НОВГОРОДСКАЯ СУДНАЯ ГРАМОТА — па­мят­ник древнерусского пра­ва, су­деб­ный свод Нов­го­род­ской рес­пуб­ли­ки.

По мне­нию Л.В. Че­реп­ни­на, Новгородская судная грамота мог­ла быть со­став­ле­на около 1385 года, а за­тем ре­дак­ти­ро­валась. Вы­ска­зы­ва­лись и др. точ­ки зре­ния о вре­ме­ни по­яв­ле­ния Новгородской судной грамоты: 1440 год (П.Н. Мро­чек-Дроз­дов­ский), 1446 год (А.Н. Фи­лип­пов, Б.М. Ко­ча­ков), 1456 год (И.Д. Бе­ля­ев). Со­хра­ни­лась в ре­дак­ции 1471 года в един­ст­вен­ном де­фект­ном (без окон­ча­ния) спи­ске в со­ста­ве ру­ко­пис­но­го сбор­ни­ка середины 1470-х годов (хра­нит­ся в Росской национальной библиотеке, Санкт-Пе­тер­бург).

Име­ет за­го­ло­вок, воз­ник­ший позд­нее са­мо­го па­мят­ни­ка: «О су­де и о за­кла­де на на­езд­щи­ки и на гра­бе­щи­ки». По мне­нию ис­сле­до­ва­те­лей (М.Ф. Вла­ди­мир­ский-Бу­да­нов и др.), ис­точ­ни­ка­ми Новгородской судной грамоты по­слу­жи­ли отдельные ста­тьи Рус­ской прав­ды, ме­ст­ное нов­го­род­ское обыч­ное пра­во, ве­че­вые по­ста­нов­ле­ния, до­го­вор­ные гра­мо­ты с князь­я­ми. Не­ко­то­рые нор­мы Новгородской судной грамоты ана­ло­гич­ны нор­мам Псков­ской суд­ной гра­мо­ты, су­деб­ным по­ряд­кам Северо-Восточной Ру­си, Бе­ло­зер­ской ус­тав­ной гра­мо­ты (1488 год) и Су­деб­ни­ка 1497 год (см. в ст. Су­деб­ни­ки XV-XVI веков).

Основным со­дер­жа­ни­ем Новгородкой судной грамоты яв­ля­ют­ся во­про­сы су­до­ус­т­рой­ст­ва и су­до­про­из­вод­ст­ва. Со­глас­но ей, по­сад­ник дол­жен был ре­шать су­деб­ные де­ла толь­ко совместно с на­ме­ст­ни­ком вел. кн. мо­с­ков­ско­го (ст. 2). Су­деб­ные штра­фы, ра­нее взы­ски­вав­шие­ся в каз­ну Нов­го­род­ской рес­пуб­ли­ки, по Новгородской судной грамоту де­ли­лись по­ров­ну ме­ж­ду ве­ли­ко­кня­же­ской и нов­го­род­ской каз­ной. Кня­же­ский суд осу­ще­ст­в­лял в боль­шин­ст­ве слу­ча­ев ве­ли­ко­кня­же­ский ти­ун, воз­глав­ляв­ший кол­ле­гию т. н. док­лад­чи­ков, из­би­рав­ших­ся из чис­ла круп­ных нов­го­род­ских зем­ле­вла­дель­цев. Са­мо­сто­ятельным су­деб­ным ор­га­ном, по Новгородской судной грамоте, яв­лял­ся суд ты­сяц­ко­го. Сот­ские ве­ли су­до­про­из­вод­ст­во в са­мом Нов­го­ро­де по не­зна­чительным де­лам. Во­ло­ст­ные по­сад­ни­ки, на­зна­чав­шие­ся кня­зем и нов­го­род­ским по­сад­ни­ком, рас­смат­ри­ва­ли гражднские и уго­лов­ные де­ла в нов­го­род­ских во­лос­тях. Цер­ков­ный суд осу­ще­ст­в­лял по по­ру­че­нию нов­го­род­ско­го ар­хи­епи­ско­па его спец. на­ме­ст­ник — вла­дыч­ный по­сад­ник. Новгородская судная грамота ус­та­нав­ли­ва­ла раз­ме­ры су­деб­ных из­дер­жек (по­шлин за ка­ж­дый вы­да­вав­ший­ся су­дом до­ку­мент и за осу­ще­ст­в­ле­ние су­да).

