie­ni juris.

a) Ar­ro­ga­tio в древ­но­сти совер­ша­лась в народ­ных собра­ни­ях по кури­ям при уча­стии pon­ti­fex ma­xi­mus и в при­сут­ст­вии как усы­но­ви­те­ля, так и усы­нов­ля­е­мо­го. По рас­сле­до­ва­нии обсто­я­тельств усы­нов­ле­ния и по удо­сто­ве­ре­нии в согла­сии обо­их заин­те­ре­со­ван­ных, pon­ti­fex пред­ла­гал народ­но­му собра­нию ro­ga­tio об усы­нов­ле­нии («Ve­li­tis jubea­tis Qui­ri­tes, uti Lu­cius Va­le­rius Lu­cio Ti­tio tam jure le­ge­que fi­lius siet, quam si ex eo pat­re mat­re­que fa­mi­lias ejus na­tus es­set, uti­que ei vi­tae ne­cis­que in eum po­tes­tas siet, uti pat­ri с.471 en­do fi­lio est. Haec ita uti di­xi, ita vos, Qui­ri­tes, ro­go»10 — Gell. 5. 19. 9). Таким обра­зом, ar­ro­ga­tio совер­ша­лась в фор­ме спе­ци­аль­но­го зако­на. Ввиду это­го усы­нов­лять и быть усы­нов­ля­е­мы­ми в такой фор­ме мог­ли толь­ко лица име­ю­щие пра­во участ­во­вать в народ­ных собра­ни­ях: поэто­му не мог­ли усы­нов­лять жен­щи­ны, нель­зя было усы­но­вить жен­щин и несо­вер­шен­но­лет­них. С тече­ни­ем вре­ме­ни вме­сте с паде­ни­ем роли co­mi­tia cu­ria­ta зако­но­да­тель­ный харак­тер акта ar­ro­ga­tio стер­ся: усы­нов­ле­ние пре­вра­ти­лось в про­стой, толь­ко пуб­лич­ный, акт част­ной воли. Вме­сте с тем (со вре­мен импе­ра­то­ра Анто­ни­на Пия) ста­ло воз­мож­но и усы­нов­ле­ние несо­вер­шен­но­лет­них. С окон­ча­тель­ным исчез­но­ве­ни­ем co­mi­tia cu­ria­ta ar­ro­ga­tio ста­ла совер­шать­ся per rescrip­tum prin­ci­pis11.

— adop­tio

b) Усы­нов­ле­ние per­so­na alie­ni juris, adop­tio в тес­ном смыс­ле, совер­ша­ет­ся в фор­ме част­ной сдел­ки, искус­ст­вен­но обра­зо­ван­ной ста­ры­ми юри­ста­ми на осно­ва­нии ука­зан­но­го выше поло­же­ния зако­нов XII таб­лиц: «si pa­ter fi­lium ter ve­num duit, fi­lius a pat­re li­ber es­to»12. Отец усы­нов­ля­е­мо­го про­да­вал его посред­ст­вом man­ci­pa­tio како­му-нибудь посто­рон­не­му дове­рен­но­му чело­ве­ку; этот послед­ний тот­час же отпус­кал сына на волю посред­ст­вом ma­nu­mis­sio vin­dic­ta. Затем опять сле­до­ва­ла вто­рая man­ci­pa­tio и вто­рая ma­nu­mis­sio. Нако­нец — третья man­ci­pa­tio: после нее сын уже сво­бо­ден от pat­ria po­tes­tas; но третья ma­nu­mis­sio уже не 367 дела­ет­ся, ибо тогда это была бы пол­ная eman­ci­pa­tio (см. ниже); сын пока счи­та­ет­ся in man­ci­pio дове­рен­но­го лица. Тогда высту­па­ет лицо, желаю­щее усы­но­вить, adop­ta­tor, и предъ­яв­ля­ет для фор­мы про­тив дове­рен­но­го vin­di­ca­tio in pat­riam po­tes­ta­tem (т. е. vin­di­ca­tio fi­lii); дове­рен­ный на суде мол­чит, вслед­ст­вие чего пре­тор ad­di­cit усы­нов­ля­е­мо­го усы­но­ви­те­лю. В резуль­та­те это­го слож­но­го акта pat­ria po­tes­tas кров­но­го отца пре­кра­ти­лась и усы­нов­лен­ный всту­па­ет в семью усы­но­ви­те­ля на пра­вах его закон­но­го сына. В этой фор­ме adop­tio мог­ла при­ме­нять­ся и к жен­щи­нам и к несо­вер­шен­но­лет­ним, при­чем для доче­рей и вну­ков доста­точ­но было одно­крат­ной man­ci­pa­tio. Юсти­ни­ан с.472 уни­что­жил необ­хо­ди­мость всех этих фор­маль­но­стей, заме­нив их про­стым заяв­ле­ни­ем перед судом. Вме­сте с тем он зна­чи­тель­но осла­бил дей­ст­вие adop­tio: преж­нее пре­кра­ще­ние ста­рой pat­ria po­tes­tas было сохра­не­но им толь­ко для слу­ча­ев усы­нов­ле­ния каким-нибудь вос­хо­дя­щим род­ст­вен­ни­ком (напри­мер, дедом со сто­ро­ны мате­ри); во всех же осталь­ных слу­ча­ях pat­ria po­tes­tas кров­но­го отца не пре­кра­ща­ет­ся, а усы­нов­лен­ный лишь полу­ча­ет пра­во закон­но­го насле­до­ва­ния после усы­но­ви­те­ля (adop­tio mi­nus pie­na).

