Преступление с материальным составом считается оконченным

Преступление признается оконченным, если в совершенном лицом деянии содержатся все признаки состава преступления, предусмотренного уголовным законом. При этом значение имеет не столько фактическое наличие в деянии признаков преступления, сколько соответствие представления субъекта о желаемом результате фактическим обстоятельствам дела: реализация им всех задуманных общественно опасных действий и наступление всех общественно опасных последствий.

Даются и более развёрнутые определения оконченного преступления. А. И. Ситникова считает, что под оконченным преступлением следует понимать «деяние, содержащее в себе все элементы и признаки конкретного состава преступления, в котором полностью (до конца) реализован преступный умысел, за исключением усеченных преступлений, которые по воле законодателя считаются оконченными даже в тех случаях, когда умысел реализован частично». Она же даёт определение неоконченного преступления: это «умышленное деяние, не доведенное до конца по не зависящим от лица обстоятельствам, а также добровольно оставленное при приготовлении к преступлению и покушении на преступление».

Преступление с материальным составом считается оконченным с момента наступления общественно опасных последствий. Преступление с формальным составом является оконченным с момента совершения общественно опасных действий (бездействия), описанных в законе. Преступления с усечённым составом считаются оконченными не в момент наступления последствий, а с начала совершения действия, которое создаёт угрозу наступления последствий.

Существует три точки зрения, касающиеся момента окончания преступления. Сторонники первой из них указывают, что в расчёт должно приниматься лишь субъективное представление виновного о совершении всех необходимых для завершения преступления действий. Другие авторы заявляют о том, что оконченность преступления определяется исходя из объективного присутствия в деянии всех установленных законодателем признаков состава преступления. Третьи же говорят о том, что необходимо учитывать как объективное наличие тех признаков, которые предусмотрены законом, так и субъективное представление субъекта о законченности деяния, которое он планировал совершить.

Момент признания преступления оконченным далеко не всегда совпадает с моментом, когда преступление вообще признается совершённым. Если, согласно распространённой в современном уголовном праве позиции, временем совершения преступления признается время совершения общественно опасного действия (бездействия) независимо от времени наступления последствий, то, например, убийство, совершённое с применением медленно действующего яда, будет признано оконченным преступлением с момента наступления смерти, однако временем совершения преступления будет время, когда виновный дал потерпевшему этот яд.

Главная » Юристу » Усеченный состав преступления

Статью подготовил ведущий корпоративный юрист Шаталов Станислав Карлович. Связаться с автором


Вернуться назад на Состав преступления

Усеченный состав преступления — это состав, для признания которого оконченным не требуется не только наступления преступного результата, но и доведения до конца тех действий, которые способны вызвать данные последствия. Усеченные составы преступлений законодатель считает оконченными на более ранней стадии преступных действий (разбой, бандитизм и др.).
Наступление преступною последствия является последней стадией преступной деятельности — стадией окончания преступления. Однако в советской уголовно-правовой литературе существует и иное мнение. Полагают, что в некоторых составах преступлений момент окончания перенесен законодателем на более ранние стадии — стадии исполнения и даже приготовления. В этих составах преступное последствие оказывается таким образом «усеченным», а отсюда и составы были названы «усеченными».
Такой точки зрения придерживаются авторы учебного пособия по общей части уголовного права, Н. Д. Дурманов, М. Д. Шаргородский, Красильников, И. Слуцкий, П. Денисов, Н. Дворкин, Н. Меркушев. Авторы учебника считают конструкцию «усеченных» составов законодательно-техническим приемом в целях усиления борьбы с отдельными категориями общественно опасных преступлений. Они пишут, что подобного рода конструкции для советского уголовного права не типичны, редки, ибо по советским законам приготовление и покушение наказываются наравне с оконченным преступлением.
С подобной оценкой значения «усеченных» составов авторами учебника как умаляющей их «политически принципиальное значение для советского уголовного права» не согласны М. Д. Шаргородский и Н. Д. Дурманов.
Сторонники признания «усеченных» составов считают, что эти составы нужны для того, чтобы способствовать активизации борьбы с наиболее опасными преступлениями. Составы, которые законодатель объявляет законченными на стадии приготовления и покушения без реального причинения ущерба объекту целесообразны якобы потому, «что они исключают необходимость при особо опасных формах приготовления доказывать наличие умысла в отношении преступного результата.
Характерной чертой «усеченных» составов, по мнению Н. Д. Дурманова, является то, что законодатель признает преступление оконченным, «когда деяние, прямо направленное на объект, охватываемый умыслом виновного, еще не совершено, (но этот объект уже ставится в явную опасность причинения ему ущерба.
От так называемых «формальных» составов эти составы отличаются тем, что прямым умыслом виновного охватываются не только действия, входящие в состав преступления, но и дальнейшие, направленные на тот же объект действия и их результат, находящиеся за пределами данного состава».
В качестве примеров «усеченных» составов авторы учебника называют состав оставления в опасности (ст. 156 УК), понуждения женщины (ст. 154УК), поставления в опасные условия работы (ч. 3 ст. 133 УК). Авторы рецензии на учебник советского уголовного права относят к «усеченным» составам также угрозу (ст. 731 УК) и подлог (ст. 72 УК), Н. Д. Дурманов считает «усеченными.» составы бандитизма (ст. 593 УК), разбойного нападения, подлога.
Проблема «усеченных» составов уходит своими корнями в работы немецких криминалистов конца XIX и начала XX веков. Наиболее обстоятельно она впервые была изложена в восьми томной монографии Биндинга «Нормы и их нарушения».