Су­деб­ный про­цесс по ус­та­нов­ле­ни­ям Новгородской судной грамоты но­сил об­ви­ни­тель­ный ха­рак­тер. Основными до­ка­за­тель­ст­ва­ми суд при­зна­вал при­ся­гу, по­ка­за­ния «по­слу­ха» (сви­де­те­ля) и ис­ход су­деб­но­го по­един­ка — «по­ля». На­ка­за­ния в основном за­клю­ча­лись в де­неж­ных взы­ска­ни­ях. Сто­ро­на, в чью поль­зу вы­но­си­лось ре­ше­ние, по­лу­ча­ла «суд­ную гра­мо­ту». Ес­ли сто­ро­на при­зна­ва­лась вы­иг­рав­шей де­ло по при­чи­не не­яв­ки в суд сво­его оп­по­нен­та или по­сколь­ку по­след­ний со­вер­шил на­си­лие над «по­зов­ни­ком» (по сути, су­деб­ным при­ста­вом), вы­зы­вав­шим в суд, она по­лу­ча­ла «бес­суд­ную гра­мо­ту», да­вав­шую­ся без рас­смот­ре­ния де­ла в су­де. В этом слу­чае ви­нов­ный в те­че­ние ме­ся­ца до­го­ва­ри­вал­ся с судь­ёй об уп­ла­те су­деб­ных по­шлин, а с вы­иг­рав­шим де­ло — о по­ряд­ке ис­пол­не­ния су­деб­но­го ре­ше­ния. Ес­ли та­кой до­го­во­рён­но­сти в ме­сяч­ный срок не дос­ти­га­лось, ис­тец имел пра­во взять при­ста­ва от ве­ча для при­ну­ди­тель­но­го ис­пол­не­ния ре­ше­ния. В том слу­чае, ко­гда про­иг­рав­ший де­ло ук­ло­нял­ся от ис­пол­не­ния ре­ше­ния су­да, Новгородская судная грамота пред­пи­сы­ва­ла «его каз­нить всим Ве­ли­ким Но­вым­го­ро­дом» (ст. 34).

Осо­бое зна­че­ние в Новгородской судной грамоте при­да­ва­лось зе­мель­ным тяж­бам. При на­сильственном за­хва­те спор­ных зе­мель («на­ез­де») суд пре­ж­де все­го раз­би­рал во­прос о «на­ез­де» или «гра­бе­же в зем­ном де­ле», сам ис­ход­ный зе­мель­ный спор ре­шал­ся по­сле. «На­езд» ка­рал­ся штра­фом 50 руб. для боя­ри­на, 20 руб. для «жить­е­го че­ло­ве­ка», 10 руб. для «мо­лод­ше­го че­ло­ве­ка».

Со­глас­но Новгородской судной грамоте, тре­бо­ва­лось обя­за­тель­ное письменные фик­си­ро­ва­ние су­деб­но­го про­цес­са в фор­ме про­то­ко­лов, за­сви­де­тель­ст­во­ван­ных и скре­п­лён­ных пе­ча­тя­ми. Су­деб­ные до­ку­мен­ты на­зы­ва­лись «сроч­ны­ми», «обет­ны­ми» и «по­ле­вы­ми» гра­мо­та­ми. «Сроч­ная» гра­мо­та со­дер­жа­ла ре­ше­ние су­да о вы­зо­ве тя­жу­щих­ся сто­рон на суд к оп­ре­де­лён­но­му сро­ку; «обет­ная» гра­мо­та (фак­ти­че­ски по­ве­ст­ка в суд) в слу­чае трёх­крат­но­го ук­ло­не­ния от яв­ки в суд на­зна­ча­ла обя­зательный вы­зов в суд в трёх­днев­ный срок; «по­ле­вая» гра­мо­та пред­став­ля­ла со­бой «суд­ную» гра­мо­ту, со­дер­жав­шую ре­ше­ние су­да о по­зе­мель­ной тяж­бе. Все ре­ше­ния по гражд. де­лам скре­п­ля­лись пе­ча­тью нов­го­род­ско­го ар­хи­епи­ско­па и хра­ни­лись в Со­фий­ском со­бо­ре.

