Нормативная основа административной ответственности – это система действующих норм права, закрепляющих:

• составы административных проступков (основания ответственности);

• систему административных взысканий и принципы их наложения;

• круг субъектов,, имеющих право налагать административные взыскания;

• процедуру привлечения к ответственности, ее процессуальную форму.

В развитии нормативной основы (института) административной ответственности в России можно выделить три этапа.

Первый – с незапамятных времен до 1984 г. В это время административная ответственность вначале полностью, потом в основном, а в конце этапа во многом регулировалась многочисленными подзаконными актами (правительственными, ведомственными, местных государственных органов). Не было акта, который бы регулировал общие вопросы административной ответственности.

Второй этап – 1984–1991 гг. В эти годы в России вопросы административной ответственности за небольшими исключениями регулировались Кодексом об административных правонарушениях РСФСР, принятым в 1984 г.

Третий этап начался в 1991 г. Это этап декодификации. Его особенность в том, что действует КоАП РСФСР, но издается много законов и ряд указов Президента Российской Федерации, актов глав исполнительной власти субъектов Федерации, которые регулируют отдельные вопросы административной ответственности. Нормы новых актов не включены в КоАП РСФСР и действуют параллельно с его нормами.

Нормативную основу административной ответственности сейчас, как и до начала в 1980 г. процесса кодификации таких норм, образуют многие нормативные акты. Особое место среди них принадлежит Кодексу РСФСР об административных правонарушениях, принятому 20 июня 1984 г. Он кодифицировал республиканское законодательство об административной ответственности и значительно развил его. Наряду с материальными нормами (система взысканий, составы правонарушений и др.) Кодекс содержит большое число административно-процессуальных норм, регулирующих производство по делам об административных правонарушениях.

КоАП РСФСР является главным источником по ряду причин:

• он самый большой по объему кодифицированный акт, регулирующий административную ответственность;

• он регулирует общие вопросы ответственности (систему взысканий, принципы их применения, производство по делам об административных правонарушениях и др.);

• во многих актах прямо сказано, что если в них не урегулированы какие-то вопросы, нужно руководствоваться общими нормами КоАП (ст. 289 ТК РФ, например). К тому же нужно иметь в виду, что до 1990 г. в этом Кодексе находилось все законодательство РСФСР об административной ответственности.

Начиная с 1990 г. число источников нормативной основы административной ответственности стало резко расширяться. В 90-х гг. было издано большое число актов по этому вопросу, нормы которых в КоАП РФ не вошли.

Среди них нужно прежде всего назвать Таможенный кодекс Российской Федерации, в котором более 170 статей посвящены административной ответственности за нарушение таможенных правил. Ряд налоговых нарушений называет Налоговый кодекс Российской Федерации. Не включены в КоАП РСФСР соответствующие нормы законов «О санитарно-эпидемиологическом благополучии населения», «О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках», Земельного кодекса и других федеральных законов.

Таким образом, сейчас существует и действует большое количество федеральных норм об ответственности, не включенных в КоАП РСФСР. Первая причина такой декодификации в том, что Кодекс объединил только нормы об ответственности граждан, а новое законодательство либо устанавливает административную ответственность только организаций, либо граждан и организаций.

Второй причиной процесса декодификации стало бурное законотворчество субъектов Федерации. Федеративный договор, а затем Конституция Российской Федерации 1993 г. отнесли административное и административно-процессуальное право к сфере совместного ведения Федерации и ее субъектов. Поскольку ряд вопросов вообще не регламентировался КоАП РСФСР, а в ряде случаев действовали нормы, санкции которых субъекты Федерации считали слишком малыми, они стали принимать новые акты. С 1992 г. главы исполнительной власти, законодательные органы субъектов Федерации издали уже много законов, постановлений и даже кодексов, регулирующих на их территории применение административных взысканий за нарушения разных правил.

Примерно с начала 1997 г. начался новый этап в развитии регионального законодательства об административной ответственности: этап подготовки и принятия кодифицированных актов, объединяющих переработанные нормы всех ранее принятых актов субъекта РФ, регулирующие административную ответственность.

10 декабря 1997 г. был официально опубликован Кодекс Свердловской области об административной ответственности, а 1 января 1998 г. он вступил в силу.

Принятие Кодекса — интересный момент в развитии не только областного, но и всего российского законодательства. Это видно уже из его названия – Кодекс. В нем объединены переработанные в процессе его подготовки нормы об административной ответственности, содержавшиеся во всех ранее принятых законах Свердловской области. Все эти нормы систематизированы, они стали организованной системой.

