Априорно постулируя более высокую степень действительности естественного права по сравнению с «эмпирической» действительностью права позитивного классики юснатурализма изначально оградили себя от обращения к реальной государственно-правовой действительности, которая принципиально не может быть использована для подтверждения или опровержения существования естественного права.
Однако в таком случае мы сталкиваемся, как минимум, с двумя неразрешимыми в рамках классического юснатурализма, проблемами.
Во-первых, при такой изначальной установке онтологический дуализм права вообще не может быть разрешен. «Действительно, если допустить существование двух разных систем правовых норм: одну – исключительно идеальную, а другую – исключительно эмпирическую, то эти две системы, сохраняя возможность жесткого противостояния между собой, не могут встретиться друг с другом. Они движутся в двух планах, полностью оторванных друг от друга и разделенных между собой пропастью: эти планы несоизмеримы между собой. Поэтому если две системы не могут встретиться друг с другом непосредственно, то и конфликты между ними не могут иметь никакого разрешения», — обоснованно указывал Г.Д. Гурвич.
Иными словами, будучи логически последовательными юснатуралисты должны согласиться с тем, что совершенство естественного права – родом из принципиально иной, умопостигаемой реальности и никогда не сможет в полной мере воплотиться в праве позитивном (т.е. мышление и деятельность существуют в «параллельных мирах»); отсутствует механизм «зеркального» отражения и лишенной «побочных эффектов» реализации какой бы то ни было политико-правовой идеи в социальных отношениях. Поэтому все попытки реформировать позитивное право на «естественно-разумный» лад оказываются изначально бессмысленными: реформаторами-юснатуралистами движет утопическая иллюзия.
«Даже если не выдвигать претензии на то, что материальное естественное право обладает реальной юридической значимостью (т.е. даже предполагая его бессилие), допускается очевидная догматическая ошибка, заключающаяся в предположении о том, что из идеи, из категориальной формы можно вывести эмпирическое содержание, которое в действительности может быть лишь дано чувственной интуиции».
Во-вторых, если социальная действительность совершенно не пригодна для доказательств существования естественного права, поскольку она – есть не более чем продукт исторических заблуждений и сословного произвола, то тогда какие методологические приемы и средства будут являться адекватными для подтверждения базовых постулатов классического юснатурализма; сможет ли абсолютно оторванная от эмпирической действительности, априорная методология продуцировать достаточные доказательства не только факта объективного существования естественного права, но и его необходимого для целей социального регулирования содержания?
Отвечая на этот вопрос Сурия Пракаш Синха пишет: «Для изучения нормативных актов сторонники теории естественного права прибегают к таким методам, как инсайт, интуиция, созерцание очевидного или разум. Это чувство непосредственной очевидности, возможно, дает некоторое психологическое удовлетворение. Однако вопрос заключается в критерии истинности. Очевидность гарантирует истинность суждения только тогда, когда ощущение очевидности сопровождается таким состоянием вещей, которое делает суждение истинным. Чувство самоочевидности вполне может сопровождать и заблуждение, принимая его за истинное утверждение. Вера в истинность какого-либо суждения недостаточна. Требуется именно доказательство. Вера не может быть доказательством сама по себе. Теория естественного права не содержит объективного критерия истины иного, чем вера. Поэтому она неизбежно подвергается любой интерпретации, подсказанной инсайтом, интуицией или самоочевидностью. Фактически история развития теории естественного права убедительно это демонстрирует».
К. Поппер в работе «Нищета историцизма» справедливо указывал, что «нельзя проверить универсальную гипотезу или найти закон природы, приемлемый для науки, если мы ограничены наблюдением одного уникального процесса». Универсалии, на которых строится концепция естественного права, не могут быть подтверждены достаточными доказательствами, что ясно свидетельствует о принятии их на веру.
Если же, вслед за некоторыми софистами, древнеримскими стоиками и юристами классической эпохи, признать эмпирическую природу естественного права, что его нормы являются действующими, то в таком случае совершенно необъяснимым становится постулирующийся a priori многими юснатуралистами онтологический дуализм права: если совершенное естественное право существует в реальной действительности и лишь открывается разумом людей, то каким образом стало возможным существование порожающего воображение многообразия систем позитивного права, которое, будучи созданием людей («волеустановленное право»), также должно проистекать из права естественного, но в реальной действительности, опять же по воззрениям юснатуралистов, в подавляющем большинстве случаев находится со своим первоисточником в вопиющем противоречии?