Новгородская судная грамота от­ра­зи­ла по­ли­ти­ку вел. кн. мо­с­ков­ско­го Ива­на III по ог­ра­ни­че­нию вла­сти нов­го­род­ско­го бо­яр­ст­ва в поль­зу вел. кня­зя.

Впер­вые опуб­ли­ко­ва­на Н.М. Ка­рам­зи­ным в 1817 году в при­ме­ча­ни­ях к 5-му то­му «Ис­то­рии го­су­дар­ст­ва Рос­сий­ско­го».

Исторические источники:

Па­мят­ни­ки рус­ско­го пра­ва. М., 1953. Вып. 2;

Рос­сий­ское за­ко­но­да­тель­ст­во X–XX в. М., 1984. Т. 1: За­ко­но­да­тель­ст­во Древ­ней Ру­си.

Новгородская судная грамота — судебный кодекс Новгородской феодальной республики XV в., дошедший в редакции 1471 года в единственном списке (без окончания) в составе рукописного сборника середины 1470-х годов.

Создание, структура

Новгородская судная грамота составлена в 1440 году и дополнена в 1471 году. Считается, что её первоначальный состав был определён на новгородском вече, во время войны новгородцев с великим князем Василием Васильевичем. Согласно И. Д. Беляеву грамота, будучи написанной на вече, была утверждена крестным целованием вскоре после яжелбицкого мира (1456), а по коростынскому договору (1471) великий князь Иван Васильевич велел переписать её на своё имя.

Юридические источники Новгородской судной грамоты — отдельные статьи Русской правды и местное новгородское право более позднего происхождения.

Новгородская судная грамота посвящена судоустройству и судопроизводству в Великом Новгороде. М. Ф. Владимирский-Буданов выделил в ней на 42 статьи. Грамота определяет:

• различные случаи суда,
• постановления:
  • об истце и его представителе,
  • об ответчике и его представителе,
  • о свидетелях,
  • о порядке суда,
  • о судебных сроках,
  • о судебных пошлинах, указывая также размеры судебных пошлин,
• компетенции:
  • суда архиепископа,
  • посадника,
  • тысяцкого,
  • великокняжеского наместника,
  • тиуна,

рассматривает различные судебные казусы и особенности земельных тяжб.

Новгородская судная грамота отразила интересы господствующего класса Новгорода (бояр, житьих людей и других его представителей), а также политику великого князя Ивана Васильевича по ограничению произвола новгородского боярства в пользу великокняжеской власти (например, 50-рублевый штраф с боярина в случае клеветы на судей).

По характеру и значению Новгородская судная грамота схожа с Псковской судной грамотой и судебными порядками Северо-Восточной Руси, отличия заключаются в основном в порядке судопроизводства.

Новгородская судная грамота послужила одним из источников Белозерской уставной грамоты (1488) и Судебника (1497).

Место хранения

В Рукописном отделе Российской национальной библиотеки имеется рукописный сборник 0-IV-№ 14, который уникален тем, что собранные в нём документы (за исключением Коростынского договора) дошли до нас только в этом сборнике, не сохранив ни оригиналов, ни других копий. В составе этого сборника — Новгородская судная грамота (л. 51-54 об.).

Текст Грамоты воспроизведён в следующих изданиях:

Краткая характеристика судопроизводства в Великом Новгороде

Судебными правами обладали все органы власти и управления: вече, посадник, тысяцкий, князь, боярский совет, архиепископ, сотский, староста. Судебными полномочиями наделялись купеческие и цеховые корпорации («братчины»). Судебными чинами были дьяки, приставы, «позовники», писцы, межники, подверники и т. д.

Структурно суд делился на управы. Суд созывался в Новгороде три раза в неделю: по понедельникам, средам и пятницам, а также организовывались выездные заседания по Новгородским городам. Дела в суде должны были решаться в определённый срок и регулярно докладываться архиепископу.

