Перед тем как перейти к раскрытию содержания свободы передвижения товаров и характеристике норм, ее регулирующих, необходимо обозначить основной объект свободного передвижения товаров, а именно определить, что в европейском праве понимается под термином «товары».

Договоры ничего не говорят об этом. Некоторые попытки дать легальное определение «товарам» были сделаны во вторичном праве. Так, Регламент Европейского парламента и Совета (ЕС) № 638/2004 от 31 марта 2004 г. о статистике Сообщества относительно торговли товарами между государствами-членами в ст. 2 определяет «товары» как все движимое имущество, включая электрический ток.

Другое определение, которое принято считать классическим, сложилось в прецедентном праве Суда. В Решении по делу С-7/68 «Italian Art» (1968 г.) термин «товары» был истолкован как все измеряемое в денежной стоимости и являющееся объектом коммерческих операций. При этом термин «товары» (англ, goods) и термин «продукция» (англ, products), встречающийся в ряде статей ДФЕС, интерпретируются Судом в качестве синонимов.

В дальнейшем Суд дал разъяснения по некоторым категориям объектов о возможности отнесения их к категории товаров. Так, безусловно, к товарам в смысле права Сообществ относятся золотые и серебряные слиткиа также опасные отходы .

Наряду с этим Суд указал, что понятием «товары» не охватываются сами денежные средства, а также товары, сопутствующие оказанию услуг (например, железнодорожные билеты).

Свобода передвижения товаров включает в соответствии с ДФЕС три элемента:

• — отмену таможенных пошлин и сборов, имеющих равнозначный эффект (ст. 30);
• — запрет дискриминационного внутригосударственного налогообложения (ст. 110);
• — запрет количественных ограничений на экспорт и импорт, а также мер, равнозначных им (ст. 34 и 35).

Статья 30 ДФЕС гласит: «Таможенные пошлины на импорт и экспорт и равнозначные им сборы между государствами-членами запрещены. Это запрещение относится также к таможенным сборам фискального характера».

Таможенные сборы на импорт и экспорт товаров в отношениях между государствами-членами были благополучно отменены с созданием таможенного союза уже к концу 1960-х гг. Другое дело — сборы, равнозначные таможенным пошлинам. Договор таковых не определяет, умалчивает об этом и вторичное право, поэтому выявления признаков того, что необходимо понимать под сборами, равнозначными таможенным пошлинам, было оставлено судебной практике.

Наиболее общую формулировку понятия «сбор, равнозначный таможенным пошлинам», Суд выразил в Решении по делу С-24/68 «Statistical Levy» (1969 г.). Под ним понимается «любой денежный сбор, каким бы малым он ни был, и каковы бы ни были его назначение и способы взимания, наложенный в одностороннем порядке па отечественные или импортные товары при пересечении ими границы, и не являющийся таможенной пошлиной в строгом смысле», в том числе «даже если он не приносит прибыли государству, не является дискриминирующим или протекциопистским, и продукция, на которую он налагается, we является конкурирующей с любой отечественной продукцией».

Особый упор Судом был сделан на то, что подобный сбор будет считаться сбором, равнозначным таможенным пошлинам, независимо от целей и назначения его взимания. Отсюда совершенно естественно, что «таможенный сбор фискального характера», взимаемый с целью пополнения государственного бюджета, является разновидностью сборов, равнозначных таможенным пошлинам и подлежит безусловной отмене в соответствии со вторым предложением ст. 30 ДФЕС (дело «Statistical Levy»).

К сборам, равнозначным таможенным пошлинам, не относятся сборы, являющиеся элементами внутригосударственного налогообложения. Это те сборы, которые являются частью «общей системы внутренних сборов, применяемых систематически к категориям продуктов в соответствии с объективными критериями независимо от происхождения продуктов» и которые применяются ко всем подобным товарам независимо от пересечения ими границы (т.е. по сути являются налогами).

К равнозначным сборам не относятся также сборы, представляющие собой плату за оказание услуг при пересечении границы в любом случае, если услуги предоставляются добровольно, и при соблюдении условий, сформулированных Судом в Решении по делу С-18/87 «Commission v. Germany» (1988 г.), если услуга обязательна (например, так называемые «обязательные инспекции»). В последнем случае, в соответствии с указанными условиями:

• — такой сбор не должен превышать фактической стоимости услуги;
• — такая услуга является обязательной и единообразной для всех аналогичных продуктов ЕС;
• — такой сбор предписан законодательством ЕС в общих интересах ЕС;
• — такой сбор способствует свободному движению товаров путем устранения препятствий, которые могут возникнуть вследствие применения односторонних мер в соответствии со ст. 36 ДФЕС.

Статья 110 ДФЕС запрещает дискриминационное и протекционистское налогообложение в государствах-членах: «Ни одно государство-член не будет облагать прямо или косвенно продукцию из других государств-членов внутренними налогами любого характера в размерах, превышающих обложение, прямое или косвенное, которому подвергается аналогичная национальная продукция.

Кроме того, ни одно государство-член не будет облагать продукцию других государств-членов внутренними налогами с целью косвенной защиты другой продукции».

Соответственно абз. 1 указанной статьи запрещает дискриминационное внутреннее налогообложение, а абз. 2 — протекционистское. Хотя на практике Суд применяет эти критерии в совокупности, без разграничения.

Положения этой статьи применяются только к налогам, независимо от способа их взимания и не касаются таможенных пошлин и платежей, а также равнозначных им сборов, упомянутых в ст. 30 ДФЕС. Это две разные по своим характеристикам группы сборов в своем разнообразии составляют «непересекающиеся множества».

Следуя ст. 110, Суд проводит последовательное разграничение дискриминационного внутригосударственного налогообложения по способу обложения на прямое и косвенное.