В ст. 1 названного Кодекса сказано: «Законодательство Свердловской области об административной ответственности состоит из настоящего Кодекса». Иными словами, все ранее принятые нормы с 1 января 1998 г. действуют в том виде, в каком они включены в Кодекс, а нормы, не вошедшие в него, утратили юридическую силу.

С 1995 г. субъекты Федерации начали принимать разные кодексы. Своеобразие же данного акта, во-первых, в его содержании, а во-вторых, в том, что по этой теме есть федеральный Кодекс. Возникла ситуация, когда по вопросу, который ст. 72 Конституции Российской Федерации отнесен к совместному ведению Российской Федерации и ее субъектов. В Свердловской области действуют два кодекса: федеральный и областной.

Областной Кодекс в соответствии с Конституцией Российской Федерации, федеральными законами, Уставом Свердловской области устанавливает основания и условия административной ответственности за проступки, не предусмотренные федеральным законодательством. После принятия федерального закона, устанавливающего ответственность за совершение определенных административных правонарушений, соответствующие нормы Кодекса не применяются, а в Кодекс вносятся необходимые изменения.

Работа по кодификации законодательства об административной ответственности началась еще в шестидесятых годах нашего века. К 1980 г. был подготовлен проект «Основ законодательства СССР и союзных республик об административной ответственности». В соответствии с существовавшими в те годы организационными обычаями проект был направлен на рассмотрение в Политбюро ЦК КПСС. В целом он был одобрен, но было принято решение об изменении его названия. И в октябре 1980 г. Верховный Совет СССР принял «Основы законодательства об административных правонарушениях». Потом и все кодексы бывших союзных республик, которые начали принимать с 1984 г., тоже назывались кодексами об административных правонарушениях.

Но такое название не точно отражает содержание этих актов. Во-первых, они и КоАП РСФСР, в частности, не только содержат перечень административных проступков, но и устанавливают санкции за их совершение. Во-вторых, КоАП регулирует систему взысканий, размеры, содержание каждого из них, принципы и сроки наложения. В-третьих, КоАП содержит большое число процессуальных норм, регламентирует процедуру привлечения и ответственности. Таким образом, КоАП РСФСР регулирует комплекс вопросов об административной ответственности, фактически является кодексом об административной ответственности.

То же самое можно сказать и о кодексе Свердловской области. Наряду с систематизированным перечнем административных проступков, он регулирует общие вопросы административной ответственности, систему взысканий, подведомственность дел и другие вопросы. И очень хорошо, что закону было дано название, которое отвечает его содержанию: Кодекс об административной ответственности.

Значительное внимание в Кодексе уделено разграничению подведомственности дел об административных правонарушениях. К сожалению, в КоАП РСФСР не решены вопросы подведомственности применительно к Составлению административных протоколов (кто вправе их составлять). Ранее такие нормы были включены в КоАПы Казахской и Украинской союзных социалистических республик, но их не было в российском праве. Поэтому статья областного Кодекса «Составление протокола об административном правонарушении» является важной новеллой не только областного, но и всего российского законодательства.

Можно предположить, что в ближайшее время будет принят новый Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях (ах, как хочется, чтобы его назвали исходя из содержания: кодексом об административной ответственности!). Будущая структура нормативной основы этой ответственности представляется такой:

• существует федеральный кодекс, который является главным источником норм об административной ответственности. Таможенный и Налоговый кодексы регулируют на федеральном уровне ответственность за нарушения таможенных и налоговых правил. А в субъектах Федерации действуют кодексы или кодифицированные законы об административных правонарушениях. В основном региональный закон устанавливает ответственность за нарушение законов субъекта Федерации, охраняет, обеспечивает принуждением региональные регулятивные нормы;

• и федеральный, и региональный кодифицированные акты должны регулировать вопросы ответственности граждан и организаций (индивидуальных и коллективных субъектов). Серьезные изменения должны быть внесены в систему взысканий: нужно отказаться от исправительных работ, возмездного изъятия, конфискации, одновременно ввести лишение лицензий, общественно полезный труд в свободное от работы время, уменьшить максимальный размер штрафа, налагаемого на граждан, до 25 минимальных размеров оплаты труда;

• в действующем законодательстве очень много казуистичных норм, устанавливающих ответственность за порчу разных видов имущества (линий связи, транспортных средств, объектов благоустройства и др.), за неповиновение разным должностным лицам. Такие специальные нормы полезно заменить общими Нормами об ответственности за порчу, неповиновение;

• особо хочется отметить необходимость расширения процессуальных гарантий права на защиту.