Суд был церковным или княжеским, на котором соответственно присутствовал архиепископ или князь. Суд был состязательным. Предварительно тяжущимся сторонам предлагалось нанять рассказчиков, которые пытались помирить истца и ответчика в досудебном порядке. Если примирение было достигнуто, выдавались судебные грамоты, которые обжалованию не подлежали и решение считалось окончательным. Если одна из сторон не согласилась на судебное примирение, созывался суд. Присутствовавший на суде приказчик «целовал крест» точно исполнять решение суда. Судебные издержки и пошлины оплачивала проигравшая сторона, которая могла обжаловать это решение в церковном суде. В качестве пережитка существовал и обычай судебного поединка («поле»).

Князь не мог вершить суд без посадника, последний же осуществлял суд вместе с княжеским наместником, которому предоставлялось право пересмотра дела. Судебное сотрудничество посадника и наместника выражалось в деятельности их уполномоченных — тиунов: последние, каждый в отдельности в присутствии представителей спорящих сторон (приставов) рассматривали дело, но не решали его окончательно.

После этого дело переносилось в высшую инстанцию для доклада (окончательного решения) или на пересуд (для пересмотра). В суде высшей инстанции заседали наместник и посадник с 10 присяжными (из бояр и житьих людей). Эти присяжные составляли постоянно действующую судебную коллегию докладчиков, регулярно собиравшуюся во дворе архиепископского дома.

Споры церковного человека с мирянином разбирал городской судья вместе с наместником архиепископа. Княжеские люди судились городским и княжеским боярами на территории резиденции князя (городища), пересуд по этим делам осуществлял сам князь в присутствии посадника. На тысяцкого возлагалось руководство торговым судом и разбор дел полицейского характера (нарушение общественного порядка, мер и весов и т. п.), при участии посадника он разбирал споры новгородских и иноземных купцов.

Споры купцов, ремесленников рассматривали кооперативные общественные суды — суды старост и братчины.

Примечания

Ссылки

Источниками права в этом регионе были: Русская Правда, вечевое законодательство, договоры города с князьями, судебная практика, иностранное законодательство. В результате кодификации XV в. появились Новгородская и Псковская судные грамоты.

От Новгородской судной грамоты сохранился фрагмент, дающий представление о судоустройстве и судопроизводстве. Судебными правами обладали все органы власти и управления (вече, посадник, тысяцкий, князь, боярский совет, архиепископ, сотский, староста). Судебными полномочиями наделялись купеческие и цеховые корпорации (братчины). Судебными чинами были: дьяки, приставы, «позовники», писцы, межники, подверники и др. Псковская судная грамота (ПСГ) 1467 г. состояла из 120 статей. По сравнению с Русской Правдой в ней более обстоятельно регламентируются гражданско-правовые отношения и институты, обязательственное право, судебное право, рассматриваются некоторые виды политических и государственных преступлений.

Вещное право предусматривало деление вещей на недвижимые («отчина») и движимые («живот»), различало наследственное («вотчина») и условное («кормля») землевладение. Были определенные способы возникновения права собственности: истечение срока давности владения, переход по договору, по наследству, пожалование.

Обязательственное право регламентировало договоры купли-продажи, дарения, залога, займа, мены, поклажи, найма Помещений, личного найма. Форма договора могла быть устной и письменной. Оформление его осуществлялось в присутствии священника или свидетелей. При заключении некоторых договоров требовался заклад (при ссудах и займах на сумму свыше 1 руб.), поручительство («порука» — если сумма менее 1 руб.) или обязательное письменное оформление («запись»).

ПСГ знает два вида наследования: по закону («отморщина») и по завещанию («приказное»). Завещание нуждалось в государственном утверждении. Прямо перечислялись только наследники по закону (восходящие, нисходящие, боковые, супруг).

Под преступлением ПСГ впервые в русском праве понимает причинение ущерба не только частным лицам, но и государству. Закон знает следующие виды преступлений: против государства (измена или «перевет»); против судебных органов (взятка или «посул» судье, насильственное вторжение в судебное помещение, насилие в отношении судейских чинов); имущественные (кража церковного имущества, поджог, конокрадство, грабеж); против личности (убийство, нанесение побоев).

Судебное право регламентировалось в ПСГ более обстоятельно, чем в Русской Правде. Процесс носил состязательный характер, но роль суда усилилась: вызов в суд по повестке («позовнице») и через судебного исполнителя («позовника»). Сохраняются упомянутые в Русской Правде, судебные доказательства, но появляются новые: судебный поединок («поле») и письменные доказательства, разделяющиеся на «доски» (частные расписки) и «записи» (официально заверенные документы).