При этом прямой дискриминацией в налогообложении, помимо непосредственного исключительного обложения иностранных товаров либо завышения ставок налогообложения для них по сравнению с отечественной продукцией (дело «Outokumpu Оу»), будут являться и различия в способах взимания, если последние дают преимущество отечественным производителям.

Налоговые меры, составляющие косвенную дискриминацию, хотя и применяются ко всем товарам независимо от места их происхождения, но в конечном итоге большим бременем ложатся на импортную продукцию. Примеры косвенной дискриминации во внутреннем налогообложении чрезвычайно разнообразны.

Классическим в этом отношении является дело С-112/84 «Humblot», рассмотренное Судом в 1985 г. Дело касалось взимаемого ежегодно налога на автомобили во Франции. Ставка налога возрастала в зависимости от мощности автомобиля. Однако ставка равномерно возрастала в зависимости от возрастающей мощности автомобиля до предела 16CV, а затем делала резкий скачок, почти в пять раз превышающий предыдущий показатель (если машины мощностью 16CV облагались налогом в 1100 франков, то за машины большей мощностью необходимо было уплачивать уже 5000). На тот момент во Франции автомобили мощностью свыше 16CV просто не производились, поэтому налоговое бремя приходилось на владельцев импортных автомобилей. Разумной оправдывающей причины такой дифференциации ставки налога французское правительство указать не смогло. Суд признал данный налог дискриминационным и протекционистским.

ДФЕС весьма лаконично вводит запрет количественных ограничений и мер, равнозначных им. Так, ст. 34 гласит: «В торговле между государствами-членами запрещаются количественные ограничения на импорт, а также любые равнозначные меры». Статья 35 содержит идентичную формулировку в отношении экспорта.

Таким образом, ДФЕС не содержит в своих положениях ни определения, ни хотя бы указания на существенные признаки таких сложных явлений экономической жизни, которыми являются количественные ограничения в межгосударственном товарообороте и меры, равнозначные им.

Понятие количественные ограничения было выведено практикой Суда. Под ними понимаются согласно Решению по делу С-2/73 «Riseria Luigi Geddo» (1973 г.) любые исчисляемые меры, направленные на полное или частичное сдерживание импорта, экспорта или транзита товаров. Количественные ограничения могут существовать в виде запрета или в виде системы квот. Количественные ограничения в виде запрета могут распространяться как па всю территорию государства-члена, так и на часть его территории. Система квот может также существовать в форме обязательного лицензирования импортных и экспортных операций.

Гораздо сложнее обстояло дело с определением мер, равнозначных количественным ограничениям.

Первая попытка определить их прозвучала в Директиве Комиссии 70/50/ЕЭС от 22 декабря 1969 г. об отмене мер, имеющих эффект, равнозначный количественным ограничениям на импорт. Однако эту попытку нельзя назвать удачной. Статьи 2 и 3 Директивы фактически только перечисляли меры, равнозначные количественным ограничениям. Перечислить все их возможные варианты немыслимо, поэтому, само собой разумеется, что перечень Директивы остается открытым.

Директива 70/50/ЕЭС указывает только на самые распространенные виды мер, равнозначных количественным ограничениям и не определяет существенные характеристики этого явления в целом. Но ее принципиальное значение сложно переоценить, именно в положениях этого документа впервые отразился специфический подход к определению рассматриваемых мер, так называемого «тест-эффекта», в соответствии с которым они выявляются, не исходя из их природы, а исходя из последствий в виде затруднений торговли, которые влекут за собой.

Следующая попытка дать определение «мер, равнозначных количественным ограничениям», была сделана Судом в Решении по делу С-8/74 «Dassonvile» (1974 г.). Суд указал, что ими являются любые торговые правила, установленные государствами- членами, которые могут прямо или косвенно, фактически или потенциально затруднить торговлю в рамках Сообщества.

При этом Суд сразу же оговорился, что некоторые ограничительные торговые правила государств-членов все же допустимы и формулирует критерии их допустимости. Так, государства- члены могут вводить такие правила только:

• — в отсутствие соответствующего регулирования на уровне ЕС;
• — если эти правила не затрудняют торговлю;
• — если эти правила являются разумными’,
• — если эти правила доступны для всех частных лиц ЕС.

Соответственно, такие торговые правила не будут являться

мерами, равнозначными количественным ограничениям.

В рассматриваемом деле Суд недвусмысленно сослался на критерий разумности или тест разумности при определении допустимых ограничительных торговых правил государств-членов. Однако в деле «Dassonvile» Суд так ничего и не сказал о том, как понимать этот критерий.

Тест разумности был развит Судом в деле С-120/78 «Cassis de Dijon» (1979 г.). Это одно из самых известных и «громких» дел, рассмотренных Судом и повлекших серьезные изменения в законодательстве государств-членов и богатейшую судебную практику.

Кассис — это традиционный черносмородиновый ликер, производимый в Дижоне. В соответствии с рецептурой, оптимальное содержание алкоголя в кассис составляет от 15 до 20%, что отвечает требованиям, предъявляемым французским законодательством к содержанию алкоголя в ликере. Однако при попытке импорта ликера в ФРГ возникла проблема, препятствовавшая его сбыту. В соответствии с немецким законодательством, ликер как спиртной напиток, должен был содержать не менее 25% алкоголя, иначе таковым считаться не может.

Поэтому, когда компания-импортер «Реве-Централе АГ» обратилась в Федеральную монопольную службу но спиртным, напиткам ФРГ за разрешением на импорт кассис, компании было указано на существующее несоответствие немецким стандартам препятствующее сбыту поставляемой продукции. Компания подала иск в Налоговый суд земли Гессен в связи с нарушением правил ЕС относительно свободного передвижения товаров. Германский суд направил в преюдициальном порядке запрос в Суд.

Суд, отвечая на запрос, установил несоответствие требований немецкого законодательства относительно минимального содержания алкоголя в ликере правилам Сообщества относительно свободного передвижения товаров.

