3) по вопросам вне пределов ведения Российской Федерации и полномочий Российской Федерации по предметам совместного ведения Российской Федерации и субъектов Российской Федерации (ст. 73 Конституции РФ).

Итак, мы видим, в каких общих случаях возможно установление административной ответственности законами субъектов Российской Федерации, однако на практике, при реализации субъектами Российской Федерации предоставленного им права, все порой складывается очень непросто.

Стопычев А. П., соискатель МГЮА

ПОНЯТИЕ ВИНЫ ЮРИДИЧЕСКОГО ЛИЦА

Вина юридического лица — категория весьма дискуссионная, поскольку у него в отличие от физического лица отсутствуют рассудок и психика.

«Следовательно, является невозможным использование в отношении юридического лица классического понимания вины (субъективной стороны состава правонарушения) как психического отношения лица к совершаемому им противоправному деянию, имеющему интеллектуальный и волевые моменты. Указанное классическое понимание вины применимо только к физическим лицам»1.

В этой связи необходимо учесть, что понятия вины физических и юридических лиц неизбежно будут различаться. Это не может не вызвать определенные трудности в конструировании ответственности юридических лиц.

«…хотя существует одно понятие вины, вина организации всегда отличается от вины отдельного гражданина. Это отличие вытекает из природы организации. Вина одного ее члена может быть ликвидирована действиями других. и организация дела, и само его выполнение, и плохой контроль, непредусмотрительность, повлекшие срыв договора, — все входит в вину юридического лица. Возможность ссылки на «не мог», «не знал» в отношении организации чрезвычайно сужается»2.

«.вопрос о вине юридического лица — сложнейшая юридическая проблема, которую прежде всего необходимо решить в доктринальном плане. поскольку традиционные формулировки форм вины, даваемые через психи-

1 Черкаев Д. И. Административная ответственность юридических лиц // Законодательство. 2001. № 11. С. 51.

2 Самощенко И. С, Братусь С.Н. Общая теория советского права. М., 1966. С. 405.

ческое отношение лица к совершенному деянию, в данном случае не могут быть признаны достаточно точными»1.

С перечисленными точками зрения трудно не согласиться, однако решить вопрос о содержании вины юридического лица необходимо, поскольку она является необходимым элементом привлечения к административной ответственности. В науке административного права признается юридическое сосуществование вины физических и юридических лиц. Доминирует в административном праве двоякое понимание вины, включающее субъективный и объективный подходы2, что, на наш взгляд, теоретически верно, но на практике применимо с трудом. Трудности в определении вины юридических лиц не означают принципиальной невозможности и нецелесообразности формулирования таковой. Таким образом, понятие вины юридического лица должно быть сформулировано в административном праве и административном законодательстве.

Для этого необходимо обратиться к российскому законодательству, актам Конституционного Суда РФ, к исследованиям проблемы ответственности юридических лиц в уголовном и административном праве России, а также к научным взглядам исследователей проблемы феномена юридических лиц в гражданском, хозяйственном, трудовом, уголовном праве.

Вина юридических лиц, как правило, определяется либо в субъективном аспекте, т. е. связывается с виной сотрудников этого юридического лица, либо в объективном аспекте — через противоправность совершаемого деяния.

Интересно, что Конституционный Суд РФ первоначально определил вину юридических лиц в совершении административного правонарушения в субъективном аспекте. Согласно правовой позиции Конституционного Суда РФ, изложенной в п. 4 мотивировочной части определения от 14 декабря

2000 г. № 244-О3, вина организации при нарушении законодательства о контрольно-кассовых машинах проявляется в виновном действии (бездействии) соответствующих лиц, действующих от имени организации, и заключается в необеспечении выполнения правил физическими лицами (конкретными работниками), действующими от имени организации. Вместе с тем обращает на себя внимание употребление в данном случае слова «необеспечение».

1 Иванов Л. Административная ответственность юридических лиц // Закон. 1998. № 9.

С. 89.

2 Административное право: Учебник / Под ред. Л.Л. Попова. М., 2000. С. 345.

3 Определение Конституционного Суда РФ от 14 декабря 2000 г. № 244-О «По жалобам граждан А. И. Косика и Т. Ш. Кенчхадзе на нарушение их конституционных прав положениями абзаца шестого статьи 6 и абзаца второго части первой статьи 7 Закона Российской Федерации «О применении контрольно-кассовых машин при осуществлении денежных расчетов с населением» // Вестник Конституционного Суда РФ. № 2. 2001.

Это никакого отношения к психическому отношению кого-либо к деянию не имеет.

Однако в Постановлении Конституционного Суда РФ от 27 апреля

2001 г. № 7-П1 Конституционный Суд РФ установил определение вины юридического лица через доказательство от противного — через доказывание невиновности лица, нарушившего таможенные правила. О невиновности лица, совершившего противоправное деяние, свидетельствует совокупность двух фактов:

1) нарушение таможенных правил со стороны юридического лица было вызвано чрезвычайными, объективно непредотвратимыми обстоятельствами и другими непредвиденными, непреодолимыми для этого лица препятствиями, находящимися вне его контроля;

2) лицо, нарушившее таможенные правила, действовало с той степенью заботливости и осмотрительности, какая требовалась от него в целях надлежащего исполнения таможенных обязанностей, и со стороны юридического лица к этому были приняты все меры.