Возникает институт судебного представительства в судебном поединке («пособничество»), которым могли пользоваться женщины, подростки, монахи, старые люди.

Вопросы преступления и наказания в Новгородской судной грамоте

Правовую систему Новгородской феодальной республики, существовавшей с 1136 по 1478 г. на северо-западе Русской земли, составляли Пространная редакция Русской Правды, договорные грамоты Великого Новгорода с князьями и иностранными государствами, княжеские уставы, а также нормы канонического и обычного права («по старине»).

Особое место среди этих источников права занимает Новгородская судная грамота, открытая Н.М. Карамзиным в рукописном сборнике Новгородских и Двинских грамот и дошедшая до нас в единственном списке, причем не целиком. Вопрос о времени ее составления и содержании является спорным. Так, из вступления к Грамоте следует, что она была принята на вечевом собрании и представлена на утверждение великому князю Московскому Ивану III Васильевичу и его сыну. Упоминание этих имен позволяет предположить, что она составлена в 1471 г., когда Новгород после поражения на реке Шелонь покорился Москве. Эта дата зафиксирована также в двух мирных договорных грамотах новгородцев с Иваном III, которые вместе с Новгородской судной грамотой были утверждены взаимной присягой и скреплены подписью и печатью великого князя 11 августа 1471 г.

В то же время признавалось, что Новгородская судная грамота в 1471 г. не представляла собой оригинальный судебник, а была лишь переписана на имя великого князя Московского Ивана III Васильевича. Ее составление относят ко времени княжения Василия Васильевича Темного. По мнению одних ученых, годом ее принятия вечем следует считать 1440 г., по мнению других — 1456 г. Однако все исследователи согласны с тем, что во время принятия Грамоты новгородцы находились в вооруженном противостоянии с Москвой, стремящейся к объединению русских земель. В тот же период вся власть в Новгороде сосредоточилась в руках бояр и богатых купцов, что привело к стеснению «меньших», или беднейших людей. По этой причине и была составлена Грамота.

Весной 1471 г. Новгород заключил договор о военной помощи с литовским великим князем Казимиром IV. Часть боярства и крупного купечества высказалась против соглашения с Литвой. В это время на вечевых собраниях активно выступали «черные люди», городские ремесленники, одна часть которых была недовольна сношениями бояр с Литвой, а другая, напротив, видела в переходе под власть Литовского государства средство сохранить независимость Новгородской феодальной республики от великокняжеской власти.

В 1471 г. в Москве на специальном собрании был разработан план похода на Новгород. В этом походе участвовали войска русских княжеств и татарская конница. Боясь недовольства русских жителей Литвы, Казимир IV не оказал новгородскому боярству поддержки, и в битве с московской ратью наскоро собранное боярами новгородское ополчение, состоявшее в основном из ремесленников, потерпело сокрушительное поражение.

Завоевав Новгород, Иван III не стал менять содержание Грамоты и утвердил ее с условием, что она должна быть переписана на имя московских князей. До нас дошел договор Новгорода с Иваном III 1471 г., в котором закреплено это обязательство. Действительно, Новгородская судная грамота начинается словами: «Доложа господы великих князеи, великого князя Ивана Васильевича всея Руси, и сына его, великого князя Ивана Ивановича всея Руси…». Данными, свидетельствующими о том, что текст Грамоты был переписан либо дополнен, мы не располагаем.

Источниками Новгородской судной грамоты являлись нормы обычного права, прежде всего новгородская «старина» — обычай, а также предшествовавшие вечевые постановления и договорные грамоты с князьями.
В Новгородской судной грамоте суд декларировался как независимый субъект государственной власти и рассматривались вопросы судоустройства и судопроизводства. Грамота отличала духовный суд от суда светского. Первый, суд архиепископа, должен был производиться «по святых отецъ правилу, по манакануну», т.е. Номоканону. В свою очередь, светский суд разделялся на суд князя и посадника, причем посадник должен был «судити суд свой с намесники великого князя, по старине; а без намесников великого князя посаднику суда не кончати». К основным видам судебных инстанций относился и вечевой суд.