Противоречивое многообразие действующих государственно-правовых систем и отсутствие достаточных доказательств, свидетельствующих о реальной действительности естественного права, у его пропонентов может уже само по себе являться – для критического сознания – аргументом в пользу противоположной гипотезы: реально существует лишь право позитивное, многообразие государственно-правовых систем и схожесть в них некоторых правовых институтов объясняются наличием/действием одинаковых исторических условий/причин, а право естественное – юридическая химера, рожденная умозрительными спекуляциями философов (данной точки зрения придерживались И. Бентам, Г. Гуго, Г.Ф. Пухта, К.-М. Бергбом, С.А. Муромцев и др. сторонники существования лишь положительно выраженного права.
Более того, сторонники социологизма и юридического этатизма могут поставить перед юснатуралистами классической школы вполне резонный вопрос: если принципы и нормы действующего естественного права соответствуют устройству мироздания, разумной природе человека, то в силу каких причин отсутствует единство мнений его «открывателей» по поводу его содержания: основополагающих ценностей, базовых принципов и дедуцированных из них конкретных норм? «Ответ теории естественного права на эмпирически доказанное разнообразие ценностей заключается в том, что это разнообразие отражает множественность заблуждения в противоположность единственности истины: error multiplex, veritas una (к данному аргументу прибегали и Фома Аквинский и Жак Маритен – А.М.). Но когда нам необходимо решить задачу, что является истиной, а что – заблуждением, эта теория не может нам ничем помочь, поскольку не обладает адекватным критерием для решения этого вопроса».
Разумеется, возможно утверждать, что единственную истину природы каждый человек может открыть при помощи своего разума (Аристотель, Аквинат), но ведь если каждый обладает способностью к разумным суждениям, то почему же возникают столь бьющие в глаза противоречия в суждениях людей о том, каковы нормы природы?
Уже древнегреческие софисты видели в природе совершенно противоположные свойства: одни утверждали, что по природе все люди свободны и равны (Гиппий, Антифонт, Алкидам, Ликофрон), а другие считали, что справедливое по природе – это не более чем абсолютное и безраздельное господство силы (Фрасимах, Пол Агригентский, Калликл, Критий).
Общеизвестно, что многие европейские мыслители Нового времени продолжили эту противоречивую греческую «традицию», усматривая в природе то лишь природную мощь (Б. Спиноза) или естественную (инстинктивную, волчью) вражду людей (Т. Гоббс), то природные свободу, равенство и братство добрых дикарей (Ж.-Ж. Руссо) или даже священную триаду естественных прав на жизнь, свободу и частную собственность (Дж. Локк).
Разумеется, у исследователей юридической мысли после некоторого, даже порой поверхностного, экскурса в историю естественно-правовых представлений, не могло не возникнуть вполне определенных выводов, далеких от признания за jus naturale права на существование в юриспруденции. «И что только не казалось естественным с точки зрения нравственного сознания! Разве греки, а за ними основатель естественного права в новое время, Гуго Гроций, не признавали естественным рабство? Порталис и Потье считали естественным господство мужа над женою. /…/ В ХVIII веке нравственное сознание подсказывало свободу, равенство, а современное внимание занято правом на труд, правом на достойное существование», — обоснованно отмечал дореволюционный цивилист и теоретик права Г.Ф. Шершеневич.
Представляется, что Ж.Л. Морандьер действительно выразила communis opinio doctorum, когда в отношении естественного права отметила, что «мало понятий породило столько споров, как понятие естественного права. Эти споры длятся тысячелетиями и, может быть, никогда не прекратятся, ибо они примыкают к философским концепциям мира и человека».
Действительно, в юридической сфере, вероятно, не найдется еще одного такого же многогранного и противоречивого концепта, как естественное право: многие стоики связывали с ним космическое предопределение, правящее всем мирозданием, а некоторые греческие софисты, европейские либералы и просветители (Антифонт, Алкидам, Ликофрон, Локк, Руссо), а также и Кант видели в естественном праве природную свободу человека; софисты младшего поколения усмотрели в нем лишь право силы, безраздельное господство сильнейшего, а современные западные государствоведы — силу (господство/верховенство) права (rule of law), считающееся основой любого «цивилизованного государства»; для всего Средневековья оно считалось высшим в силу Божественной воли и разума, а в эпоху Нового времени стало возможным и в отсутствие Бога (Суарес, Винклер, Гроций), а затем — и вместо Бога (Гоббс); на его основе Аристотель, Цицерон и Гроций утверждали естественность неравенства людей, а софисты Антифонт и Ликофрон и европейские мыслители XVII–XVIIIвв. Локк, Руссо, Вольтер и Кант — равенство людей от природы; средневековые схоласты и многие юснатуралисты XVII–XVIIIвв. видели в нем божественные запреты и обязанности, данные человеку в форме религиозных заповедей или общеизвестных для совести вменяемого человека моральных максим, а французские просветители и большинство современных юристов — неотчуждаемые права человека, в равной степени данные природой всем людям по факту рождения; Локк в естественном праве видел священную частную собственность, а Морелли — лишь общую собственность и общий труд; средневековые схоласты его первичным источником видели волю и разум Бога, выраженные в разуме и «вложенные» в сердце человека, российские консерваторы (Л.