Биндинг, ярко выраженный сторонник нормативистской теории, делил составы на три вида в зависимости от характера запретительных норм (Verbot). Первый, нормальный вид — норма, запрещающая причинение результата (Verletzungsverbote). Эта норма предполагает полный состав преступления — состав причинения ущерба (убийство, хищение и т. п.).
Второй вид нормы — норма, запрещающая создание опасности причинения вреда (Verbot der Gefahrdung). Ей соответствуют деликты опасности (оставление в беспомощном положении и т. д.). Наконец, третий тип норм — простой запрет (Verbot schlechthin). В соответствии с этой нормой конструируются составы простых правонарушений (быстрая езда, недозволенное хранение оружия и т. п.).
Первый состав — нормальный, два остальных — являются «усеченными», при этом во втором нужно доказывать не реальное причинение ущерба, а лишь опасность такого причинения, а в третьем доказывается только наличие самого действия.
Даже с точки зрения буржуазных криминалистов теория «усеченных» составов не была бесспорной. Так, Белинг писал, что преступление есть деяние, запрещенное под страхом наказания, поэтому нельзя противопоставлять законодательную структуру преступления какой-то несуществующей, нормальной, естественной его структуре. Если в деянии имеются все признаки, указанные в законе, то это полное целое преступление, и оно не может считаться «усеченным».
В русском дореволюционном уголовном праве теория об «усеченных» и «не усеченных» составах не имела сторонников. Исключение составляли лишь А. М. Круглевокий и С. П. Мокринский. А. М. Круглевский в монографии «Имущественные преступления» отстаивал и развивал точку зрения Биндиига об «усеченных» составах. Он также признавал основные и неосновные нормы. «Усеченный» состав, по его мнению, «не заключает в себе всех признаков, принадлежащих акту нарушения основной нормы». «Усеченный» или, как он его называл, «урезанный» состав полностью выполняет состав правонарушения и частично состав преступления.
К сожалению, многие ошибочные положения буржуазной теории «усеченных» составов некритически восприняты отдельными советскими теоретиками.
Так, Дурманов начинает главу о понятии оконченного преступления тем положением, что «об оконченном преступлении можно говорить в двояком смысле или в смысле конструкции оконченного преступления в законе, то есть в соответственной статье особенной части, или же в смысле определения конкретного оконченного преступления в судебной практике». Дурманов критикует авторов учебника, которые не учитывают этого обстоятельства, говоря о конструкции так называемых «усеченных» составов в законе. Сам же Н. Д. Дурманов пишет в различных параграфах об оконченном преступлении в законе и об «установлении момента окончания конкретного преступления судом». Сопоставляя закон и судебную практику, автор делает следующий вывод: «В общем, судебная практика Верховного Суда СССР при определении оконченного преступления исходит из характера формулировки состава данного преступления в статье особенной части советского уголовного закона».
Подобное утверждение ни на чем то основано и должно быть отвергнуто. Судебная практика понимает оконченное преступление так и только так, как законодатель формулирует составы преступлений. Противопоставление понятия оконченного преступления в судебной практике и в законе является причиной ошибочной трактовки так называемых «усеченных» составов.
Правильно пишут Т. В. Церетели и В. Г. Макашвили в рецензии на книгу Н. Д. Дурманова «Стадии совершения преступления по советскому уголовному праву», что «признание существования двух понятий оконченного преступления, по нашему мнению, лишено оснований. Оно может создать впечатление, что точка зрения суда на оконченное преступление расходится с точкой зрения закона по данному вопросу. Но разве это допустимо, чтобы законодатель и суд вкладывали в одно и то же понятие разное содержание? С таким положением согласиться нельзя».
Рецензенты далее правильно отмечают, что концепция «усеченных» составов — буржуазная концепция. Ее реакционный характер заключается в том, что она вопреки закону, решение вопроса об оконченном деяния предоставляет свободному усмотрению буржуазных судей и, кроме того, ведет к расширению уголовной ответственности. Т. В. Церетели и В. Г. Макашвили правильно заключают, что «следует избегать двух понятий оконченного преступления в каком бы то ни было виде, так как с этим связаны тенденции, неприемлемые для советского уголовного права».
В самом деле, понятие «усеченности» состава весьма относительно. Определить «усечен» ли состав, можно лишь сравнивая его с другими «не усеченными», то есть «полными», «целыми» составами преступлений. Следовательно, неизбежно появляется необходимость в том самом нормальном, полном преступлении, о котором в свое время писал Биндинг.
А. Н. Трайнин справедливо отмечал: «Закон «усеченных» составов не знает, и знать не может. Закон все составы заполняет надлежащими элементами. Необходимо учесть и другое: различие «усеченных» составов логически предполагает существование какой-то средней нормы составов, ниже которой, очевидно, и опускается так называемый «усеченный состав»… Однако хорошо известно, что никаких средних нормальных составов не существует и существовать не может: состав преступления таков, каким он описан в законе».
Н. Д. Дурманов считает неудачным термин — «усеченный состав» и предлагает в подобных случаях говорить о составах, в которых момент окончания преступления перенесен на более раннюю стадию, то есть приготовление и покушение. Но от подобной замены положение не меняется. Покушение и приготовление, наказуемые якобы как оконченное преступление, тоже предполагают соответствующее оконченное преступление, стадией которого они являются.