Кро­ме ука­зан­ных видов ar­ro­ga­tio и adop­tio, мы встре­ча­ем в дошед­ших до нас памят­ни­ках кон­ца рес­пуб­ли­ки — нача­ла импе­рии слу­чаи усы­нов­ле­ния в заве­ща­нии, adop­tio tes­ta­men­ta­ria, о кото­рой юри­сты ниче­го не гово­рят. Но было ли это под­лин­ное в юриди­че­ском смыс­ле усы­нов­ле­ние или нет — это вопрос доныне невы­яс­нен­ный.

Пре­кра­ще­ние pat­ria po­tes­tas (eman­ci­pa­tio)

Пре­кра­ще­ние pat­ria po­tes­tas. Остат­ком ста­ро­го пат­ри­ар­халь­но­го харак­те­ра pat­ria po­tes­tas даже в самом позд­нем рим­ском пра­ве явля­ет­ся ее пожиз­нен­ность: она пре­кра­ща­ет­ся нор­маль­но толь­ко смер­тью отца. Ни дости­же­ние сыном совер­шен­но­ле­тия, ни осно­ва­ние им сво­его соб­ст­вен­но­го отдель­но­го дома и хозяй­ства не толь­ко не пре­кра­ща­ют отцов­ской вла­сти, но даже не вли­я­ют на ее ослаб­ле­ние. Лишь при­об­ре­те­ние сыном извест­но­го зва­ния уни­что­жа­ет ее; тако­вы­ми зва­ни­я­ми в язы­че­ском Риме явля­ет­ся зва­ние fla­men Dia­lis, а для доче­ри зва­ние вестал­ки13; в позд­ней­шее импе­ра­тор­ское вре­мя — зва­ние кон­су­ла, prae­fec­tus prae­to­rio, prae­fec­tus ur­bi, ma­gis­ter mi­li­tum или епи­ско­па.

Но pat­ria po­tes­tas, как пра­во одно­сто­рон­нее, может быть пре­кра­ще­на искус­ст­вен­ным путем — осво­бож­де­ни­ем сына самим отцом, что назы­ва­ет­ся eman­ci­pa­tio. Фор­ма eman­ci­pa­tio была так­же обра­зо­ва­на посред­ст­вом искус­ст­вен­но­го при­ме­не­ния упо­мя­ну­то­го пра­ви­ла зако­нов XII таб­лиц о трое­крат­ной про­да­же: отец, желав­ший эман­ци­пи­ро­вать сына, совер­шал трое­крат­ную man­ci­pa­tio его дове­рен­но­му лицу, а это послед­нее три раза отпус­ка­ло его на волю. В резуль­та­те сын делал­ся per­so­na sui juris, при­об­ре­тал хозяй­ст­вен­ную само­сто­я­тель­ность, но зато утра­чи­вал вся­кие наслед­ст­вен­ные пра­ва по сво­ей семье. Послед­нее огра­ни­че­ние, впро­чем отпа­ло, когда наслед­ст­вен­ное пра­во было пере­стро­е­но по нача­лам когна­ти­че­ско­го род­ства. В импе­ра­тор­ское 368 вре­мя и здесь ста­рые фор­маль­но­сти были отме­не­ны: импе­ра­тор Ана­ста­сий уста­но­вил воз­мож­ность eman­ci­pa­tio per rescrip­tum prin­ci­pis (т. н. eman­ci­pa­tio Anas­ta­sia­na), а Юсти­ни­ан пред­пи­сал вооб­ще для eman­ci­pa­tio с.473 заяв­ле­ние перед судом (т. н. eman­ci­pa­tio Jus­ti­nia­nea). В виде награ­ды за доб­ро­воль­ный отказ от сво­их отцов­ских прав (prae­mium eman­ci­pa­tio­nis) отец и после eman­ci­pa­tio сохра­ня­ет пра­во на поль­зо­ва­ние поло­ви­ной иму­ще­ства сына.