Таким образом, Конституционный Суд РФ допускает вину юридического лица при нарушении таможенных правил в объективном аспекте (без использования конструкции вины представителей этой организации).

Согласно п. 4 ст. 110 Налогового кодекса РФ: «Вина организации в совершении налогового правонарушения определяется в зависимости от вины ее должностных лиц либо ее представителей, действия (бездействие) которых обусловили совершение данного налогового правонарушения». Следовательно, к ответственности за налоговые правонарушения применяется субъективный подход в отношении вины юридического лица.

В Кодексе Российской Федерации об административных правонарушениях (далее — КоАП РФ) четкого понятия «вина юридического лица» не сформулировано. Статья 1.5 КоАП РФ указывает, что: «1. Лицо подлежит административной ответственности только за те административные правонарушения, в отношении которых установлена его вина.

2. Лицо, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, считается невиновным, пока его вина не будет доказана в порядке, предусмотренном настоящим Кодексом, и установлена

1 Постановление Конституционного Суда РФ от 27 апреля 2001 г. № 7-П «По делу о проверке конституционности ряда положений Таможенного кодекса Российской Федерации в связи с запросом Арбитражного суда города Санкт-Петербурга и Ленинградской области, жалобами открытых акционерных обществ «АвтоВАЗ» и «Комбинат «Североникель», обществ с ограниченной ответственностью «Верность», «Вита-Плюс» и «Невско-Балтийская транспортная компания», товарищества с ограниченной ответственностью «Совместное российско-южноафриканское предприятие «Эконт» и гражданина А.Д. Чулкова» // Вестник Конституционного Суда РФ. № 5. 2001.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

вступившим в законную силу постановлением судьи, органа, должностного лица, рассмотревших дело.

3. Лицо, привлекаемое к административной ответственности, не обязано доказывать свою невиновность.

4. Неустранимые сомнения в виновности лица, привлекаемого к административной ответственности, толкуются в пользу этого лица» (курсив наш. — А. С.).

Таким образом, налицо классический пример презумпции невиновности, который характерен и для уголовного права. Различий между понятием правонарушения, совершенного физическим лицом и юридическим лицом, в Кодексе не сделано, что ясно видно из п. 1 ст. 2.1, в которой также подчеркивается, что вина — непременный атрибут административной ответственности.

Для привлечения к ответственности юридических лиц сформулировано правило, в каких случаях их признавать виновными. Особое правило определения вины юридического лица устанавливает п. 2 ст. 2.1: «Юридическое лицо признается виновным в совершении административного правонарушения, если будет установлено, что у него имелась возможность для соблюдения правил и норм, за нарушение которых настоящим Кодексом или законами субъекта Российской Федерации предусмотрена административная ответственность, но данным лицом не были приняты все зависящие от него меры по их соблюдению» (курсив наш. — А. С.).

Данная формулировка определения виновности чрезвычайно расплывчата и противоречива особенно в части установления наличия возможностей у юридического лица для соблюдения требований законодательства. Очень сложно представить себе государственный орган, который будет выявлять возможности юридического лица по соблюдению правил и норм законов, а также устанавливать: все ли необходимые меры приняло юридическое лицо. Согласно приведенному выше решению Конституционного Суда РФ, бремя доказывания вины правонарушителя может распределяться. Однако в п. 3 ст. 1.5 Кодекса РФ об административных правонарушениях прямо сказано, что лицо не обязано доказывать свою невиновность. Таким образом, даже по существующему законодательству, бремя доказывания вины юридического лица, совершившего правонарушение, лежит на компетентном государственном органе и уполномоченных на то должностных лицах данного органа.

Но правоприменительная практика пошла по другому пути: бремя доказывания вины организации (точнее, ее невиновности) переложено на саму организацию. Победил так называемый объективный подход к вине.

Рассматриваемое положение по своей сути очень сходно с гражданским правом и существующей там презумпцией вины причинителя вреда:

«Лицо, причинившее вред, освобождается от возмещения вреда, если докажет, что вред причинен не по его вине»1. Таким образом, виновны все, кто не докажет свою невиновность. В анализируемом положении КоАП РФ виновность устанавливается похожим образом: любое юридическое лицо подлежит ответственности за сам факт несоблюдения норм права, если у него теоретически имелась возможность для соблюдения этих норм.

Вина юридического лица, как субъективное явление, исследовалась в основном цивилистами, которые пытались решить вопрос о виновности юридического лица через освещение вины физических лиц, связанных с данным юридическим лицом трудовыми отношениями и отношениями власти-подчинения. Например, по мнению Б. С. Антиномова, «вина юридического лица — всегда вина людей и ничем иным быть не может», «вина организации — вина тех людей (органов, членов или работников) соответствующей организации, которые, осуществляя стоящие перед организацией задачи, ведут себя не-правомерно»2. Схожей позиции придерживался и другой советский ученый-цивилист Ф. Л. Рабинович: «.вина организаций — вина тех людей (органов, членов или работников организации), которые, действуя в целях осуществления стоящих перед организацией задач, ведут себя неправомерно»3.