Признать «усеченным», например, состав оставления в опасности (ст. 156 УК) можно лишь в сопоставлении с «неусеченным» составом убийства: сравнительно с убийством в составе оставления в опасности не хватает смерти жертвы. Отсюда и делается вывод, что оставление в опасности есть покушение на убийство, наказуемое как оконченное преступление.
Приобретение яда или огнестрельного оружия опять-таки рассматривается в виде наказуемого как оконченное преступление приготовления к тому же «целому» составу убийства.
О составе угрозы (ст. 731 УК) авторы учебника «Советское уголовное право» 1952 года пишут даже как о самостоятельно наказуемой стадии убийства (не существующей в действительности) — обнаружении умысла на убийство. Н. Д. Дурманов пишет об угрозе, как о действии, создающем условия для причинения вреда объекту. Какому объекту? Очевидно, жизни человека, ибо действительному объекту угрозы, предусмотренному в ст. 731 УК, то есть общественно политической деятельности граждан, интересам коллективизации и т. п. — ущерб причиняется реально. С этой точки зрения разбой, как «усеченный» состав, оказывается самостоятельно наказуемой стадией покушения на хищение, а подлог так же наказуемым как оконченное преступление приготовлением к хищению, и другим преступлениям.

Нетрудно убедиться, к какой невероятной путанице приведет на практике реализация подобного рода положений. Если признать оставление в опасности (ст. 156 УК) «усеченным составом убийства» или самостоятельно наказуемым покушением на убийство, «когда виновный еще не закончил действий, выражающихся в посягательстве на объект» (на жизнь человека), когда «прямым умыслом виновного охватываются не только действия, входящие в состав преступления, но и дальнейшие, направленные на тот же объект действия и их результат, находящийся за пределами данного состава» (на лишение жизни), то это означает, во-первых, полное искажение как состава оставления в опасности, так и самого учения о составе преступления вообще, и, во-вторых, лишает суды, какой бы то ни было возможности решить практически важный вопрос о разграничении оставления в опасности и покушения на убийство.
Получается следующая картина: последствия при оставлении в опасности (ст. 156 УК), «усечены», то есть лежат за составом, и так как эти последствия охватываются прямым умыслом виновного, то вина оказывается также за составом оставления в опасности, ибо вина есть субъективное отношение к общественно опасным последствиям. Кроме того, и объект (жизнь и здоровье жертвы) также находятся за составом. Таким образом, оказывается, что все элементы, за исключением действия и субъекта, вынесены за пределы состава.
В действительности же состав оставления в опасности ничего общего с убийством не имеет. Объектом его является не жизнь, а безопасность человека. Объективная сторона выражается в действиях, которые вполне закончены и причиняют реальный ущерб своему объекту. Они представляют собой поставление лица, находящегося в беспомощном состоянии, в опасное для жизни и здоровья положение. Умысел субъекта при этом не выходит за пределы состава, ибо это противоречило бы понятию умысла, как признака субъективной стороны преступления. Содержанием умысла всегда является предвидение элементов состава преступления. В данном случае умысел состоит в том, чтобы заведомо подвергнуть жертву известной опасности, но не лишать ее жизни. Если же будет установлено, что «прямым умыслом виновного охватываются не только действия, входящие в состав преступления, «но и дальнейшие, направленные на тот же объект действия, и их результат, находящийся за пределами данного состава», как правильно, виновные будут отвечать не за оставление в опасности, а за покушение на убийство.
Именно по тому, направлен ли умысел субъекта на причинение смерти или только на оставление в опасности, и можно разграничить состав преступления, предусмотренный ст. 156 УК, и покушение на убийство. Верховный Суд ООСР в определении по делу Г., решая вопрос о разграничении оставления в опасности и покушения на убийство, указал, что умышленное создание родителями тяжелых условий для ребенка с целью привести его к смерти должно квалифицироваться как покушение на убийство.