Временное отстранение обвиняемого от должности не означает увольнение его с работы.

Наложение ареста на имущество состоит в запрете, адресованном собственнику или владельцу имущества, распоряжаться, а в необходимых случаях и пользоваться им, либо в изъятии имущества и передаче его на хранение (ч. 2 ст. 115 УПК). Арест может быть наложен на имущество, находящееся у других лиц, если есть достаточные основания полагать, что оно получено в результате преступных действий подозреваемого, обвиняемого. Арест налагается: 1) на имущество и денежные суммы, принадлежащие подозреваемому, обвиняемому; 2) на имущество лиц, которые по закону несут материальную ответственность за причиненный вред; 3) на имущество, нажитое преступным путем, в чьем бы обладании оно ни находилось.

Денежное взыскание как мера процессуального принуждения в виде штрафной санкции налагается судом в случае нарушения участниками уголовного судопроизводства обязанностей, предусмотренных уголовно-процессуальным законодательством, а также за нарушение порядка в судебном заседании. Сумма денежного взыскания допустима в размере до двадцати пяти минимальных размеров оплаты труда (ст. 117 УПК). В случае невыполнения своих обязанностей поручителем, а также лицами, которым несовершеннолетний подозреваемый был отдан под присмотр в качестве меры пресечения, денежное взыскание возможно в размере до ста минимальных размеров оплаты труда (ч. 4 ст. 103, ч. 3 ст. 105 УПК).

Глава 2 Юридическое и фактическое основания уголовно-процессуальной ответственности

2.1 Фактическое основание уголовно-процессуальной ответственности:

понятие, структура и виды

Концептуальный и структурный анализ основания уголовно-процессуальной ответственности позволяет выявить в нем фактическую и юридическую стороны. Основание выражено в виде поведения (деяния или деятельности) участника уголовного судопроизводства, влекущее неблагоприятные последствия в сфере уголовного судопроизводства. Фактический механизм причинения вреда и иных негативных последствий обусловлен спецификой регулирующего воздействия уголовно- процессуального права и связан с исполнением обязанностей, реализацией прав и возможностей использования усмотрения (дискреции) при применении правовых норм.

Фактическое основание ответственности в уголовно-процессуальной деятельности обнаруживается в трех основных формах поведения, различающихся механизмом их негативной, противоправной реализации:

1) неисполнение обязанностей или ненадлежащее их исполнение, то есть собственно правонарушение,

2) злоупотребление уголовно-процессуальным правом, которое проявляется в таком использовании (осуществление) субъективного права, которое позволяет рассматривать его как выход за допустимые пределы реализации и расценивать как злоупотребление своей субъективной юридической возможностью;