Существуют и другие подходы к определению вины юридического лица. Например, Н. С. Малеин, отождествлявший юридическое лицо и коллектив работников, писал: «Вина коллектива — вина людей, членов коллектива»4.

Принципа коллективной ответственности придерживался и Г. К. Матвеев, который ввел термин «дефект организации», обозначая его как виновность организации, ее коллективную вину, т. е. вину юридического лица, и представлящую собой явление специфическое и более опасное, чем составляющие ее компоненты — индивидуальные провинности работников юридического лица, взятые в отдельности. Г. К. Матвеев также выделяет разновидности виновности юридического лица: «1) вина его органов налицо, но вины рядовых работников нет; 2) вины органа юридического лица нет, но налицо вина рядовых работников. за противоправные и виновные действия своих рабочих и служащих, осуществляемые в пределах своих функций, юридическое лицо отвечает как за свои собственные»5.

1 Пункт 2 ст. 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации.

2 Антиномов Б. С. Основания договорной ответственности социалистических организаций. М., 1962. С. 76-77.

3 Рабинович Ф.Л. Вина как основание договорной ответственности предприятия. М., 1975. С. 32.

4 Малеин Н. С. Имущественная ответственность в хозяйственных организациях. М., 1968. С. 63.

5 Матвеев Г. К. Психологический аспект вины юридических лиц // Советское государство и право. 1978. № 8. С. 43.

В среде специалистов в области трудового права также использовалось понятие «дефект организации». Например, А. Д. Воробьева считает, что при привлечении юридического лица к ответственности нельзя вменять коллективу нарушение тех обязанностей, которые он не имеет, ибо таковые несет только администрация предприятия, учреждения, организации1.

Близка этому подходу точка зрения Ю. Ю. Колесниченко. Он считает, что вина юридического лица должна раскрываться не через вину коллектива, а через вину администрации потому, что юридическое лицо представляет собой обособленный в имущественном отношении комплекс, выраженный в правах администрации как органа юридического лица, осуществляющего оперативное руководство хозяйственной деятельностью2.

Специалист в области хозяйственного права Б. И. Пугинский сформулировал иной подход к проблеме вины юридических лиц. Так, по мнению автора, под виной организации следует понимать неприложение организацией допускаемых и требуемых законодательством усилий для надлежащего исполнения обязательств, неиспользование предоставленных прав и возможностей для устранения причин нарушения. Такое понимание вины позволяет избежать необоснованного применения психологических характеристик по отношению к организациям3.

Рассматривая данный подход, следует учитывать, что он сложился в рамках гражданского права, где существует презумпция вины причинителя вреда, поэтому отождествление вины и противоправности не так уж необычно. Однако в административном правонарушении сводить вину к противоправности и делать акцент на объективные признаки представляется не совсем корректным. Фактически это не определение вины, а признаки формы противоправного бездействия — непринятие, неприложение и т. п. Виновность юридического лица показывается как невыполнение им возложенных на него обязанностей, которое может быть связано как с действиями третьих лиц, так и вне связи с ними. Перечень обязанностей может быть совершенно различен, определяться в различных законодательных актах.

Действительно, сложно определить отношение коллектива в целом к противоправному деянию, но ведь этого и не требуется, поскольку дееспособность юридического лица реализуется посредством деятельности его

2 Колесниченко Ю. Ю. Административная ответственность юридических лиц. Автореферат диссертации кандидата юридических наук. М.,1999. С. 14.

3 Пугинский Б. И. Применение принципа вины при регулировании хозяйственной деятельности // Советское государство и право. 1979. № 10. С. 64, 67.

администрации (руководителя). В свою очередь, выяснить отношение руководства юридического лица к правонарушению не только возможно, но и часто бывает необходимо, поскольку административным законодательством предусматривается привлечение к ответственности за правонарушение виновного физического и юридического лица одновременно.

Невозможно предположить ситуацию, в которой исключается вина конкретного физического лица при совершении административного правонарушения юридическим лицом, ведь вся его дееспособность реализуется посредством деяний соответствующих физических лиц и, соответственно, если юридическое лицо совершает виновное противоправное деяние, то это, на наш взгляд, возможно лишь посредством соответствующей противоправной деятельности виновного физического лица.

Многие специалисты по уголовному праву также считают, что вина юридического лица должна иметь жесткую «привязку» к вине соответствующих физических лиц. Так, Е. Ю. Антонова присоединяется к американским правоведам, считающим, что «виновность корпорации опосредованно определяется через виновность конкретных физических лиц, отвечающих за принятие принципиальных решений»1.

Ряд авторов при определении вины заменяют абстрактное по форме и сомнительное с точки зрения угрозы объективного вменения понятие «работники» терминами: «уполномоченные представители», «субъекты, уполномоченные юридическим лицом», «правоспособные представители» и т. д.