Не менее ошибочным является также рассмотрение изготовления и хранения оружия и ядов как наказуемых в форме оконченных «усеченных» составов приготовления (создание условий) к убийству. Законодатель не случайно поместил статьи, предусматривающие эти преступления, в главу о нарушении правил, охраняющих народное здравие, общественную безопасность и порядок. Объектом этих преступлений являются не жизнь человека и его здоровье, а установленный в СССР порядок хранения и обращения с ядами и оружием. Лицо, разумеется, может, приобретая оружие, готовиться к убийству. Но от этого объект преступления, указанный в ст. 182 УК, не меняется. Появляется лишь необходимость в дополнительной квалификации по совокупности (ст. ст. 19 и 136 УК). Умысел на убийство при незаконном хранении оружия доказывать не приходится, но вовсе не потому, как пишет М. Д. Шаргородский, что это состав особого рода, где умысел на убийство презюмируется законодателем. Он не доказывается потому, что не имеет ничего общего с умыслом состава хранения оружия. Для ответственности по ст. 182 УК с субъективной стороны достаточно того, что субъект предвидит нарушение им системы обращения с огнестрельным оружием и желает ее нарушить.
Все сказанное об «усеченных» составах или стадиях убийства, наказуемых как оконченное преступление, распространяется и на мнимые составы «усеченного» хищения — разбоя и подлога.
Вместо того чтобы в соответствии с предельно ясной редакцией ст. 2 Указа Президиума Верховного Совета СССР «Об усилении охраны личной собственности граждан» считать разбой оконченным с момента нападения или угрозы нападения А. А. Пионтковский в Курсе советского уголовного права начал развивать теорию усеченных составов. В результате он пришел к выводу, что: «разбой, если взять не усеченный состав преступления, а состав преступления в его полностью завершенном виде, как похищение имущества, есть противоправное насильственное изъятие имущества из чужого владения».
Таким образом, А. А. Пионтковскцй конструирует новый состав — насильственное завладение имуществом, несмотря на то, что законодатель определяет разбой как нападение или угрозу нападения с целью изъятия имущества.
Об ошибочности отождествления подлога, преследуемого по ст. ст. 72 и 120 УК, с приготовлением к хищению и другим преступлениям будет сказано далее.
Б. С. Никифоров, с полным основанием отрицая концепцию «усеченных» составов как не имеющую под собой серьезного научного основания, верно отмечает, что «при внимательном изучении составов этой группы неизменно обнаруживается, что речь здесь в действительности идет не о незавершенной преступной деятельности, а о действиях, нарушающих особые, самостоятельные интересы, особые общественные отношения, которые законодатель, конструируя эти составы, стремится поставить под охрану».
Сторонники деления преступлений на «усеченные» и «не усеченные» правы лишь в одном: законодатель в стремлении максимально оградить ценные объекты от преступных посягательств конструирует составы таким образом, чтобы действия, которые создают даже самые отдаленные возможности причинения ущерба этим объектам, оказались в сфере уголовно-правовой репрессии. И, конечно, конструируя составы создания опасности для жизни или здоровья гражданам, запрещая хранить оружие, законодатель в конечном итоге исходил из того, что эти преступления могут причинить вред личности. Но сторонники теории «усеченных» составов недопустимо смешали эти мотивы законотворчества с конструкцией составов указанных преступлений. Одно дело, по каким мотивам законодатель ввел данные преступления в Уголовный кодекс, а другое, какова конструкция данного состава преступления. Если уголовный кодекс говорит, что объектом хранения яда является общественная безопасность, то суд не может считать таковым жизнь и здоровье человека и в соответствии с этим доказывать объективную и субъективную стороны храпения яда как приготовление к преступлениям против личности.
По нашему мнению, не существует составов с «урезанными», «усеченными» последствиями, лежащими якобы за составом деяния и охватываемые умыслом субъекта. Преступный ущерб всегда прямо входит в состав преступления и умысел может распространяться только на этот ущерб. Умысел на ущерб, лежащий за составом преступления, учитывается в плане индивидуализации наказания. Не существует наказуемых как оконченное преступление приготовлений и покушений, так как последние всегда лишь виды неоконченного преступления.