Рассматривая запрос немецкого суда, Суд ЕС применил концепцию императивных требований, которые служат интересам общества и оправдывают разумность тех или иных торговых правил государств-членов. Суд подчеркнул, что «препятствия перемещению товаров в пределах сообщества, возникающие в результате несоответствий в национальных законах, касающихся сбыта продукции, должны быть приняты постольку, поскольку эти положения могут быть признаны необходимыми для удовлетворения императивных требований, относящихся, в частности, к эффективности налогового контроля, защите здоровья общества, честности коммерческих сделок и защите потребителя».

Соответственно, в Решении по делу «Cassis de Dijon» Суд указал на четыре таких «императивных требования»:

• — эффективность налогового контроля;
• — защита здоровья общества;
• — обеспечение честности коммерческих сделок;
• — защита потребителя.

Последующая практика Суда указывает на открытый характер перечня императивных требований, сформулированных в Решении по делу «Cassis de Dijon». Так, в Решении по делу С-302/86

«Danish Beer Cans» (1988 г.) Суд сформулировал еще одно такое требование — защита окружающей среды.

В Решении по делу «Cassis de Dijon» Суд закрепил также еще одно требование для допустимых национальных торговых правил. Они должны применяться одинаково в отношении отечественной продукции и продукции, произведенной в других государствах-членах.

Необходимо отметить и то, что именно в деле Cassis Суд впервые сформулировал принцип взаимного признания стандартов. В частности, он подчеркнул, что «нет никакой оправданной причины тому, почему алкогольные напитки при условии, что они произведены и реализовывались в одном государстве-члене, не должны быть введены на рынок в любом другом государстве-члене». Соответственно, товар, допущенный на рынок в одном государстве- члене, должен свободно продаваться и в другом государстве- члене независимо от национальной системы стандартов

Определение «мер, равнозначных количественным ограничениям», выведенное в решениях Суда но делам «Dassonvile» и «Cassis de Dijon», было дополнено Решением по объединенному делу С-267/91 и С-268/91 «Кеск» (1993 г.). Суд исключил из определения «мер, равнозначных количественным ограничениям» так называемые «маркетинговые меры» или по-другому «социально-экономические меры» (например, запрет работать в выходные и праздничные дни в ряде государств-членов), поскольку они и создают различный климат в торговле в государствах-членах, но применяются в конкретном государстве- члене одинаково к отечественным и импортным товарам.

Наконец, в Решении по делу С-249/81 «Buy Irish» (1982 г.) Суд расширительно истолковал понятие «мера», отнеся к нему не только нормативные или правоприменительные акты государства-члена, но и само поведение, способствующее дискриминации на рынке.

Ограничения действия cm. 34 и 35 ДФЕС предусматривает ст. 36. Договор в ст. 36 перечисляет основания, руководствуясь которыми государства-члены вправе вводить количественные ограничения на экспорт, импорт и транзит товаров, а также меры, равнозначные им.

Статья 36 содержит закрытый перечень оснований. К ним относятся:

• — общественная мораль;
• — общественный порядок и общественная безопасность;
• — защита здоровья и жизни людей и животных или сохранения растений;
• — защита национальных сокровищ, имеющих художественную, историческую или археологическую ценность;
• — защита промышленной и коммерческой собственности. Второе предложение ст. 36 в дополнение устанавливает, что

ограничения, введенные по указанным основаниям, не должны являться:

• — средством произвольной дискриминации или
• — скрытыми препятствиями в торговле между государствами- членами.

Применение указанных ограничений имеет богатую практику. Суд в своих решениях по данному кругу дел, как правило, пытается пресечь расширительное толкование оснований введения ограничений в торговле, предлагаемое государствами-членами.

Статья 23 Договора о ЕС гласит: «Сообщество основывается на таможенном союзе, который должен охватывать всю товарную торговлю и включать в себя запрещение таможенных пошлин на импорт и экспорт, всех сборов, имеющих равнозначный эффект между государствами-членами, а также предусматривать принятие общего таможенного тарифа для отношений между ними и третьими странами».

Мы видим, что в соответствии со ст. 23 Договора о ЕС в рамках Европейского сообщества таможенный союз состоит из двух равнозначных компонентов: 1) запрещения как экспортных, так и импортных таможенных пошлин и любых эквивалентных им мер, а также количественных ограничений между государствами-членами*(120) и 2) принятия общего таможенного тарифа, т.е. единой системы регулирования экспортно-импортных отношений с третьими странами.

Для того чтобы понять смысл и практический эффект норм, регулирующих свободу передвижения товаров внутри таможенного союза, необходимо ответить на вопрос — к каким товарам применяются эти нормы, а точнее — применяются ли эти нормы к товарам из третьих стран, ввезенным на территорию Сообщества. Ответ на него мы можем найти в ст. 24 Договора: «Продукция, привозимая из третьей страны, должна считаться находящейся в свободном обращении в государстве-члене, если были соблюдены формальности по импорту и любые таможенные пошлины или сборы, имеющие равнозначный эффект, которые должны быть уплачены, были собраны в этом государстве-члене, а также, если она не оказалась в более благоприятном положении из-за полного или частичного возвращения таких пошлин или сборов».

Рассматривая свободу передвижения товаров, необходимо также учитывать, что нормы Договора, регулирующие эту сферу права ЕС, распространяются не только на барьеры в торговле между государствами-членами, но и на барьеры, существующие внутри самого государства-члена.

Важными статьями Договора, определившими свободу передвижения товаров внутри Европейского Союза, являлись ст. 25, 28 и 29. Статья 25 говорит о том, что таможенные пошлины на импорт или экспорт и сборы, имеющие равнозначный эффект, а также таможенные пошлины фискального характера должны быть запрещены между государствами-членами. Статьи 28 и 29 посвящены количественным ограничениям (т.е. квотам) и говорят, что квоты на импорт и экспорт, а также все меры, имеющие равнозначный эффект, должны быть запрещены между государствами-членами. Статьи 90-93 Договора регулируют ограничения дискриминационного внутригосударственного налогообложения.