Так, профессор С. Г. Келина пишет: «Воля юридического лица вырабатывается и выражается физическими лицами. Вина каждого юридического лица. в совершении правонарушения есть вина тех людей (членов этих организаций, их представителей, должностных лиц и т. д.), которые, будучи уполномочены на осуществление стоящих перед данной организацией задач, совершают неправомерные действия, правонарушения»2, схожей позиции придерживается и У С. Джекебаев3.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Однако не является чем-то экстраординарным объективная оценка преступной деятельности юридического лица в зарубежном законодательстве. Так, в американском праве — представление о так называемой «строгой ответственности»; во Франции существует доктрина презюмируемой (пред-

2 Келина С. Г. Ответственность юридических лиц в проекте нового УК РФ // Уголовное право. Сборник статей. М., 1994. С. 54.

3Джекебаев У. С. Об уголовной ответственности юридических лиц // Известия НАН Республики Казахстан. Серия общественных наук. 1993. № 4. С. 77.

полагаемой) вины и т. д. Похожую позицию занял и профессор Б. В. Волжен-кин в рамках своей модели уголовной ответственности юридических лиц. Скептически оценивая содержание субъективного критерия коллективного субъекта, он предлагает вынести оценку «психического отношения» за рамки состава. «Говорить о вине юридических лиц, понимая под виной, как это принято в российском праве, психическое отношение лица к своему противоправному поведению, нельзя. .Более целесообразно говорить об определенных объективных условиях, при которых юридическое лицо может нести ответственность наряду с физическими лицами»1.

Таким образом, по вопросу виновности юридических лиц в литературе можно встретить полярные позиции. На наш взгляд, точка зрения сторонников субъективного подхода выглядит более предпочтительной, поскольку вся дееспособность юридического лица реализуется посредством деяний лиц физических, а само юридическое лицо существует лишь в сознании людей. Представляется невозможным совершение административного правонарушения юридическим лицом без соответствующего деяния лица физического, и чтобы избежать трудностей при определении вины юридического лица, необходимо установить ее прямую привязку к вине соответствующего должностного лица (как правило, члена администрации юридического лица).

Бенмерабет А. М- С.,

аспирант МГЮА

ГОСУДАРСТВЕННОЕ УПРАВЛЕНИЕ В ОБЛАСТИ ИНФОРМАЦИИ

На рубеже двух последних столетий появилась новая сфера жизни общества — информационная, обусловленная переходом человечества к третьей — после аграрной и индустриальной — стадии развития, которую обозначают обычно как «информационное общество». «В современном обществе информационные ресурсы играют огромную роль и требуют к себе серьезного отношения как к интеллектуальному богатству, которое должно использоваться эффективно»2.

Развитие и активное внедрение во все сферы деятельности новых информационно-телекоммуникационных технологий весьма ощутимым образом меняет системы образования, труда, общественной жизни и отдыха и др.

1 Волженкин Б. В. Уголовная ответственность юридических лиц. СПб., 1998. С. 26.

2 Попугаев Ю. И. Механизм правового регулирования в информационной сфере. Информационное право.

Проблемы вины в гражданском праве

Вопрос о том, что такое вина в гражданском праве, вина как основании гражданско-правовой ответственности всегда оставался спорным в теории гражданского права. По моему мнению, из-за того что многие понятия были заимствованы из уголовного права существует множество противоречий. Существует некое, двойственное понятии вины в гражданском праве. Я согласна с автором научной статьи Кузнецовой О.А.

В гражданском праве действует презумпция вины, означающая, что правонарушитель предполагается виновным, пока он сам не докажет обратное, т.е. свою невиновность. В связи с действием презумпции вины хотелось бы выделить две проблемы.

Во-первых, судебная практика изобилует примерами анализа вины (и невиновности) в случаях, когда вина не имеет юридического значения для привлечения к ответственности. В гражданском праве множество случаев ответственности без вины: лица, осуществляющие предпринимательскую деятельность (п. 3. ст. 401 ГК РФ); владельцы за вред, причиненный принадлежащим им источником повышенной опасности (ст. 1079 ГК РФ); лица, причинившие моральный вред, в следующих случаях (ст. 1100 ГК РФ) и др.

При безвиновной ответственности презумпция вины не действует, вина и невиновность не должны устанавливаться судами.

Во-вторых, опровергнуть вину — это значит доказать свою невиновность. В гражданском законодательстве множество норм указывают на такое опровержение вины, как доказательство виновности других лиц (освобождение от ответственности, «если вред причинен по вине третьих лиц»), что, на наш взгляд, неверно. Доказательство невиновности, как опровержение презумпции вины, заключается в доказательстве того, что у лица не было ни умысла, ни неосторожности по отношению к своему поведению, а противоправный результат как следствие его поведения наступил случайно. Если же будет доказано, что вред произошел в результате действий третьих лиц, то это не свидетельствует об опровержении презумпции ответчика, это лишь доказывает, что к ответственности привлечено ненадлежащее лицо.