Административная ответственность
Судебная власть
Мировое соглашение


| | Вверх

Преступление признается оконченным,если в совершенном лицом деянии содержатся все признаки состава преступления, предусмотренного действующим Уголовным кодексом: объект, объективная сторона, субъективная сторона, субъект преступления.

Оконченное преступление отличается от неоконченногоодним признаком – наличием общественно опасного последствия, так как неоконченное преступление не доведено до конца, оконченное доведено, и таким концом является наступление общественно опасного последствия. Отсутствие иных элементов состава не влияет на окончание деяния.

Существуют три позиции относительно момента окончания преступления:

– субъективная – преступление окончено исходя из представления об этом субъекта преступления;

– объективная – оконченность преступления определяется исключительно законодателем;

– смешанная – соединяет законодательную формулировку окончания преступления с представлением об этом виновного лица.

Момент окончания преступления зависит от вида состава преступлений:

– в материальных составах преступлений,где наряду с деянием в качестве признака состава преступления обязательно указываются последствия, для признания преступления оконченным необходимо наступление общественно опасных последствий;

– в формальных составах преступления,которые содержат указание только на общественно опасное деяние (действие или бездействие), которое служит основанием ответственности, вне зависимости от наступления тех или иных последствий, которые могут быть вызваны этим деянием, достаточно совершения общественно опасного деяния независимо от наступления последствий такого деяния;

– в усеченных составах – момент окончания преступления законодатель переносит на начало преступной деятельности, внешне напоминающей приготовление или покушение;

– в длящихся составах,где действие или бездействие, сопряженное с последующим длительным невыполнением обязанностей, возложенных на виновного законом под угрозой уголовного преследования.