3) принятие правоприменителями решений в ситуации необходимости использования своего усмотрения (дискреции), но посредством выхода за пределы его свободы, а также неправомерное использование усмотрения, создающее основу для принятия неверного, неправового решения, не отвечающего требованиям общеправовых и отраслевых принципов. Противоправность использования усмотрения констатируется в каждой конкретной ситуации при анализе принимаемого решения на предмет соответствия системе общеправовых критериев и принципов, сформулированных в концентрированном виде в Конституции Российской Федерации, международно-правовых актах, касающихся осуществления правосудия, и отчасти выраженных в уголовно- процессуальном законодательстве посредством уголовно-процессуальных принципов. 6Характер и механизм совершения действий (деяний) в уголовном процессе определяется всеми элементами процессуального отношения, процессуальным статусом участников уголовного судопроизводства, их взаимоотношениями между собой, он связан с реализацией прав, исполнением обязанностей, использованием средств усмотрения при применении норм права и принятии решений. Вследствие этого формы проявления негативных отношений и форм поведения не возможно сводить лишь к простому нарушению нормы уголовно-процессуального права, выражающемуся в неисполнении обязанностей или ненадлежащем их исполнении. Поэтому предлагается следующее определение фактического основания ответственности: фактическим основанием уголовно-процессуальной ответственности является совершение субъектом (участником уголовного судопроизводства) противоправного деяния (или системы действий), влекущего наступление вредных последствий, связанного с неисполнением или ненадлежащим исполнением правовых обязанностей, злоупотреблением субъективными правами и выходом за допустимые пределы усмотрения правоприменителями, не обусловленное ошибочным применением уголовно-процессуального закона. Формы проявления фактического основания ответственности в сфере уголовного судопроизводства связаны с механизмом их противоправной реализации: 1) правонарушение выражается в неисполнении обязанностей, ненадлежащем их исполнении или прямом нарушении уголовно-процессуального запрета; 2) злоупотребление правом связано с активным действием участника посредством реализации своего права, но характер такого действия в наиболее общем виде позволяет говорить о его противоправной направленности, реализации субъективного права в противоречии с его назначением, создании препятствий для реализации прав других участников и достижению задач правосудия; 3) принятие решения в посредством усмотрения, но с выходом за пределы его свободы приводит к принятию неправосудных решений, приговоров. В качестве базовой характеристики фактического основания ответственности можно расссматривать категорию противоправного поведения, а не уголовно-процессуальное правонарушение. Это связано с тем, что она шире по своему содержанию категории «нарушение», позволяет охватить все формы негативного поведения, совершаемого посредством различных процессуальных механизмов (исполнение обязанностей, реализация права, реализация средств усмотрения). Противоправность ряда иных форм поведения (злоупотребление правом, выход за допустимые пределы усмотрения при принятии решений) связана не только с нарушением норм и принципов уголовно-процессуального права, но и требований общеправовых принципов, отраженных в Конституции РФ, общепризнанных нормах, правовых стандартах осуществления правосудия, а также положений иных законодательных актов правовой системы России, в условиях отсутствия надлежащей регламентации применения ответственности за данные формы поведения. Классификация фактических оснований ответственности позволяет выделять основания ответственности участников — носителей одной из трех процессуальных функций (обвинения, защиты или разрешения дела) и основания ответственности иных (выполняющих вспомогательную роль) участников судопроизводства. Такая классификация учитывает специфику процессуального положения и активности в зависимости от той или иной степени и формы заинтересованности в результатах судопроизводства и направления деятельности, а также предъявляемых вследствие этого требований. Предлагается также выделение группы оснований процессуальной ответственности должностных лиц (правоприменителей), наделенных властными полномочиями и участников, не наделенных властной компетенцией. В отношении правоприменителей закон должен формулировать основания ответственности в зависимости от специфики реализации ими своих полномочий, объема компетенции и решаемых вопросов. Должностные лица широко используют такое сложное по своей природе средство разрешения ситуаций, как усмотрение (дискреция), что создает возможность принимать неправомерные решения не только путем прямого нарушения нормы права, но и путем выхода за пределы свободы своего усмотрения. Повышенный уровень ответственности должностных лиц связан с возможностью применения принуждения в сфере уголовного судопроизводства, возможность использования которого также зачастую связана с усмотрением. Обнаружить грань между усмотрением и произволом зачастую составляет весьма сложную задачу не только в практическом, но и в теоретическом аспекте.

2.2 Юридическое основание уголовно-процессуальной ответственности:

понятие, правовые модели и проблемы применения

Юридическое и фактическое основания во всех формах проявления уголовно-процессуальной ответственности неразрывно взаимосвязаны, что является условием эффективного применения данного правового средства. Связь между фактическим и юридическим основанием проявляется как отражение фактического деяния, поведения в соответствующей модели состава противоправного поведения или особой конструкции, выраженной в уголовно-процессуальном законе, содержащей юридически значимые признаки такого поведения в форме следующих элементов: объекта, объективной стороны, субъекта и субъективной стороны. В уголовно-процессуальном законе следует закрепить две модели состава противоправного поведения: состав правонарушения и состав злоупотребления правом. Анализ норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, а также современных исследований проблемы позволяет сделать вывод, что идеальная модель или конструкция состава используется только для характеристики нарушения нормы. Исследование состава юридического основания позволяет говорить о его комплексном, многоаспектном системном характере и связи с нормативными образованиями уголовно-процессуального закона. Составы сформулированы в охранительных предписаниях. В регулятивных предписаниях прямо они не указываются, их применение связано с оценкой степени исполнения и соблюдения правой нормы. Объективная возможность закрепления всех случаев и проявлений негативного поведения в уголовно-процессуальном законе отсутствует. Именно поэтому составы выражены в сложном виде, и требуется специальная процедура по их применению. Применительно к правонарушению обобщенные составы в законе сформулированы (например, ст.ст. 7, 75, 117, 125 УПК РФ). Степень обобщения признаков и элементов правонарушения различна, закреплены процедуры применения норм, указывающих на основания процессуальной ответственности. Сложность юридического основания ответственности предопределяется многообразием форм поведения, которое оно должно отражать. В то же время в уголовно-процессуальном законе отсутствует обобщенная конструкция состава злоупотребления уголовно-процессуальным правом. Конструкция состава злоупотребления правом может быть использована лишь путем обращения к содержанию Конституции РФ (ч. 3 ст. 17), общеправовых принципов незлоупотребления правом, разумности при реализации субъективных прав и добросовестности деятельности, а также международно-правовых стандартов в области прав человека и правосудия (ч. 2 ст. 29 Всеобщей декларации прав человека, ст.ст. 5, 6, 17 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод и другие международно-правовые акты). Юридическим основанием процессуальной ответственности служат нормы уголовно-процессуального права, что является одной из основных юридических гарантий применения мер государственного принуждения за правонарушение, гарантией подлинно демократического ее осуществления. Применение норм уголовно-процессуального права должно быть не только законным, но и обоснованным, целесообразным. «Правильное применение правовых норм имеет место там и тогда, где и когда фактическая сторона дела отвечает фактическому положению вещей». Компетентный орган, пользующийся оперативной самостоятельностью, учитывающий все особенности конкретного случая, обязан выбрать наиболее целесообразный и эффективный вариант из всех возможных, предусмотренных нормой, для правильного разрешения дела. В свою очередь, закон должен предоставить должностным лицам, которые его применяют, соответствующие возможности для изыскания путей наиболее целесообразного и правильного его применения в соответствии с задачами, которые он ставит, и с учетом особенностей каждого уголовного дела. Такая возможность предоставляется в случае, если решение указанных задач зависит от конкретных обстоятельств, которые невозможно заранее предусмотреть и классифицировать в законе без ущерба для его правильного применения. Так, вопрос об избрании меры пресечения должен решаться строго индивидуально с учетом обстоятельств, характеризующих как личность обвиняемого, подозреваемого и подсудимого, так и совершенное ими деяние, степень его общественной опасности. В данном случае в качестве меры пресечения может быть избрана либо .подписка о невыезде, либо личное поручительство, поручительство общественной организации и т. д. В то же время подобная вариативность возможна только в пределах закона. В этой связи представляет интерес вопрос об аналогии в уголовно-процессуальном праве вообще и применительно к мерам процессуального принуждения в частности. С нашей точки зрения, необходимость применения процессуальной ответственности лишь в точно установленных законом пределах не исключает возможности прибегать к аналогии процессуального закона. Допустимость ее применения во многом обусловливается еще имеющимися несовершенством уголовно-процессуального законодательства, пробелами в законе.7 Подтверждением того, что аналогия в уголовно-процессуальном законодательстве имеет право на существование, может служить такой пример. Законодатель обязывает свидетеля явиться по вызову лица, производящего дознание, следователя, прокурора, суда. При неявке без уважительных причин компетентный орган государства вправе подвергнуть его приводу. Однако при этом не дается перечень причин, которые могли бы быть отнесены к числу уважительных. Такой перечень имеется лишь применительно к обвиняемому (ст. 146 УПК). Учитывая данное обстоятельство, при решении в каждом конкретном случае вопроса о том, является ли причина неявки свидетеля уважительной, вероятно, допустимо исходить из норм, конкретизирующих аналогичные причины применительно к обвиняемому. Вместе с тем осуществленная в последние годы кодификация законодательства, возросший уровень юридической техники способствовали устранению большинства пробелов в действующем законодательстве, а потому возможность применения закона по аналогии, в том числе и уголовно-процессуального закона в настоящее время весьма ограничена. Однако пока аналогия продолжает существовать, необходимо неукоснительно соблюдать условия ее применения, придерживаться требования соответствия ее принципу законности в уголовном процессе.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Итак, сделаем некоторые выводы. Уголовно-процессуальная ответственность — институт, находящийся в стадии формирования и требующий дальнейшего совершенствования. Необходимо различать уголовную ответственность и уголовно-процессуальную ответственность обвиняемого. Сами по себе меры процессуального принуждения не входят в содержание уголовной ответственности, но они могут выступать мерами уголовно-процессуальной ответственности за совершение уголовно-процессуального правонарушения. Несовершенство процессуальной ответственности состоит в следующем: во-первых, отсутствует правовая защищенность осуществления конституционного правосудия; во-вторых, отсутствуют нормы об ответственности за нарушение законодательного процесса; в-третьих, за равноправием сторон в уголовном судопроизводстве скрывается неравная ответственность их участников, а точнее, безответственность адвокатов, правам которых не корреспондируют соответствующие обязанности; в-четвертых, за раздутой проблемой равенства сторон участников процесса и расширения прав обвиняемого и защитника в итоге скрывается проблема правовой незащищенности потерпевшего и интересов общества.