Проблемы смешанной вины. Гражданское право содержит оригинально-отраслевое понятие смешанной вины, под которой понимается вина обеих сторон — и кредитора и должника. В других отраслях права смешанная вина — это вина одного лица (правонарушителя), имеющая две формы вины (умысел по отношению к деянию, и неосторожность по отношению к последствиям).

При этом правила о смешанной вине соответственно применяются и в случаях, когда должник в силу закона или договора несет ответственность за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства независимо от своей вины (п. 2 ст. 404 ГК РФ). Подчеркнем, что таких случаев немало, в частности, без вины отвечают лица, осуществляющие предпринимательскую деятельность.

Таким образом, смешанная вина меняет безвиновную ответственность на виновную и делает необходимым устанавливать степень вины должника и кредитора. На наш взгляд, если отказаться от понятия вины кредитора, то в понятии смешанной вины в гражданском праве не будет необходимости: при безвиновной ответственности не нужно будет устанавливать вину должника, а правоприменитель будет оценивать только поведение кредитора, способствовавшее причинению вреда или неисполнению обязательства.

Гражданско-правовая ответственность, наступающая независимо от вины

Только законом допускаются случаи гражданско-правовой ответственности, независимо от вины причинителя. Так например, за вред, причиненный несовершеннолетним, не достигшим четырнадцати лет, отвечают его родители (усыновители) или опекуны, если не докажут, что вред возник не по их вине.

Также можно рассмотреть поправку внесенную в статью 1064 ГК РФ, которые вступили в силу 1 июля 2013 года. В пункт 1, абзац 3 Законодатель добавил : «Законом может быть установлена обязанность лица, не являющегося причинителем вреда, выплатить потерпевшим компенсацию сверх возмещения вреда»

Юридические лица и граждане, деятельность которых связана с повышенной опасностью для окружающих (использование транспортных средств, механизмов, электрической энергии высокого напряжения, атомной энергии, взрывчатых веществ, сильнодействующих ядов и т.п.; осуществление строительной и иной, связанной с нею деятельности и др.), обязаны возместить вред, причиненный источником повышенной опасности, если не докажут, что вред возник вследствие непреодолимой силы или умысла потерпевшего. Обязанность возмещения вреда возлагается на юридическое лицо или гражданина, которые владеют источником повышенной опасности на праве собственности, праве хозяйственного ведения или праве оперативного управления либо на ином законном основании (на праве аренды, по доверенности на право управления транспортным средством, в силу распоряжения соответствующего органа о передаче ему источника повышенной опасности и т.п.).

В продолжение темы умысла в гражданском праве, поднятой в блоге Артема Карапетова.

Определение форм вины (умысла и неосторожности) в уголовном праве основано на ментальных и психологических категориях (желал – не желал, предвидел – не предвидел и т.п.).

«Статья 25. Преступление, совершенное умышленно

1. Преступлением, совершенным умышленно, признается деяние, совершенное с прямым или косвенным умыслом.

2. Преступление признается совершенным с прямым умыслом, если лицо осознавало общественную опасность своих действий (бездействия), предвидело возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий и желало их наступления.

3. Преступление признается совершенным с косвенным умыслом, если лицо осознавало общественную опасность своих действий (бездействия), предвидело возможность наступления общественно опасных последствий, не желало, но сознательно допускало эти последствия либо относилось к ним безразлично.

Статья 26. Преступление, совершенное по неосторожности

1. Преступлением, совершенным по неосторожности, признается деяние, совершенное по легкомыслию или небрежности.

2. Преступление признается совершенным по легкомыслию, если лицо предвидело возможность наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на предотвращение этих последствий.

3. Преступление признается совершенным по небрежности, если лицо не предвидело возможности наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), хотя при необходимой внимательности и предусмотрительности должно было и могло предвидеть эти последствия.»

УК РФ.

Это логично в том смысле, что в уголовном праве правонарушитель всегда физическое лицо. Как минимум, его можно спросить, желал он или не желал чего-то и по выражению лица попытаться понять, врет он или нет.

Однако в других областях права применимость этих субъективистских определений как минимум сомнительна, во всяком случае когда речь идет о юридическом лице. Довольно сложно представить юрлицо, которое «желает» каких-либо последствий, «предвидит» их или «относится к ним безразлично». И вопрос, по-видимому, не сводится к ментальным состояниям руководителей или сотрудников компании, во всяком случае не сводится простым образом. Что если непосредственный исполнитель «желал» последствий, а гендиректор компании – «не желал»? Или наоборот? Если половина совета директоров «желала», а половина – нет? В общем, тут есть очевидные проблемы.

Тем не менее, Налоговый кодекс, например, использует именно «коллективно-психологическую» теорию вины юрлица. Повторяя традиционное «психологическое» определение форм вины (умысла и неосторожности), приведенное в УК, для юрлиц НК делает следующую оговорку.

«Вина организации в совершении налогового правонарушения определяется в зависимости от вины ее должностных лиц либо ее представителей, действия (бездействие) которых обусловили совершение данного налогового правонарушения.»