А. Тихомиров, И.А. Ильин) через него проповедовали стремление к нравственно-духовному, правильному сознанию, имеющему безусловные религиозные основы, в то время как утверждение естественного права для Т. Гоббса и П. Гольбаха означало безусловное отрицание всего религиозного и метафизического, устранение какого-либо высшего, метафизического начала из юридической сферы; Гроций, Гоббс и Локк видели естественное право вечным и неизменным, а Штаммлер, Новгородцев, Гессен и Трубецкой — исторически изменчивым; Пуффендорф, Томазий, Лейбниц и Вольф полагали его врожденным, а Гоббс, Локк и Юм считали, что ему нужно научиться из опыта; Кант и некоторые представители «возрожденного естественного права” в России видели в нем нравственный императив высшего порядка, а младшие софисты, Гоббс и Спиноза — лишь природную мощь и инстинкт самосохранения; в гомеровской Греции его находили лишь в традициях прошлого и божественном (nomos agraphos, nomos theios), а в эпоху Нового времени — надеялись построить в близком будущем; одни, как, например, П.И. Новгородцев и В.М. Гессен, считали его идеалы недосягаемыми, а другие, как, например, Руссо, Вольтер, Дидро, верили в их осуществимость на земле в ближайшем будущем; французские просветители проповедовали через него кардинальные реформы законодательства, а монархисты и консерваторы на его основе настаивали лишь на эволюции, духовном «вызревании” человечества, движении к религиозным началам добра, правды и справедливости; республиканцы-либералы уже более двухсот лет говорят о возможности построения на основе «естественных» прав человека идеального типа государства – правового (конституционного), в то время как С. Пуффендорф и Хр. Вольф еще в XVII веке использовали идею естественного права для оправдания полицейского государства просвещенного абсолютизма, а большевики и национал-социалисты – для легитимации в общественном сознании тоталитарного государственного режима.
Поскольку подавляющее большинство указанных выше исследователей мыслило в рамках юснатурализма как типа правопонимания, то представляется обоснованным вывод, что у теории естественного права отсутствует объективный критерий истины для решения проблемы отграничения ситуаций, в которых проявляется «разум» человека и природы от ситуаций, когда этот разум, по образному выражению схоластов, «затуманен страстями».
Немецкий ученый марксистского направления Г. Кленнер справедливо утверждает, что «не существует неоспоримо однозначной классификации принципов и требований естественного права». «Если нормы естественного права дедуцированы из абсолютно единообразного закона, то возникает необходимость, чтобы эта теория объяснила разнообразие в этих нормативных актах. Она не в состоянии объяснить это разнообразие и вынуждена просто признать факт этого многообразия», — отмечает Сурия Пракаш Синха.
Более того, есть основания заключить, что если бы проявления «природного» являлись однородными, то и у юснатуралистов совершенно различных исторических эпох не возникло такого кричащего разнообразия взаимоисключающих воззрений на «объективные» нормы природы. Утверждение об изначальной этической «неоднородности» проявлений «природного», во-первых, сразу же бросает тень на совершенство всего «естественного» и исключает возможность создания внутренне непротиворечивого и всегда справедливого «кодекса природы», во-вторых, высвечивает недостаточность объективно существующего «естественного права», необходимость дополнительной человеческой активности, выражающейся в выборе «правильных» проявлений природы, и ставит проблему: «как отличать одни аспекты природы, которым можно придать нормативное значение, от тех ее аспектов, по отношению к которым этого сделать нельзя» и, в-третьих, нивелирует постулируемый многими юснатуралистами объективизм естественного права, поскольку таким образом установленное право природы качественно ничем (кроме своего источника) не отличается от конвенционального, волеустановленного, позитивного права.
Думается, что телеологические концепции Аристотеля, Фомы Аквинского и Жака Маритена вряд ли могут существенно помочь в выборе «правильных» проявлений природы, поскольку предположение о ее целевом устройстве всецело является метафизическим допущением, которое невозможно ни подтвердить, ни опровергнуть при помощи имеющегося в современной социогуманитаристике инструментария. «В то время как целесообразное поведение человека действительно существует, поскольку он действует во имя достижения какой-то цели, результата или решения задачи, абсолютно не ясно, существует ли некая цель человеческой жизни, и что добродетель заключается в реализации этой цели».
Более того, с позиции неклассической научной рациональности, отсутствуют какие-либо достаточные доказательства того, что человек сам не привносит цель в устройство природы (Ж.-П. Сартр, К.Р. Поппер и др.), что цели существуют в самом объекте – природе, а не в сознании наблюдающего ее отнюдь не «со стороны» субъекта.