Кроме того, важную роль играет ст. 30 Договора, регулирующая ограничения свободы передвижения товаров.

Как явствует из указанных выше статей Договора, свобода передвижения товаров состоит из:

1) отмены таможенных пошлин и сборов, имеющих равнозначный эффект;

2) запрещения на дискриминационное внутригосударственное налогообложение;

3) запрета на количественные ограничения и меры с равнозначным эффектом.

Как определяются количественные ограничения и меры, равнозначные им в праве ЕС?

Наиболее сложным вопросом, вызвавшим наибольшее количество решений Суда, было толкование и применение ст. 28 и 29 Договора, запрещающих количественные ограничения (квоты) на экспорт и импорт товаров между государствами-членами, а также меры, имеющие равнозначный эффект.

Определение мер, имеющих эффект, равнозначный количественным ограничениям, впервые появилось в Директиве Комиссии N 70/50. Она содержит довольно объемный перечень практики, которая признается незаконной как мера, имеющая эффект, равнозначный квотам. В этой Директиве Комиссия впервые применила способ определения законности тех или иных мер исходя не только и не столько из их правовой природы, сколько из эффекта, оказываемого ими на торговлю между государствами-членами.

Правильность такого теста, называемого тестом эффекта, подтвердила в дальнейшем решения Суда. Существует три основных решения, показывающие, как Суд трактует эти меры и применяет тест эффекта.

Первым таким решением было решение по знаменитому делу Procureur de Roi v. Dassonville. Суд постановил, что Бельгия не имела права запрещать импорт из Франции шотландского виски, у которого отсутствовал сертификат происхождения, выданный органами страны-производителя, поскольку виски уже на законных основаниях находился в свободном обращении во Франции. Решение Суда определило меры, имеющие эффект, равнозначный количественным ограничениям, как «любых торговых правил, принятых государствами-членами, которые способны прямо или косвенно, в настоящий момент или потенциально затруднить торговлю внутри Сообщества».

В этом же деле Суд признал, что торговые правила, принимаемые государствами-членами для защиты потребителей, «должны быть разумными», должны «не действовать в качестве затруднений в торговле между государствами-членами» и должны быть «доступны всем гражданам Сообщества». Кроме того, они «не должны являться способами произвольной дискриминации или замаскированными ограничениями на торговлю между государствами-членами».

Может ли применяться ст. 28 Договора к национальным торговым правилам, которые применяются ко всем производителям без дискриминации? Ответом на этот вопрос послужило решение Суда по делу 1979 г., известному как Cassis de Dijon.

Суд признал незаконными требования немецкого законодательства о минимальном содержании алкоголя на том основании, что оно не соответствует тесту разумности (иногда он называется тестом Cassis). Этот тест, первоначально появившийся в деле Dassonville, и был доведен до логического конца в этом решении Суда. Он состоит в том, что, до тех пор, пока Сообщество не приняло норм в определенных сферах, государства-члены могут принимать «разумные» и «пропорциональные» (т.е. не шире, чем это непосредственно необходимо) меры для обеспечения защиты интересов общества.

Приведем для наглядности параграф 8 решения Суда по этому делу: «В отсутствие общих правил, касающихся производства и распространения алкоголя… государство-член должно само регулировать все вопросы, связанные с производством и распространением алкоголя на своей территории. Препятствия к свободе передвижения (товаров. — Примеч. авт.) внутри Сообщества, вытекающие из расхождений между национальными законодательствами, регулирующими распространение товаров, могут быть приемлемыми постольку, поскольку они необходимы для удовлетворения императивных потребностей, касающихся эффективности фискального надзора, защиты общественного здоровья, честности торговых сделок и защиты потребителя».

В решении суда по делу Cassis de Dijon было сформулировано также правило «взаимного признания», т.е. если товар законно произведен в одном государстве-члене, он может свободно продаваться в другом государстве-члене, даже если он не соответствует его национальным стандартам.

Каковы возможные ограничения свободы передвижения товаров?

Отдельным вопросом, который необходимо рассмотреть в связи со свободой передвижения товаров, является вопрос о содержании ст. 30 Договора о ЕС, посвященной разрешению определенных национальных препятствий свободе передвижения товаров. Оснований для оправдания таких препятствий пять:

1) общественная мораль;

2) общественный порядок или общественная безопасность;

3) защита здоровья и жизни людей, животных или растений;

4) защита национальных сокровищ, имеющих художественную, историческую или археологическую ценность;

5) защита промышленной или коммерческой собственности. Если бы ст. 30 Договора этим и ограничивалась, то государства-члены смогли бы постараться оправдать практически все свои меры на одном из этих оснований. Однако второе предложение ст. 30 Договора говорит, что «такие запрещения или ограничения не должны являться способами выборочной дискриминации или скрытого ограничения торговли между государствами-членами». Как и можно предположить, именно толкование этого положения Судом и дает нам реальные основания для оправдания тех или иных национальных мер. Отметим, что толкование ст. 30 Договора непосредственно взаимосвязано с толкованием иных статей Договора, регулирующих свободу передвижения товаров. Ведь если мера государства-члена признается Судом противоречащей ст. 30 Договора, такая мера подлежит отмене как подпадающая под действие какой-либо из статей 25, 28, 29 и 90 Договора.

Государства-члены ограничены в случаях, когда они могут применять ст. 30 Договора. Так, Суд неоднократно указывал, что применение государствами-членами ст. 30 Договора невозможно в тех случаях, когда Сообществом приняты меры по гармонизации каких-либо вопросов, а применение ст. 30 Договора окажет воздействие на достижение такой гармонизации.