Отношение между матерью и детьми

Отношения между матерью и детьми глубоко различны, в зависимости от того, состоит ли мать в браке cum manu или в браке sine manu с отцом детей. Мать, состоящая в браке cum manu, для детей является loco sororis и вместе с ними подчинена власти своего мужа (или его paterfamilias, если муж состоит in patria potestate), на равных с детьми началах она наследует после мужа; взаимное право наследования соединяет ее в качестве агнатки детей с теми из них, которые вышли из patria potestas мужа. В качестве агнатов ее сыновья осуществляют над нею опеку после смерти мужа. По мнению И. Б. Новицкого: «Связь матери с детьми в браке — наиболее тесная после связи paterfamilias со своими подвластными». Новицкий И. Б. Римское право: Учебник. — Москва: Юристъ, 2005. С. 135.

Наоборот, в браке sine manu мать в древнейшем праве юридически не связана с детьми. Она не член семьи отца своих детей, она — агнатка своих старых агнатов, член своей старой семьи, в которой она наследует, и члены которой наследуют после нее и осуществляют над нею опеку.

Однако подобно тому, как с течением времени была значительно смягчена юридическая отчужденность мужа и жены в браке sine manu, она была почти устранена в отношениях между матерью и детьми, рожденными от брака sine manu. Когнатическая, кровная связь стала постепенно служить основанием права матери на совместное проживание с нею несовершеннолетних детей, находившихся под опекой постороннего лица или даже in patria potestate мужа, с которым мать была в разводе, позднее даже на осуществление матерью опеки. Матери было предоставлено право на алименты от детей, детям было воспрещено предъявлять к матери инфамирующие иски, привлекать ее к суду без разрешения магистрата, beneficium competentiae стал ограничивать пределы ее имущественной ответственности перед детьми. Наконец, сенатусконсульты II в., а затем императорские конституции установили и последовательно расширили допущенные претором взаимные права наследования детей и матери, состоявшей в браке sine manu.

3.. Отцовская власть

Положение детей по отношению к отцу было одинаковым как в «правильном», так и в «неправильном» браках. Под отцовскую власть дети попадали трояким путем — через рождение в законном браке, через усыновление и через узаконение.

Первый путь не требует особых разъяснений. Отцом ребенка рожденного в браке считался муж. Позже это было усвоено Кодексом Наполеона, как и многое другое. Император Август потребовал публичного объявления о каждом ребенке, рожденном в законном браке, — не позднее 30 дней мс момента рождения. Император Марк Аврелий распространил это требование на всех новорожденных и ввел соответствующую запись.

Презумпция отцовства была ограничена некоторыми условиями: ребенок должен был родиться не ранее чем через шесть месяцев после заключения брака и не позднее 10 месяцев после прекращения брака. Первый срок минимальный, второй максимальный.

О существовании института усыновления было известно с давних времен. Потребность в нем вызывалась, как представляется, культом предков и связанными с тем заупокойными обрядами. Если в семье не было сыновей, естественным выходом было усыновление. В более поздние времена римской истории усыновление могло преследовать и политические, и династические, и экономические цели. Через усыновление плебей становился патрицием, всадник — сенатором и т.д.

С древнейших и до позднейших времен в Риме удерживалось две формы усыновления. Первая была для лиц полностью правоспособных, включая правоспособность политическую. Для таких случаев созывались куриатные собрания, и верховный жрец предлагал сородичам принять решения об учреждении отцовской власти такого-то над таким-то.

С прекращением народных собраний описанный способ усыновления стал уже невозможен. Император Диоклетиан (243-316) дал распоряжение о том, чтобы этот способ был заменен императорским рескриптом, имевшим силу закона.

Для лиц, которые находились под властью отца и почему-либо стремившихся перейти в другую семью, для несовершеннолетних и женщин, лишенных права участия в куриатных собраниях, усыновление совершалось иным способом — через адоптацию. Отец подвластного, когда им был старший сын, трижды продавал его доверенному лицу, а тот дважды отпускал купленного на волю. После третьей продажи в дело вмешивался усыновитель и через фиктивный иск об истребовании собственности приобретал над усыновляемым патриата потестас — отцовскую власть. Для младших сыновей, для дочери и внука было достаточно одной продажи, одной манципации.

Узаконение было призвано лишь в период империи и касалось детей, рожденных от конкубины (сожительницы), любовницы, наложницы.

Самым простым способом узаконения был брак, такая женщина становилась супругой. Также имели место и два других способа: через императорский рескрипт, он был доступный немногим привилегированным, и через наделение ребенка определенным имущественным цензом, удостоверенным местным органом власти.

Что касается матери, то ни в одном из римских браков она не имела власти над детьми. Со временем мать стала приобретать право на совместное проживание с детьми, находившимися под опекой или оставленными ей после развода. Со II века мать и дети, даже те, что родились в «неправильном браке», наследуют друг другу.

Таким образом, власть отца над всеми ему подвластными не была деспотичной. Эта власть умерялась, ранее всего, отцовским чувством, которое вряд ли отличалось от того, которое присущие нашим родителям. Обычай требовал, кроме того, чтобы во всех серьезных случайных, связанных с наказанием подвластного сына или дочери, а тем более жены, собирался семейный совет. Если это правило игнорировалось, вмешивался цензор, наблюдавший за нравами.

Добавить комментарий