Крупнейшим представителем рационалистического направления в философии права считается голландский политический мыслитель, теоретик права Гуго Гроций (1583–1645). Многие ученые называют его даже основателем доктрины естественного права, хотя как уже было сказано, само понятие естественного права и его основные идеи появились задолго до Г.Гроция. Новизна концепции Г.Гроция состояла в том, что он применил рационалистический метод для обоснования естественного права. Сам Г.Гроций так объяснял суть своего метода исследования правовых явлений: «Как математики рассматривают фигуры отдельно от тел, так и я при исследовании права отвлекал свою мысль от всяких частных явлений». Априорный путь познания составляет методологическую основу рационалистической философии права и государства. Г.Гроций исходил не из факта или существующей реальности в целом, а искал обоснование естественного права в теоретических указаниях разума.

Рационалистический метод приводит Г.Гроция к следующим выводам. Необходимым признаком права является идея справедливости. Справедливость в свою очередь есть требование разума, веление природы разумного существа. «Ибо право, – отмечает он, – здесь означает не что иное, как то, что справедливо, при этом преимущественно в отрицательном смысле, так как право есть то, что не противоречит справедливости. Противоречит же справедливости то, что противно природе существ, обладающих разумом».

Г.Гроций, как и многие его предшественники, разграничивал право естественное и право волеустановленное. Право установленное часто изменяется во времени и различно в разных местах. В отличие от него право естественное неизменно, оно не может быть изменено даже самим благом. «Хотя божественное всемогущество и безмерно, – утверждал он, – тем не менее, можно назвать и нечто такое, на что оно не распространяется. Действительно, подобно тому, как Бог не может сделать, чтобы дважды два не равнялось четырем, так точно он не может зло по внутреннему смыслу обратить в добро». Естественное право как предписание здравого разума, как отвечающее природе разума является основанием и неизменной частью внутригосударственного права.

Рационалистические теории не представляют собой гомогенную (однородную) систему естественного права. Общее в них только то, что оно апеллирует к разуму как источнику права. Содержание же самих концепций может быть различным. Так, английский философ Томас Гоббс (1588 – 1679) полагал, что естественное право существует только в так называемом естественном состоянии, в котором люди якобы прибывали до образования государства. Рационалистический метод привел Гоббса по существу к отрицанию естественного права как правового идеала для действующего законодательства. Его естественно-правовое мышление выразилось в форме признания естественных законов, но не естественного права. Гоббс считал, что следует различать естественное право (jus naturale) и естественный закон (lex naturais). Под естественным правом он понимал свободу всякого человека использовать собственные силы по своему усмотрению для сохранения своей собственной природы, т.е. собственной жизни, и, следовательно, свободно делать все то, что по его суждению, является наиболее подходящим для этого. Такая свобода может существовать только в естественном состоянии. Естественный закон есть предписание, найденное разумом общее правило, которое обязывает человека к определенному действию. Таким образом, право и закон несовместимы в отношении одной и той же вещи. Гоббс особо подчеркивает, что те, кто пишут на эту тему, обычно смешивают эти понятия. В своих произведениях Гоббс формулирует и подробно описывает содержание около двадцати естественных законов, которые он рассматривает как вечные и неизменные предписания или общие правила разума.