В своих решениях Суд интерпретировал ст. 30 Договора таким образом, чтобы государства-члены могли использовать нормы, являющиеся основаниями для оправдания запретных мер в их наиболее узком значении и толковании. Для пояснения позиции Суда необходимо рассмотреть в виде примеров несколько таких дел.

Общественная мораль. Суд разрешил Соединенному Королевству использовать основание общественной морали для применения норм уголовного законодательства, используемого для запрета на экспорт определенных порнографических материалов из Нидерландов, производство и продажа которых была запрещена в Великобритании.

В другом деле Суд признал незаконным запрет на ввоз в Великобританию из Германии резиновых надувных кукол, основывавшийся на тех же нормативных актах, поскольку их производство и продажа в Великобритании считались законными. Суд посчитал, что такой запрет носит протекционистский характер.

Из решений Суда по этим делам мы можем сделать вывод, что хотя государства-члены имеют право самостоятельно устанавливать на своей территории торговые ограничения, имеющие под собой как основание защиту общественной морали и нравственности, такие ограничения не должны носить дискриминационный характер.

Защита жизни и здоровья. Суд признал незаконным законодательство Германии, которое требовало продажи на ее территории пива, отвечающего определенной рецептуре, и которое Германия пыталась оправдать на основании защиты здоровья и жизни людей (речь шла об импорте голландского пива «Хайнекен» в Германию). Суд также признал несостоятельной итальянскую попытку использовать то же основание для оправдания запрета на торговлю макаронами из сортов обычной, а не твердой пшеницы.

Однако Суд признал оправданным требование государств-членов к импортерам пищевой продукции, содержащей искусственные добавки, предоставлять данные о потенциальном риске от таких добавок, даже если продукты с ними находятся в обращении на территории Сообщества. Это не означает, что импортеры должны доказывать безвредность таких добавок, но государства имеют право собирать информацию, которая в будущем может послужить им основанием для запрещения импорта такой продукции, оправданной на основании защиты здоровья. Однако даже если есть основания для такого запрета, он не должен быть непропорциональным в достижении цели защиты общественного здоровья.

Защита общественной безопасности. Одним из немногих дел, когда мера, ограничивающая торговлю между государствами-членами, была оправдана на основании защиты общественной безопасности, было дело 1984 г. Campus Oil Ltd. v. Minister for Industry and Energy. Обстоятельства дела были таковы.

В Ирландии существовало законодательное требование о том, чтобы все импортеры бензина в Ирландию закупали не менее 35% от необходимого им бензина на государственном нефтеперерабатывающем заводе по ценам, установленным правительством Ирландии. Правительство Ирландии оправдывало существование такого правила интересами общественной безопасности. Оно утверждало, что нефть является исключительным продуктом, всегда затрагивающим интересы национальной безопасности, и для любого государства необходимо иметь собственное нефтеперерабатывающее производство. В свою очередь, правило об обязательной закупке бензина должно было обеспечить постоянное производство и продажу продукции государственного нефтеперерабатывающего производства.

Суд отклонил такую широкую трактовку и просто признал, что наличие минимальных требований по закупке нефтепродуктов у государства, не имеющего или почти не имеющего собственной нефтедобывающей и нефтеперерабатывающей промышленности, попадает в рамки применения ст. 30.

В этом же решении Суд подчеркнул, что, в принципе, меры по защите общественной безопасности не должны носить экономический характер, и применение их к нефтепродуктам является исключением из правила.

Общественный порядок. Такое основание для введения ограничений на свободу передвижения товаров, как общественный порядок, является очень широким. В целом ряде решений Суд ясно определил, что это основание не подлежит расширительной трактовке и не может включать в себя, например, защиту прав потребителей.

В своих решениях Суд подчеркивал, что концепция общественного порядка изначально является французской правовой концепцией ordre public и толкуется Судом исходя из этого. Благодаря этому угрозой общественному порядку являются только угрозы основополагающим интересам общества.

Для применения такого оправдания ограничения движения товаров, как общественный порядок, государство-член должно предварительно предпринять все имевшиеся в его распоряжении меры и вводить ограничения на свободу передвижения товаров лишь как крайнюю необходимость.

Формирование единого рынка товаров, услуг, рабочей силы и капитала является ключевым условием глубокой экономической интеграции стран в современном мире. В свою очередь, свобода движения и единый рынок товаров государств — членов объединения является базой для формирования единого рынка, а также повышения конкурентоспособности национальных экономик. Учитывая планы пяти государств — членов ЕАЭС по дальнейшему углублению интеграции в рамках Евразийского экономического союза (ЕАЭС), рассмотрим текущее состояние, а также факторы развития единого рынка товаров ЕАЭС.

Айдархан Кусаинов:
Свобода перемещения капитала в ЕАЭС 2025 г.

Свобода перемещения и единый рынок товаров обеспечиваются функционированием Таможенного союза (ТС) государств — членов ЕАЭС. ТС ЕАЭС предусматривает снятие внутренних таможенных барьеров между государствами — членами объединения, вынесение таможенного контроля на внешний контур Союза, устранение тарифных и нетарифных барьеров и иных препятствий для движения товаров между странами — участницами ТС, а также единые правила торговли с третьими странами. Принципы, порядок и механизмы функционирования Таможенного союза определяются Договором о Евразийском экономическом союзе, а также Таможенным кодексом и другими актами, составляющими право Союза.