П. 4 ст. 110 НК РФ.

В случае умышленной неуплаты налога штраф, предусмотренный НК, удваивается (40% вместо 20%). Ст. 122 НК РФ.

А вот КоАП, приводя практически то же общее определение для форм вины, что и УК, для юрлиц дает совсем другое, сформулированное в объективных терминах, правило.

«Юридическое лицо признается виновным в совершении административного правонарушения, если будет установлено, что у него имелась возможность для соблюдения правил и норм, за нарушение которых настоящим Кодексом или законами субъекта Российской Федерации предусмотрена административная ответственность, но данным лицом не были приняты все зависящие от него меры по их соблюдению.»

П. 2 ст. 2.1 КоАП.

Таким образом, вина определяется не исходя из «желаний» юрлица, а исходя из сопоставления объективных факторов: «имевшихся возможностей» и «принятых мер». Казалось бы, это значит, что КоАП в случае юридических лиц вообще не разграничивает формы вины на умысел и неосторожность. Тем не менее, продолжив чтение кодекса, мы обнаруживаем, что во многих случаях КоАП предусматривает ответственность юрлиц за умышленные нарушения (например, за умышленное невыполнение требований прокурора, ст. 17.7).

Остается лишь посочувствовать судьям, обязанным определять, «желало» ли акционерное общество или ООО наступления вредных последствий от невыполнения требований прокурора. 🙂

Что касается ГК, его авторы избирают страусиную политику, вообще отказавшись от явного определения понятий вины, умысла и неосторожности, столь широко используемых в кодексе. Можно предположить, что эта фигура умолчания представляет собой неявную ссылку на определение, данное в других областях права. Если так, то к физлицам применимо традиционное «психологическое» определение. Но что делать с юрлицами, ведь в разных областях права этот вопрос решается по-разному?

Да и следует ли определять формы вины в гражданском праве через психологические категории даже для физлиц? Эта идея представляется крайне неудачной, во всяком случае когда речь идет не о семейных и т.п. отношениях, а об экономическом регулировании гражданского оборота.

Во-первых, назначением такой гражданско-правовой нормы является обеспечение экономической эффективности регулируемых ею транзакций. Однако экономическая эффективность транзакций определяется отнюдь не психологическим состоянием сторон сделки, а более объективными характеристиками (факт исполнения или неисполнения, цена, качество, срок исполнения т.п.).

Во-вторых, остаются нерешенными упомянутые выше проблемы с определением «желаний» и т.п. юрлиц, когда психологические состояния различных участников коллектива юрлица не совпадают (а они никогда полностью не совпадают).

В третьих, даже если мы знаем, как определить «желания» юрлица исходя из желаний членов его коллектива, нам еще придется устанавливать желания (и иные психологические состояния) членов этого коллектива: руководителей, исполнителей, возможно акционеров. Но арбитражный суд, например, явно не самое подходящее место для этого, там ведь даже свидетелей редко допрашивают.

Следовательно, для гражданского права желательно «объективное» определение вины, равно применимое и к компаниям, и к предпринимателям, и просто к физическим лицам.

Так, во многих правовых системах гражданско-правовая неосторожность определяется именно в объективных терминах, как нарушение обязанности проявлять «разумную заботливость» (reasonable care). Следы этого подхода мы обнаруживаем и в ГК РФ.

«Лицо, не исполнившее обязательства либо исполнившее его ненадлежащим образом, несет ответственность при наличии вины (умысла или неосторожности), кроме случаев, когда законом или договором предусмотрены иные основания ответственности.

Лицо признается невиновным, если при той степени заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась по характеру обязательства и условиям оборота, оно приняло все меры для надлежащего исполнения обязательства.»

П. 1 ст. 401 ГК РФ.

Второе предложение и является определением гражданско-правовой неосторожности. Сформулировано как-то кривовато, без использования слова «неосторожность» и применительно лишь к частному случаю. Но все же лучше чем ничего.

Если неосторожность – это проявление уровня заботливости ниже «разумного», то грубая неосторожность, надо полагать – это проявление уровня заботливости не просто ниже, а существенно ниже «разумного». (Термин «существенно ниже» здесь, конечно, оценочный, но то же самое можно сказать и о термине «разумный».)

Но что же делать с умыслом? Можно ли определить его в объективных терминах?

Представляется, что и здесь определение должно основываться на принятых лицом «мерах». Если меры по исполнению обязанности приняты, но недостаточны для признания их разумными – это неосторожность. Если же лицо принимает меры, специфически направленные на неисполнение обязанности, это уже умысел. Последний тезис и может служить гражданско-правовым определением умысла.

Для целей гражданского права я не вижу необходимости разграничивать прямой и косвенный умысел («желал» или «относился безразлично»), да в ГК косвенный умысел, кажется, и не упоминается.

Конечно, не так просто установить, были ли направлены меры именно на неисполнение, особенно когда они имеют «двойное назначение» (неисполнение данного обязательства вкупе с получением неких других выгод). Но и наверняка не сложнее, чем анализировать психологическое состояние коллектива АО. Да и «желание» суд, надо полагать, все равно будет выводить из реально предпринятых действий, а не из психологической экспертизы.