Рационалистическое естественное право, учитывая разнообразие концепций, можно определить как совокупность априорных суждений о том, каким должно быть право.

Концепция естественного права является краеугольным камнем правого консерватизма и минархизма. Но что именно оно собой представляет, откуда оно появилось?

Александр СтанкевичюсFollow May 21, 2017 · 8 min read

Можно выделить два основных направления, в рамках которых разрабатывалась теория естественного права. Одно из них — это Римско-Католическая традиция, другое — за пределами Римско-Католического мира, но под влиянием наследия последнего, в рамках произведений, прежде всего, английских эмпиристов (Дэвида Юма, Джона Локка, Томаса Гоббса и других), голландца Гуго Гроция и деятелей французского просвещения (Жан-Жака Руссо, Франсуа Вольтера и т.д.). Последние, опираясь на концепцию общественного договора, якобы заложившего основы государства и цивилизованного общества, и считая такой договор отражением природы человека, непроизвольно исказили идею естественного права, что привело к примату института государства над всеми остальными институтами общества, ставшего главным источником права в Новейшее время и низведению права из объективной науки в набор постановлений и указов правителей. В данной статье я хотел бы рассказать, что же представляет собой концепция естественного права в рамках христианства, поскольку именно в этих рамках сама теория была разработана предельно детально, хотя отдельные её элементы провозглашались еще в языческой Античности.

Естественное право в Римско-Католической (и христианской вообще) традиции.

В католическом понимании естественное право определяется следующим образом:

Родом человеческим управляют две , а именно естественное право и обычаи (mores). Естественным правом является то, что содержится в законе и Евангелии, по которому каждому предписывается поступать с другими так, как он хочет, чтобы другие поступали с ним, и запрещается причинять другим то, что он не хочет, чтобы причиняли ему. (…)Это же сказал Исидор в «Этимологиях» (V, 2)…

Естественное право имеет первенство перед всем по времени и достоинству. Ведь оно существует от начала разумной твари, не изменялось временем, но пребывало неизменным (Декрет Грациана).

Что именно сказал Исидор Севильский в «Этимологиях”, читаем:

IV. Что есть естественное право. Естественное (naturale) право проявляется и в гражданском, и в международном праве. Естественное право является общим для всех народов; повсеместно оно используется как то, что внушено природой, а не каким-либо обыкновением, как, например, связь мужчины и женщины, появление и воспитание детей, общее для всех владение и одна для всех свобода, приобретение того, что берется в небе, на земле и в море. (2) Также (сюда относятся) возвращение отданной на хранение вещи или доверенных кому-либо денег, отражение насилия посредством силы. Ведь это и все этому подобное никогда не было несправедливым, но всегда держалось на естественных и равных (для всех основаниях) (Исидор Севильский, Этимологии V).

Это вступительные определения в крайне важном источнике по теории естественного права — Декрете Грациана. По названию можно подумать, что это древне-римский документ, однако в действительности это средневековый текст, разработанный церковными юристами и служивший источником канонического права Римско-Католической Церкви многие столетия. Его влияние на юридическую теорию и практику Средневековья и юристов последующих эпох трудно переоценить — оно огромно. Конечно, такое понимание права не возникло из ниоткуда. Еще в античной древности авторитеты подчеркивали, что есть право, которое неизменно и вечно, как писал Цицерон:

Конечно, существует истинный закон: это верный разум; он соответствует природе, присутствует во всех людях; он неизменен и вечен; его предписания взывают к долгу, его запреты удерживают от ошибки…Преступление — заменять его противоположным законом; недопустимо не исполнить хотя бы одно его распоряжение, и никто не может полностью его упразднить.

И Аристотель в Никомаховой этике (Книга Пятая, Глава Десятая):

…одна форма политической справедливости естественная, другая — юридическая. Естественная — та, что везде обладает одинаковой силой и не зависит от богатства или от определенного мнения.

Институции Гая в статье 158 подчеркивают, что:

…граж­дан­ский закон может уни­что­жать граж­дан­ские пра­ва, естествен­ных же уни­что­жать не может.