Среди низших судебных инстанций Грамота выделяла суд тысяцкого и суд докладчиков. Последний представлял собой суд выборных от каждого из пяти новгородских концов, т.е. частей города, и был высшей инстанцией для других судов.

Кроме вопросов, касающихся отправления правосудия, Новгородская судная грамота регулировала ответственность за отдельные виды преступлений. Уже тогда существовало представление о том, что основным условием функционирования самостоятельной и авторитетной судебной власти, беспристрастно осуществляющей правосудие, является подчинение судей только закону, без которого невозможна надежная защита прав и законных интересов личности. Грамота, возлагая на архиепископа Великого Новгорода и Пскова Феофила обязанность судить «по святых отецъ правилу» и Номоканону, требовала, чтобы «судити ему всех равно, как боярина, так и житьего, так и молодчего человека». В соответствии с этим положением по делам, относящимся к церковной юрисдикции, провозглашался принцип равенства всех перед законом.

Однако указанная норма не предполагала равной ответственности виновных лиц. Так, согласно ст. 10 Новгородской судной грамоты с того, «кого утяжут в наезде и в грабежи», надлежало взять «на боярине пятдесят рублев, а на житьем дватцать рублев, а на молодцем десять рублев…». Очевидно, экономическое неравенство, уже сложившееся в эту эпоху, вынуждало законодателя устанавливать разные денежные штрафы в зависимости от материального положения преступников.

В то же время дореволюционные исследователи отмечали, что новгородские суды отличались несправедливостью решений, лихоимством и медлительностью. Например, рассмотрение дела московского государя по Двинской земле тянулось в новгородских судах 25 лет. Поэтому нередки были случаи, когда толпа недовольных судебным решением граждан нападала на судей и разгоняла суд. Чтобы оградить неприкосновенность судей, была введена специальная норма. В соответствии с ней за «наводку» — восстановление против суда тяжущихся сторон и населения, а также прямое нападение на суд в целях воздействия на его решения в том или ином, желательном для наводчиков смысле; нападение скопом и заговором с применением силы на соперника на суде или на месте судебного поединка; явку толпою на суд с целью произвести насилие; поклеп, донос, подстрекательство в общем смысле, ложное обвинение должностных лиц виновные платили в пользу князя и Новгорода («взять великим князем и Великому Ноугороду на виноватом») следующие штрафы: «на боярине 50 рублев, а на житьем дватцать рублев, а на молодшем 10 рублев за наводку; а истцю убытки подоймет». Понятие «наводка» не имеет однозначной трактовки в научной литературе. На наш взгляд, оно соотносимо с понятием «терроризирование суда».

В Грамоте упоминаются и так называемые имущественные преступления, а также виды и меры наказаний, применяемые к нарушителям. Например, были предусмотрены санкции за «наезд» (открытое истребление чужого имущества, вооруженное нападение на чужую землю с целью ее присвоения) и «грабеж» (насильственное изъятие чужого имущества, чаще совпадающее с понятием самоуправства).

Новгородская судная грамота содержит общий запрет на получение «посулов» — обещанной платы, выкупа, взятки, побора: «А докладшиком от доклада посула не взять…». Однако сведения об ответственности за нарушение этого запрета до нас не дошли.

Достаточно сурово новгородский законодатель относился к несоблюдению сроков разрешения конфликта и волоките при рассмотрении того или иного дела. Так, Грамота требовала от лиц, наделенных судейскими полномочиями, «суда правого» по крестному целованию и предусматривала, можно сказать, уголовную ответственность в виде штрафа в 50 руб. судье, который уедет из города, не окончив судебного разбирательства по разрешению земельного спора: «А кой посадник… а поедет прочь из города не кончав того суда, ино великим князем и Великому Ноугороду на том посаднике пятьдесят рублев, а истцю убытки подоймет; или тысетцкой поедет прочь из города не кончав суда, или владычень наместник, ино взять великим князем и Великому Ноугороду пятьдесят рублев, а истцю убытки подоймет» (ст. 28). Появление такой нормы закономерно. К этому времени сформировался взгляд на преступление как деяние, опасное не только для того, против кого оно непосредственно направлено, но и для всего общества. В данном случае — это интересы истца по делу, а также интересы правосудия. Поэтому мы полагаем, что понятием уголовного наказания охватывался не только штраф в пользу государственной власти, но и возмещение материального ущерба пострадавшему («истцю убытки подоймет»).