Соблюдение, исполнение его участниками предписаний соответствующих уголовно-процессуальных норм, стремление к достижению наиболее высоких результатов от совершаемых действий и образует содержание процессуальной ответственности в позитивном ее выражении. Основанием такой ответственности служит регламентированность соответствующего поведения правовыми нормами, устанавливающая определенные последствия в случае отклонения от такого образца. Фактическое нарушение правового предписания предполагает определенную реакцию государства на правонарушение, наступление для правонарушителя определенных неблагоприятных последствий. Эта сторона основания уголовно-процессуальной ответственности и есть негативная (ретроспективная) форма ее проявления. Из сказанного не трудно видеть органическую связь между названными видами уголовно-процессуальной ответственности, производный характер негативной ответственности от позитивной формы ее проявления.

Но в любом своем виде уголовно-процессуальная ответственность осуществляется только в результате применения соответствующих правовых норм. При этом, подчиняясь общим законам правоприменения, уголовно-процессуальная ответственность имеет и присущие ей особенности. Применение уголовно-процессуальной ответственности возможно лишь в условиях соблюдения принципов уголовного процесса. Если, скажем, следователь (прокурор, судья) все процессуальные действия при производстве по уголовному делу совершает в рамках предписаний соответствующих правовых норм и с соблюдением предписанной УПК РФ процессуальной формы, то он тем самым выполняет свой профессиональный, служебный долг. А это и есть проявление позитивной, социальноценностной уголовно-процессуальной ответственности. Особенности применения уголовно-процессуальной ответственности заключены и в том, что она в основе своей сопряжена с властными полномочиями должностных лиц государственных органов. Что касается формы применения соответствующих правовых норм, то она представляет собой правоохранительную деятельность.

Список используемых источников

Другая группа оснований ответственности прежде всего включает в себя те индивидуальные или правообеспечительные акты (постановления, решения и т. д.) на основе которых она возникает и реально осуществляется. Эти акты подчеркивают объективную сторону ответственности, т. е. то, что без соответствующий реакции государства и его органов она возникнуть не может. Важность этих актов заключается в том, что они указывают, на основе чего ответственность применяется, возникает и окончательно оформляется в конкретных правоотношениях. Об этих основаниях и пойдет речь в этой главе.

Причем хотелось бы отметить, что протокол об административном правонарушении сам по себе не является процессуальным основанием административной ответственности. Как и не является им заявление уполномоченного органа или должностного лица о привлечении к ответственности юридического лица или предпринимателя, направленное в соответствии со ст. 202 АПК РФ.

Протокол об административном правонарушении является тем основанием, при наличии которого мы считаем, что дело об административном правонарушении возбуждено, наряду с постановлением прокурора, определением о проведении административного расследования, протоколом о проведении процессуального действия в рамках главы 27 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях (ст.28.1 КоАП РФ). Наличие составленного протокола об административном правонарушении само по себе не гарантирует тот факт, что в дальнейшем будет иметь место применение административного наказания.

Например, итогом административного расследования (ч.6 ст. 28.7 КоАП РФ), а также итогом рассмотрения дела об административном правонарушении (ч.1 ст.29.9 КоАП РФ) может стать постановление о прекращении дела об административном правонарушении, и в этих случаях мы не можем говорить о наличии административной ответственности. В то же время законодательство об административной ответственности допускает возможность назначения административного наказания без составления протокола об административном правонарушении (ч.1 ст.28.6 КоАП РФ).

Однако и отсутствие протокола, по той категории дел, где он необходим, заявления о привлечении к административной ответственности, направленного в соответствии со ст. 202 АПК либо другого процессуального документа, предусмотренного КоАП РФ, несоблюдение процессуальной формы этих документов может сделать невозможным и саму ответственность.