В Дигестах Юстиниана, одном из важнейших юридических документов в европейской истории, читаем:

Естественное право — это то, которому природа научила все живое: ибо это право присуще не только человеческому роду, но и всем животным, которые рождаются на земле и в море, и птицам; сюда относится сочетание мужчины и женщины, которое мы называем браком, сюда же порождение детей, сюда же воспитание; мы видим, что животные, даже дикие, обладают знанием этого права.

Слово «право» употребляется в нескольких смыслах: во-первых, «право» означает то, что всегда является справедливым и добрым, — каково естественное право.

У Фомы Аквината читаем практически идентичное Цицерону определение:

Естественный закон — участие вечного закона в разумном творении.

Т.е., как мы видим, речь идет о таком праве, которое стоит НАД человеческой волей и не может быть подвергнуто правке ни одним человеком на земле. Это право вечно и неизменно, а значит можно сказать, что оно отражает объективную реальность. Оно изначально интуитивно всем известно и понятно, как если бы существовало в живых существах генетически. При этом любой человеческий закон не может противоречить естественному закону, служащему мерилом справедливости оного, как считал Фома Аквинат:

…человеческий закон в той мере является таковым, в какой он соответствует здравому разуму, а значит, проистекает из вечного закона. Если же закон противоречит разуму, то он называется несправедливым законом; однако в этом случае он перестаёт быть законом и становится актом насилия.

В католическом учении о естественном праве ему приписываются следующие свойства:

1. Универсальность — для каждого человека этот закон является природным даром, гармонирующий с тем индивидуальным и особым способом, каким человек достигает максимально возможного совершенства с помощью Божьей благодати ( как пишет Луиджи Чирилло в предисловии к книге кардинала Зенона Грохолевского «Естественный закон в учении Церкви”).
2. Неизменность — принципы естественного права остаются в силе в любой период истории и в любом обществе.
3. Познаваемость — даже независимо от того, получил ли человек Откровение от Бога, естественный закон записан у него «в сердце”, он знает о нём и знание это получено им не извне, а изнутри.
4. Независимость от института государства — в отличие от позитивного права, источник которому — государство, естественное право предшествует государству и онтологически не зависит от политической воли.

Что конкретно содержит естественное право?

В Декрете Грациана написано следующее:

В законе есть некоторые моральные предписания, как то: не убий, некоторые мистические предписания, относящиеся к жертвоприношениям, как то об агнце, и другие подобные им. Моральные предписания относятся к естественному праву и потому не показали себя подверженными какой-либо изменчивости (Различение VI).

Родом человеческим управляют две , а именно естественное право и обычаи (mores). Естественным правом является то, что содержится в законе и Евангелии, по которому каждому предписывается поступать с другими так, как он хочет, чтобы другие поступали с ним, и запрещается причинять другим то, что он не хочет, чтобы причиняли ему (Различение I).

У Исидора, повторимся, читаем перечисление: «Естественное право является общим для всех народов; повсеместно оно используется как то, что внушено природой, а не каким-либо обыкновением, как, например, связь мужчины и женщины, появление и воспитание детей, общее для всех владение и одна для всех свобода, приобретение того, что берется в небе, на земле и в море. (2) Также (сюда относятся) возвращение отданной на хранение вещи или доверенных кому-либо денег, отражение насилия посредством силы” (Этимологии V).

Из этих определений видим, что естественное право наделяет человека рядом прав, которые являются неизменными и установленными от начала. Их никто не может отменить и изменить, поскольку их источником является Бог. Таким образом, у каждого человека есть неотъемлемые права, которые никто не может у него забрать и нарушить, в т.ч. государство, пределы которого, тем самым, ограничиваются естественными правами каждого человека и гражданина. Тем самым обычное право, и позитивное право помещаются в своеобразной иерархии права ниже естественного, а значит, не могут противоречить последнему, дабы сохранять свою законность. Из отрывков Декрета Грациана мы узнаем, что право на жизнь является неотъемлемым естественным правом человека. Поскольку Грациан ссылается здесь на заповеди, мы можем извлечь из библейских заповедей (и Евангелия) и остальные естественные права человека: на собственность (поскольку заповеди говорят «не кради” и «не пожелай имущества ближнего”), справедливый суд («не лжесвидетельствуй”), свободное время («помни день субботний”). Но основными являются два: право на жизнь и собственность.