Согласно Грамоте каждому гражданину было предоставлено право судебного иска и ответа на жалобы и доносы против него. Даже рабы и половники пользовались этим правом с тем только ограничением, что их судили в присутствии господ и без их позволения они не могли предъявлять иски. «По тому же самому правилу они не могли быть истцами противу господ своих… Законы Новгородские предоставляли обеим тяжущимся сторонам равное право на внимание судей, повелевая оказывать всем равное правосудие, без различия чина и звания». Наказывалась всякая попытка уклониться от оплаты судебных пошлин лицом, получившим судебное решение («а кто на кого возьмет грамоту судную»): «…а почнет хорониться от приставов, ино его казнить всим Великим Новымгородом». Следовательно, наказание определялось вечевым судом.

В ст. 33 Грамоты, регламентирующей процедуру привлечения к ответственности за наиболее тяжкие преступления, совершенные в новгородской земле, перечислены такие преступления, как татьба (воровство), разбой (насильственное похищение чужой собственности, совершаемое со злоумышленной, корыстной целью), грабеж, поджог, головщина (убийство). Также в летописях упоминались крестьянские выступления, бунты, разбои и душегубство, под которыми в рассматриваемый период часто понимались преступления, направленные против княжеских и боярских наместников, тиунов и приказчиков, т.е. против власти.

Недозволенными средствами объявлялись самосуд, частное самоуправство уполномоченных лиц при доставке в суд лица, совершившего в новгородских волостях такие тяжкие преступления, как воровство, разбой, грабеж, поджог либо убийство: «…а до суда над ним силы не деять, а кто силу доспеет ино тым его и обвинить» (ст. 36). Говоря современным юридическим языком, превышение властных полномочий путем применения насилия влекло уголовную ответственность в зависимости от наступивших последствий.

Грамота налагала общий запрет на внесудебный порядок разрешения споров с помощью насилия: «А кому будет о земле дело, о селе, или о дву, или болши, или менши: ино ему до суда на землю не наезщать, ни людеи своих не насылать, а о земле позвати к суду». В то же время новгородский законодатель оговаривал ситуацию, в которой самоуправство было правомерно, — после получения судебного акта о праве собственности на земельный участок. После этого новый владелец самостоятельно, без участия представителя власти, завладевал земельным участком: «А утяжет в земле, ино взяти ему грамота у судьи в земле и в убытке на истце; а от земли судье кун не взять».

Согласно ст. 37 Грамоты за попытку укрывательства лица, виновность которого установлена судом («кого утяжут»), установлен штраф («взять на том заклад по Ноугородской грамоте»).

Наказание — это естественная реакция государства на совершенное лицом преступление. Если сначала система наказаний на Руси базировалась на денежных взысканиях, выкупах и кровной мести, то постепенно наказание приобретало новый социальный смысл. Прежняя цель наказания — восстановить нарушенное социальное равновесие — заменялась возмездием, отражающим общественный и государственный интересы. При этом система восстановительного правосудия превращалась в откровенно карательную с сохранением прежних композиций в системе наказаний. Анализ содержания Новгородской судной грамоты позволяет говорить о том, что в Новгородской феодальной республике существовала достаточно развитая правовая система, в которой доминировали наказания в виде штрафов.

Смертная казнь как высшая мера наказания на Руси применялась издавна. Назначать ее имели право князья и вольные общины (Новгород и Псков) против лиц, почему-либо для них опасных, против врагов своих. Но такое право (если можно говорить здесь о праве), не определенное никаким общим законом, совершенно зависело от воли приводящего его в исполнение. Поэтому примеры применения смертной казни, приводимые летописями, должны рассматриваться не как наказание, а как произвольная месть врагам со стороны князя или веча.

Итак, в одном из ценнейших памятников русского права — Новгородской судной грамоте, точнее, в ее фрагменте, регламентирующем преимущественно судопроизводство и судоустройство Новгородской феодальной республики, содержатся нормы, которые с точки зрения современного уголовного права предусматривают ответственность за наиболее серьезные общественно опасные деяния.