Так, если я обязался продать клиенту кирпичи, но не предпринял никаких действий для их приобретения у моего поставщика, в результате чего обязательство не было исполнено, это неосторожность. Если кирпичи у меня были, но я отдал их другому клиенту, которых заплатил больше, это умысел. Чтобы придти к этому выводу, нет необходимости анализировать мое психологическое состояние, достаточно проанализировать мои действия. Ровно то же можно сказать и в случае, когда ответчиком является не физическое, а юридическое лицо.

Я здесь не высказываю никакого мнения по поводу того, следует ли дифференцировать гражданско-правовые санкции за нарушение договорных обязательств в зависимости от формы вины ответчика (я бы сказал, скорее нет, чем да). Но во всяком случае с самим определением формы вины особых проблем, кажется, нет.

Резюме. Я бы определил различные формы виды для целей гражданского права без отсылки к психологическим категориям. Примерно так.

Неосторожность — меры, предпринятые лицом для избежания определенных негативных последствий, ниже уровня разумной заботливости.

Грубая неосторожность — меры, предпринятые лицом для избежания таких последствий, существенно ниже уровня разумной заботливости.

Умысел — меры, принятые лицом, направлены на создание указанных последствий, а не на их избежание.

13 февраля Конституционный Суд РФ рассмотрел дело о проверке конституционности ряда положений КоАП РФ, Требований по обеспечению транспортной безопасности (утв. Постановлением Правительства РФ от 14 сентября 2016 г. № 924), а также ст. 12.2 Закона о транспортной безопасности.

Повод для обращения в КС РФ

В марте 2018 г. в ходе внеплановой проверки АО «Пассажирский Порт Санкт-Петербург «Морской фасад”» контролирующий орган выявил множество нарушений требований транспортной безопасности. В частности, он обнаружил отсутствие в порту технических средств обеспечения безопасности, факт ведения досмотра неаттестованными лицами, а также нарушения в работе охранных телевизионных систем и пропускного режима.

В отношении общества было возбуждено дело об административном правонарушении по ч. 3 ст. 11.15.1 КоАП РФ (Нарушение требований в области транспортной безопасности). Впоследствии суд оштрафовал АО на 200 тыс. руб., исходя из того, что организация, будучи субъектом транспортной инфраструктуры, умышленно нарушила законные требования. Следовательно, правонарушитель не мог не осознавать характер своего бездействия, поскольку ранее общество уже привлекалось к административной ответственности за несоблюдение таких требований.

Позиция заявителя

В своей жалобе в Конституционный Суд «Пассажирский Порт Санкт-Петербург «Морской фасад”» указал, что оспариваемые нормы КоАП РФ носят неопределенный характер. В частности, установленные ст. 11.15.1 Кодекса формы вины не могут применяться к юридическому лицу, поскольку они рассчитаны исключительно для физических лиц. Соответственно, такое обстоятельство не позволяет решить вопрос о вине юрлица в совершении такого административного правонарушения. В свою очередь, п. 5 ч. 1 ст. 29.10 КоАП РФ (Постановление по делу об административном правонарушении) предоставляет суду возможность не ссылаться в своем решении на норму закона в обоснование правомерности доказательств по делу и тем самым ущемляет конституционные права привлекаемого к административной ответственности лица.

Заявитель также считает, что ст. 12.2 Закона о транспортной безопасности, а также отдельные положения Требований по обеспечению транспортной безопасности (подп. 36, 37, 39, 45 п. 5 и подп. 1, 2, 8 п. 7) не отвечают критериям определенности правового регулирования, а спорные положения вышеуказанных требований были приняты Правительством РФ с превышением полномочий, предоставленных федеральным законом.

В судебном заседании в Конституционном Суде представитель организации-заявителя адвокат АП г. Санкт-Петербурга Олег Шуклин поддержал доводы жалобы. В частности, он отметил, что юридические лица нельзя признать виновными в умышленном совершении административного правонарушения. По его мнению, ранее суд общей юрисдикции оставил без внимания системную взаимосвязь всех положений ст. 11.15.1 КоАП РФ о том, что само по себе совершение повторного правонарушения юрлицом не свидетельствует об умышленности таких деяний. Такой подход, пояснил адвокат, получил широкое распространение в российской правоприменительной практике по вышеуказанному аспекту.

После выступления Олега Шуклина судьи КС РФ Гадис Гаджиев, Сергей Маврин и Сергей Казанцев задали ему уточняющие вопросы по поводу формы вины юрлица. Адвокат, в частности, ответил, что закон не разграничивает как умышленную форму вины, так и по неосторожности для юрлиц, однако в оспариваемой статье приведены эти две противоречащие составляющие, которые влекут соответствующий конфликт норм права.