– в продолжаемом преступлении,которое складывается из ряда тождественных преступных действий, направленных к общей цели и составляющих в своей совокупности единое преступление.

Значение признания преступления оконченным:

– влияет на квалификацию деяния;

– позволяет отграничить от неоконченного преступления;

– позволяет правильно решить вопросы применения давности и амнистии.

Наконец, с точки зрения особенностей законодательной конструкции составы преступления подразделяются на формальные и материальные. Этот прием законодательной техники имеет важное практическое значение для установления момента окончания конкретного преступления.

Формальные — такой состав, в котором законодатель момент окончания деяния связал с моментом завершения действий, а возможные последствия вынес за рамки состава. Формальный состав означает, что деяние считается оконченным преступлением с момента окончания преступных действий. Последствия, которых может быть великое множество и великое разнообразие, не входят в предмет доказывания правоприменителя. К формальным составам, например, относятся: клевета (ст. 129 УК РФ) — преступление считается оконченным с момента фактического распространения ложных сведений, порочащих честь другого лица. При этом в результате клеветы могут возникнуть разнообразные последствия — от потери рабочего места до самоубийства. Однако правоприменитель, благодаря такой конструкции состава, освобожден от ожидания возможных и непредсказуемых последствий и полномочен квалифицировать деяние как оконченное преступление, не дожидаясь их возможного наступления.

Материальные — это такие составы, в которых законодатель момент окончания деяния связал с наступлением последствий. Обязательность наступления последствий указана в самой уголовно-правовой норме Особенной части. Если по каким-либо причинам последствия не наступили, тогда деяние не считается оконченным преступлением, а может быть оценено как приготовление. Например — все виды лишения жизни. Наступление смерти в составах лишения жизни — обязательный материальный признак, свидетельствующий о наличии оконченного преступления.

Конструкция материальных составов включает наряду с действием (бездействием) наступление последствий, например: убийство (ст. 105 — 108 УК РФ), кража (ст. 158 УК РФ), мошенничество (ст. 159 УК РФ) и др. Отсутствие указанных последствий в таких составах свидетельствует о его незавершенности, и речь может идти в подобных случаях лишь о привлечении виновного к ответственности за покушение на совершение конкретного деяния. Отдельные составы в действующем Уголовном кодексе сформулированы в виде формально-материальных. Например, в ч. 1 ст. 213 УК РФ, предусматривающей ответственность за хулиганство, состав хулиганства сформулирован в виде формально-материального. В тех случаях, когда хулиганство сопровождается применением насилия к потерпевшему или сопряжено с уничтожением или повреждением чужого имущества, налицо материальный состав преступления. Когда же хулиганство сопровождается угрозой применения насилия к потерпевшему, тогда состав преступления формальный. О том, относится ли конкретный состав преступления к формальному или материальному, необходимо судить исходя из конструкции основного состава преступления.

В теории уголовного права помимо формальных и материальных составов преступления принято выделять еще усеченный состав.

Усеченные составы являются разновидностью формальных, так как оставляют последствия за рамками состава. При усеченных составах момент окончания преступления перенесен на стадию приготовления, которая применительно к конкретной разновидности преступного посягательства, образующая оконченное преступление по отношению к конкретному преступному акту (бандитизм — ст. 209 УК РФ) или на стадию покушения (разбой — ст. 162 УК РФ).

Конструкция усеченных составов также важна с практических позиций. Усеченный состав ставит границу дальнейшего развития преступной деятельности, в результате которой могут быть весьма тяжкие последствия. Например — развитие бандитизма, может привести к человеческим жертвам и т.д.

От формальных составов усеченные составы отличаются тем, что прямым умыслом виновного охватываются не только действия, входящие в состав преступления, но и дальнейшие, направленные на тот же объект действия и их результат, находящийся за пределами данного состава преступления. В данном случае, правоприменителю предоставлена возможность не дожидаться весьма существенных последствий от преступной деятельности, а квалифицировать деяние как оконченное преступление на ранней стадии развития, предотвращая тем самым, во-первых, более существенный ущерб, а во-вторых, не дожидаться последствий, которые могут быть не только весьма разнообразны, но и в достаточной мере вероятны.

Добавить комментарий