Касательно права на жизнь, папа Иоанн Павел Второй говорил:

…каждый человек…может обнаружить в естественном законе, вписанном в сердце, священную ценность человеческой жизни, от самых её истоков до конца, и провозгласить право каждого человеческого существа на полное уважение к этому первоочередному его благу. На признании этого права основано человеческое общежитие и само политическое сообщество.

Что интересно, Декрет Грациана не считает собственность изначальным естественным правом человека, поскольку до грехопадения «все было общим для всех”, и ресурсы были неограничены. Потому не было нужды разграничивать их между людьми. Но поскольку человеку свойственно, в силу своей природы, принимать законы, наиболее согласные его природе, в виде обычного права, то право на собственность становится естественным в мире, где ресурсы ограничены. Как писал Фома Аквинат, так нужно потому, что лишь при наличии собственности люди могут жить в мире (подробнее читайте в этой статье). Тем не менее, в дальнейшем учение Католической Церкви не сомневалось в том, что право собственности является полноценным естественным правом, поскольку в энциклике папы Льва XIII Rerum Novarum читаем:

Отсюда явствует, что главное основание социализма, общность имущества, следует всецело отвергнуть, ибо это причинило бы вред именно тем, кому должно бы принести пользу, стало бы в противоречие с естественными правами человека и внесло бы смуту в общественную жизнь. Стало быть, стремясь облегчить положение народных масс, мы должны признать первым и основным принципом нерушимость частной собственности…
…Только тогда сможем мы искать врачующее средство.Мы видели, что частная собственность — естественное право человека, и те, кто им пользуется, поступают законно и в силу безусловной необходимости. «Владеть частной собственностью, — говорит св. Фома Аквинат, — и законно, и необходимо для поддержания жизни” («S.T.”, Secunda secundae, вопрос 66, ст. 2). Но на вопрос, как ею пользоваться.

Важно так же отметить, что брак между мужчиной и женщиной так же признается естественным правом человека:

…оно (учение о браке) основано на естественном законе, освещено и обогащено Божественным Откровением.

И это неудивительно, поскольку брак представляет собой в некотором роде соединение права на жизнь и права на собственность, ведь продолжение своего рода и передача своей собственности наследнику представляют собой совершенно неотъемлемые черты нормального брака.

В целом же, Церковь сегодня под естественным правом понимает права человека, как на выступлении перед Генеральной Ассамблеей ООН в 2008-м году папа Бенедикт XVI-й выразился предельно ясно:

Права человека опираются на естественный закон, вписанный в сердце человека и присутствующий в различных культурах и цивилизациях.

Последняя цитата служит нам ориентиром в понимании естественного права — это то общее, что принято совершенно различными культурами, что понятно каждому человеку «по-умолчанию”. Несмотря на то, что в развитии концепции естественного закона Католическая Церковь сыграла решающую роль, Церковь считает, что понимание этого закона доступно каждому независимо от личной встречи с Откровением, потому что доступно для понимания в силу сотворения Богом каждого человека на планете и сообщения ему универсальных знаний, хотя и затруднено без божественной благодати.

Следование по пути естественного права невозможно, если человек отрицает его примат над волей законодателей и пренебрегает им, а так же, если недостаточно глубоко осознает его. Например, социалистические режимы категорически отрицают такое право, поскольку полностью опираются на позитивное право, источником которого является государственная машина. При этом законы в позитивном праве не вечны и неизменны, а меняются в зависимости от утилитарных целей и задач, которые ставит перед обществом институт государства. Здесь прекрасной иллюстрацией служит политика властей Китая в отношении деторождения: от запрета рожать более одного ребенка (что подстегнуло эпидемию абортов) до разрешения рожать не более двух — в данном случае совершенно игнорировалась неприкосновенность в принятии таких решений супругами (семьей), неприкосновенность частной собственности и неприкосновенность права на жизнь. Становится ясно, что в обществе, где отсутствует пиетет перед естественным правом, присутствует насилие и принуждение, и такое общество не может быть здоровым и процветающим.

***
Источники по Естественному праву:
Декрет Грациана
Дигесты Юстиниана
Институции Гая
Этимологии Исидора Севильского

***
Примечание: я запрещаю полное использование данного материала без моего разрешения. Если вы увидели эту статью на другом ресурсе, имейте в виду, что она была опубликована без моего согласия. Эксклюзивно для подписчиков Economics & History и моей страницы на Medium!