В свою очередь, судья Сергей Князев задал вопрос представителю заявителя по поводу наличия конституционного дефекта в ст. 29.10 КоАП РФ, которая, по его мнению, носит защитный и гарантийный характер. Олег Шуклин ответил, что указанная норма позволяет суду в мотивированном решении по делу не указывать нормы и статьи закона при оценке доказательств, поэтому она ущербна.

Представители госорганов высказались за конституционность оспариваемых норм

Полномочный представитель Госдумы Мария Беспалова со ссылкой на ряд правовых позиций КС РФ отметила, что виновность юрлица является следствием виновных действий его должностных лиц или работников. В случае коллизии норм права, регулирующих данные правоотношения, применяются положения закона, который был принят позднее, при этом приоритетом обладает специализированный закон. Форма объективной стороны совершенного юрлицом правонарушения устанавливается в виде умысла или неосторожности должностного лица или работника соответствующей организации.

Мария Беспалова добавила, что не допускается привлечение к административной ответственности по одной и той же норме как юрлица, так и его должностного лица, по вине которого было совершено правонарушение. Об умышленном совершении юридическим лицом административного правонарушения, по ее мнению, может свидетельствовать его предыдущее привлечение к такой ответственности. В силу отсутствия достаточной регламентации в Кодексе в целях разграничения ответственности за допущенные юрлицом повторные правонарушения, противоречивой правоприменительной практики полномочный представитель Госдумы отметила необходимость разъяснений Конституционного Суда по указанному вопросу. При этом она заключила, что оспариваемые заявителем нормы закона соответствуют Конституции.

Полномочный представитель Совета Федерации, первый заместитель председателя Комитета СФ по конституционному законодательству и государственному строительству Владимир Полетаев отметил, что Закон о транспортной безопасности устанавливает требования безопасности к различным объектам инфраструктуры. Такой закон вводит общие регулятивные нормы, которые в своей совокупности представляют собой системное регулирование в указанной сфере, а КоАП РФ не предусматривает самостоятельное правовое регулирование общественных отношений.

Владимир Полетаев пояснил, что понятие вины юридического лица вышеуказанный Кодекс не содержит и не требует установления ее форм. Со ссылкой на судебную практику он отметил, что сама по себе форма вины не применима к юрлицу, так как указанные субъекты права лишены психики. Таким образом, понятие вины юридического лица сводится к несоблюдению законных требований и непринятию им исчерпывающих мер по их соблюдению. Следовательно, в ряде случаев от контролирующих органов требуется установить, имелась ли у организации возможность соблюдать требования закона и предприняла ли последняя меры по их выполнению.

По его мнению, определение вины юрлица не является обязательным компонентом для привлечения его к административной ответственности. В связи с этим полномочный представитель Совфеда высказался за соответствие спорных норм Конституции РФ, но не исключил возможность дачи КС соответствующих разъяснений по поводу механизма ответственности юрлица, когда санкции Особенной части КоАП являются дифференцированными в зависимости от формы вины.

В своем выступлении полномочный представитель Президента РФ Александр Коновалов отметил, что ключевой довод жалобы заявителя касается выяснения вопроса о том, что ст. 2.2 КоАП РФ не подлежит применению в отношении юридических лиц. Он пояснил, что юрлица, по сути, создаются для изъявления воли их учредителей и участников, тем не менее такие лица отвечают не за чужую вину, а за свою собственную, так как вина организации заключается в действиях или бездействии лиц, действующих от ее имени (например, должностных лиц). Таким образом, Александр Коновалов высказался за конституционность оспариваемых норм, но отметил, что их корректировка может быть произведена путем конституционно-правового толкования.

Полпред Генпрокуратуры РФ Татьяна Васильева отметила, что российское правительство не вышло за пределы полномочий при разработке соответствующих требований по обеспечению транспортной безопасности. Она также пояснила, что вина юрлица в совершении административного правонарушения может выражаться различными способами: в полном игнорировании требований закона, уклонении от соблюдения правовых предписаний, несоблюдении необходимых мер. При этом учет степени вины юридического лица в правоприменительной практике не лишен смысла.

Татьяна Васильева добавила, что виновность юридического лица является следствием виновности его должностных лиц или работников. При этом за совершение одного и того же правонарушения для юрлица предусматриваются более высокие санкции, чем для физических лиц. Основной вопрос жалобы, по ее мнению, касается квалификации деяния юрлица в качестве административного правонарушения, когда в Особенной части КоАП РФ выделяются формы вины, которые, в свою очередь, влияют на размер наказания и срок давности привлечения к административной ответственности. Полномочный представитель Генпрокуратуры также привела анализ правоприменительной и судебной практики о привлечении юрлиц к административной ответственности. В связи с этим Татьяна Васильева отказалась считать неконституционными оспариваемые нормы права и отметила, что заявитель был обоснованно привлечен к административной ответственности. Тем не менее она полагает, что КС РФ может выступить с инициативой внести соответствующие изменения в нормы КоАП РФ.

В свою очередь, полномочный представитель министра юстиции РФ Мария Мельникова также поддержала доводы в защиту оспариваемых норм. Она также сообщила, что полученные в результате указанного заседания Суда разъяснения будут учтены при подготовке нового КоАП.