В соответствие со второй частью Договора о ЕАЭС, в рамках Таможенного союза государств — членов 1) функционирует внутренний рынок товаров; 2) применяется Единый таможенный тариф (ЕТТ) и иные меры регулирования внешней торговли товарами с другими странами; 3) действует единый режим торговли товарами в отношениях с третьими странами; 4) осуществляется единое таможенное регулирование; 5) осуществляется свободное перемещение товаров между территориями государств–членов без применения таможенного декларирования и государственного контроля (транспортного, санитарного, ветеринарно-санитарного, карантинного фитосанитарного) за исключением случаев, предусмотренных Договором. Под внутренним рынком ЕАЭС понимается единое экономическое пространство, в котором обеспечено свободное передвижение товаров, лиц, услуг и капиталов. Тем самым не предусматривается применение во взаимной торговле ввозных и вывозных таможенных и иных видов пошлин, налогов и сборов, мер нетарифного регулирования, специальных защитных, антидемпинговых и компенсационных мер, за исключением некоторых случаев, когда эти меры используются для целей:

В настоящее время единый рынок товаров является наиболее проработанным и успешным измерением интеграции в рамках ЕАЭС, регулирование которого осуществляется в целом на наднациональной основе.

1. Охраны жизни и здоровья человека;

2. Защиты общественной морали и правопорядка;

3. Охраны окружающей среды;

4. Охраны животных, растений, культурных ценностей;

5. Выполнения международных обязательств;

6. Обеспечения обороны страны и безопасности государства–члена.

Алексей Старостин:
Свобода перемещения трудовых ресурсов в ЕАЭС к 2025 году

В настоящее время единый рынок товаров является наиболее проработанным и успешным измерением интеграции в рамках ЕАЭС, регулирование которого осуществляется в целом на наднациональной основе. На наднациональный уровень были вынесены вопросы таможенно-тарифного регулирования, в частности, такие вопросы, как:

1) Введение единой Товарной номенклатуры внешнеэкономической деятельности (ТН ВЭД) и Единого таможенного тарифа (ЕТТ);

2) Установление ставок ввозных таможенных пошлин, включая сезонные;

3) Установление случаев и условий предоставления тарифных льгот;

4) Определение порядка применения тарифных льгот;

5) Определение условий и порядка применения единой системы тарифных преференций Союза

6) Установка тарифных квот, распределение объемов тарифной квоты между государствами — членами, определение метода и порядка распределения объема тарифной квоты между участниками внешнеторговой деятельности.

Среди факторов успеха интеграции на данном направлении можно отметить как наличие проработанной правовой и практической базы со времен функционирования Таможенного союза ЕврАзЭС, так и учет опыта подобных интеграционных объединений за рубежом (в первую очередь — опыт Европейского союза и создания единого рынка ЕС). Немаловажно и то, что вопрос регулирования перемещения товаров внутри любого интеграционного объединения является первым этапом на пути к интеграции и в других сферах.

Принятие Таможенного кодекса ЕАЭС наравне с единой товарной номенклатурой внешнеэкономической деятельности и единым таможенным тарифом ЕАЭС, а также преимущественно наднациональным регулированием должны обеспечить функционирование единого рынка товаров в ближайшей перспективе.

В ближайшей перспективе, помимо действующего Единого таможенного тарифа (ЕТТ), Единой товарной номенклатуры внешнеэкономической деятельности (ТН ВЭД) в июле 2017 г. вступает в силу Таможенный кодекс (ТК) ЕАЭС, который придет на смену Таможенному кодексу Таможенного союза (ТК ТС). Основные нововведения ТК ЕАЭС включают:

1. Включение 16 из 21 международных соглашений государств — членов ЕАЭС в ТК ЕАЭС;

2. Учет международных конвенций и обязательств государств — членов Союза в рамках ВТО;

3. Учет современного уровня развития информационных технологий (приоритет электронного декларирования и применение письменного декларирования в определенных случаях);

4. Возможность подачи таможенной декларации без подтверждающих документов (по ТК ТС подача таможенных декларация допускается только с коммерческими и транспортными документами);

5. ТК ЕАЭС предусматривает автоматическое совершение таможенных операций информационной системой и др.

Таким образом, принятие Таможенного кодекса ЕАЭС наравне с единой товарной номенклатурой внешнеэкономической деятельности и единым таможенным тарифом ЕАЭС, а также преимущественно наднациональным регулированием должны обеспечить функционирование единого рынка товаров в ближайшей перспективе.

Негативное влияние на развитие единого рынка товаров Союза оказывают сохраняющиеся барьеры, изъятия и ограничения ЕАЭС.

Вместе с тем помимо факторов, способствующих развитию единого рынка товаров государств — членов ЕАЭС, следует выделить ряд моментов, которые в настоящий момент препятствуют развитию свободы движения товаров. В первую очередь негативное влияние на развитие единого рынка товаров Союза оказывают сохраняющиеся барьеры, изъятия и ограничения ЕАЭС. Под барьерами понимаются препятствия для свободного движения товаров, услуг, капитала и рабочей силы в рамках функционирования внутреннего рынка Союза, которые не соответствуют праву ЕАЭС. В частности, к барьерам следует отнести ряд сохраняющихся нетарифных мер, а именно — санитарные барьеры, существующие квоты, запреты на экспорт/импорт, методики количественного контроля, контроль цен и меры, влияющие на конкуренцию. По оценкам экспертов ЕАБР , проблема преодоления нетарифных барьеров в рамках ЕАЭС потребует гораздо более серьезных усилий по сравнению с переговорами о Едином таможенном тарифе и вопросах таможенно-тарифного регулирования в силу потребности согласовать гораздо большее число аспектов и факторов, определяющих применение нетарифных мер.

С другой стороны, изъятия ЕАЭС — это предусмотренные правом Союза отступления о неприменении государством — членом общих правил функционирования внутреннего рынка Союза. Ограничения — это препятствия, вызванные отсутствием правового регулирования экономических отношений, развитие которых предусмотрено правом ЕАЭС. Иными словами, изъятия и ограничения означают естественные пределы интеграции. Таким образом, если устранение ограничений не потребует возможного пересмотра и нового согласования значительной части документов, составляющих право Союза, то изъятия, если они не связаны с переходным периодом интеграции двух «новых» для единого экономического пространства стран — Армении и Кыргызстана, требуют серьезной работы по своему устранению.

Ашот Тавадян:
Договор о ЕАЭС к 2025 году

Вторая группа экономических факторов, препятствующих развитию единого рынка товаров Союза относится к структурным и макроэкономическим дисбалансам ЕАЭС. Ключевую роль здесь играют слабая диверсификация экономик государств — членов Союза, высокая доля минерального и другого сырья во взаимной торговле, и, как следствие, большая зависимость от мировой экономической конъюнктуры и высокая волатильность валютных курсов. Несмотря на то, что удельный вес минерального сырья во взаимной торговле стран — членов ЕАЭС существенно снизился в стоимостном выражении (с 74 и 40% в 2014–2015 гг., до 27,1% в 2016 г.), это произошло в большей степени благодаря общемировому снижению цен на энергоносители в этот период, и в гораздо меньшей степени — росту удельного веса несырьевых товаров в общем объеме взаимной торговли.

По оценкам Евразийской экономической комиссии, дополнительный эффект от интеграции для обрабатывающей промышленности в перспективе до 2030 г. в среднем по Союзу составит всего 0,3%, что делает проблему дальнейшей диверсификации экономик государств — членов ЕАЭС (в первую очередь России и Казахстана как стран с наибольшей удельной долей минерального сырья в экспорте) одним из приоритетных сдерживающих факторов развития единого рынка товаров ЕАЭС. Однако подобная диверсификация должна осуществляться в большей степени за счет расширения производственной кооперации и формирования единых цепочек создания добавленной стоимости в рамках всего Союза. В случае опоры исключительно на национальные стратегии, возникает угроза введения отдельными странами ограничения на импорт на их территорию товаров не только третьих стран, но и государств — членов ЕАЭС, которые потенциально могут конкурировать с национальными производителями, что и происходит на данный момент.

Вторая группа экономических факторов, препятствующих развитию единого рынка товаров Союза относится к структурным и макроэкономическим дисбалансам ЕАЭС.

Еще одним препятствием на пути развития единого рынка товаров Союза является сохранение и возможное усиление дисбаланса между масштабами и структурой экономик государств — членов объединения. Россия является крупнейшим поставщиком товаров на единый рынок Союза, обеспечивая 62,4% экспорта в рамках объединения, а также вторым по размеру потребителем товаров в рамках ЕАЭС (34,1% импорта). Это свидетельствует о высокой зависимости внутреннего рынка Союза от динамики развития российского рынка, что приводит к переносу негативных тенденций, которые могут проявляться в экономике одних стран — членов, на экономики других стран ЕАЭС.

Наконец, следует отметить влияние политических факторов на динамику развитию единого рынка товаров ЕАЭС в средне- и долгосрочной перспективе. Внешним фактором по отношению к ЕАЭС в данном случае является обострение отношений России и стран Запада, вызванное украинским кризисом. В ответ на секторальные санкции ЕС, США и некоторых других стран Россия ввела продовольственное эмбарго на импорт на свою территорию продуктов питания из этих государств. Поскольку другие государства — члены ЕАЭС не поддержали запрет на импорт данных продуктов на свою территорию, сложилась ситуация, когда запрещенные ко ввозу в Россию продукты питания поставлялись на территорию других стран ЕАЭС (в первую очередь в Беларусь), а затем реэкспортировались на территорию Российской Федерации как товары белорусского происхождения. Подобная практика создала серьезные трения между партнерами по ЕАЭС, и при дальнейшей эскалации ситуации она угрожает привести к разочарованию государств — членов в едином рынке товаров ЕАЭС, который в данном случае используется против ее внешнеполитических интересов. Возможное решение этой проблемы видится в дальнейшем совершенствовании и согласовании правил определения происхождения товаров и развитии независимой наднациональной системы мониторинга, а также сертификации товаров и разрешении торговых споров (Суд ЕАЭС).

В перспективе до 2025 г. успешное развитие интеграции стран — участниц ЕАЭС в рамках единого рынка товаров будет зависеть от ряда условий. Устранение сохраняющихся изъятий, нетарифных барьеров, повышение эффективности Суда ЕАЭС, согласованная промышленная и макроэкономическая политика могут открыть дорогу для формирования по-настоящему единого рынка ЕАЭС. Вместе с тем в случае провала дальнейшего взаимодействия, которое может выразиться как в потере государствами–членами и их политическими элитами интереса к развитию евразийской экономической интеграции, так и в случае отсутствия желания государств — членов ЕАЭС идти на взаимные уступки и разумные компромиссы, дальнейшее будущее единого рынка ЕАЭС и в целом проекта глубокой интеграции на евразийском пространстве кажется неоднозначным.

1. Интервью с Директором Центра интеграционных исследований ЕАБР, 20 октября 2016 г.

Товары – все движимое имущество, включая электрический ток (Регламент Европарламента и Совета).Товары – все, измеряемое в денежной стоимости и являющееся объектом коммерческих операций (решение Суда). Безусловно к товарам относятся золотые и серебряные слитки, опасные отходы. Не входят в «товары» денежные средства, товары, сопутствующие оказанию услуг.

Цель свободы движения товаров– способствовать формированию единого внутреннего рынка ЕС путем устранения тарифных и нетарифных ограничений, прямой и скрытой дискриминации во взаимной торговле между государствами-членами.

Элементы свободы:

· отмена таможенных пошлин и сборов, имеющих равнозначный эффект;

· запрет дискриминационного внутригосударственного обложения;

· запрет количественных ограничений на экспорт и импорт, а также мер, равнозначных им.

Разработан сложный механизм регулирования свободы движения товаров, цель которого – обеспечить эффективное функционирование единого внутреннего рынка. Правовая основа механизма – ст. 3, 10, 14, 23-30, 31, 90 ДФЕС. Механизм реализации свободы движения товаров характеризуется тенденцией к расширению сферы усмотрения государств-членов в ущерб регулированию на уровне ЕС, особенно в том, что касается нетарифных ограничений. Динамику развития этого процесса иллюстрируют три решения Суда.

1. Dassonville (1974). «Формула Дассонвилль»: все меры государств-членов, «прямо или косвенно, фактически или потенциально» препятствующие торговле между государствами-членами, рассматриваются как меры, «эквивалентные количественным ограничениям» (МЭКО), и запрещаются, поскольку противоречат ст. 28 ДФЕС. Столь широкая формулировка позволяла включать в число запретов практически все национальные меры по ограничению взаимной торговли государств-членов.

2. Cassis de Dijon (1979).»Формула Кассис»: наряду с принципом «взаимного признания» сформулированы «императивные требования», которые призваны оправдывать ограничительные меры государств-членов по регулированию их взаимной торговли. Эти требования действуют в отношении скрытой дискриминации и число не носит исчерпывающего характера; служат инструментом адаптации к регулированию новых сфер, подпадающих под действие свободы движения товаров. Например, охрана окружающей среды и защита фундаментальных ПЧ.

3. Keck&Mithouard (1993). «Формула КЕК». Сформулирован оправдательный критерий для национальных ограничительных мер – «определенные условия продаж», который трансформировался в критерий «доступа к рынку». Речь о контроле со стороны ЕС лишь за равным доступом на рынок какого-либо государства-члена товаров из других государств-членов. После попадания этих товаров на рынок соответствующего государства-члена нормы его законодательства, регулирующие маркетинг, не считаются неправомерными, если они действуют ограничительно или дискриминационно в отношении импортных товаров.

Ограничения.В ст. 30 ДЕС перечисляются основания, руководствуясь которыми государства-члены вправе вводить количественные ограничения на экспорт, импорт и транзит товаров, а также меры равнозначные им; содержит закрытый перечень таких оснований:

· общественная мораль;

· общественный порядок и общественная безопасность;

· защита здоровья и жизни людей и животных или сохранение растений;

· защита национальных сокровищ, имеющих художественную историческую или археологическую ценность;

· защита промышленной и коммерческой собственности.

Свобода передвижения работников в рамках ЕС.

Распространяется в равной степени на работников-мигрантов и членов их семей. Ст. 39 ДЕС: свобода включает отмену любой дискриминации по признаку гражданства государства-члена по отношению к найму, вознаграждению и другим условиям работы; перечисляет ключевые права работника-мигранта: право принимать реально сделанные предложения о трудоустройстве; право свободно передвигаться с этой целью по территории ЕС;право оставаться на территории государства-члена с целью трудоустройства; право оставаться на территории этого государства-члена после окончания трудовой деятельности.

Понятие «работник-мигрант» раскрывается в ст. 1 Регламента 1612/68 и дополняется в прецедентном праве:лицо, работающее по найму и имеющее гражданство другого государства-члена+ в течение определенного времени осуществляет работу, за которую предполагается прямое или косвенное вознаграждение + осуществляет реальную и эффективную деятельность. Также лица, прекратившие трудовую деятельность и оставшиеся на территории государства-члена с целью поиска новой работы, т.е. получившие статус безработного.

Основы правового статуса работника-мигранта – Регламент 1612/68: определяет условия доступа работника-мигранта к работе по найму, включая равную возможность получения предложения о трудоустройстве в другом государстве-члене, отмену квот на привлечение рабочей силы из других государств а также свободный доступ к получению помощи в службе занятости принимающего государства-члена. Равное обращении к работникам-мигрантам и работникам – гражданами принимающего государства-члена.

Понятие «член семьи». В соответствии с Директивой 2004/38/ЕС «членами семьи» гражданина ЕС являются: супруг (только в законном браке); партнер, имеющий с гражданином ЕС зарегистрированное партнерство в соответствии с законодательством государства-члена, если оно признает партнёрство; потомки гражданина ЕС и его супруга или партнера, не достигшие 21 года или являющиеся иждивенцами; родственники по восходящей линии, находящиеся на иждивении работника и его супруга или партнера. Дети работников-мигрантов также обладают определенным комплексом прав (Регламент 1612/68).

Право на проживание. Единственный необходимый документ – национальный паспорт или удостоверение личности. Для проживания до 3 месяцев специальных документов для граждан ЕСне требуется, если свыше, то принимающее государство-член может установить режим регистрации (ст. 7 Директивы 2004/38). Законно проживающий на территории принимающего государства в течение 5 лет непрерывно имеет право постоянного жительства на его территории. Срок сокращается: до 3 лет – для вышедших на пенсию; до 2 лет, если трудовые отношения были прерваны заболеванием или несчастным случаем; до 3 лет, если мигрант получил работу в другом государстве-члене, но ежедневно или хотя бы раз в неделю возвращается в принимающее государство. Этими же правами обладают члены семьи.

Исключенияиз принципа свободного передвижения лиц.

1. Пар. 4 ст. 39 ДЕС:свобода не распространяется на публичную службу(посты, связанные с участием в осуществлении власти, предоставляемой публичным правом, и обязанностей, направленных на защиту общих интересов государства или других органов государственной власти;такие посты предполагают существование особых отношений преданности государству и взаимности прав и обязанностей, которые формируют основу уз гражданства).

2. Пар. 3 ст. 39 ДЕС:государствам-членам позволено ограничивать свободу по мотивам общественного порядка, общественной безопасности и здравоохранения (эпидемии, иные инфекционные либо связанные с распространением паразитов заболевания). Факт судимости не является основанием для выдворения. По мотивам общественного порядка не могут быть выдворены лица, проживающие в принимающем государстве-члене последние 10 лет, несовершеннолетние (кроме случаев, когда выдворение соответствует их интересам согласно Конвенции ООН о правах ребенка 1989 г.).