СВОБОДА КАК ПРАВОВАЯ КАТЕГОРИЯ:

К ВОПРОСУ О МНОГООБРАЗИИ ПОНЯТИЯ

Ю.Г. Клименко

Понятие «свобода» достаточно часто используется в различных науках, однако проблема свободы как правовой категории, реального социального феномена, место и значение свободы в структуре ценностнонормативного сознания современного российского общества все еще остаются практически не исследованными. По замечанию М.А. Шабановой, проблема свободы игнорируется некоторыми научными традициями . Следовательно, исследование свободы как правовой категории является одной из наиболее важных и сложных проблем не только современной юридической науки, но и философии, политологии, культурологии, психологии и других наук. Мы согласны с мнением ряда авторов (В. С. Нерсесянц, Г.И. Муромцев, Г.И. Мальцев, Е.А. Лукашева,

Н.В. Варламова, В.В. Лапаева, Н.С. Соколова и др.), что в своем понимании высокого значения свободы как одной из важнейших социальных ценностей современное российское общество уже мало чем отличается от обществ развитых западных демократий . Так, сопоставление данных, полученных в ходе опроса «Балкон 2000», с результатами, полученными Российским независимым институтом социальных и национальных проблем показало, что 98 % россиян и 96 % граждан Германии положительно оценивают свободу, т. е. считают ее важной социальной ценностью . Однако возможно, что опрашиваемые респонденты из России и Германии по-разному оценивают категорию «свобода», наполняя ее различным содержанием.

Недостаточность исследования данной категории во многом объясняется распространенностью мнения, что свобода есть категория непознаваемая. Так, Л. Бергер отмечал, что «научные методы в такой же мере не

способны раскрыть, какой должна быть хорошая жизнь, в какой они не способны овладеть проблемой свободы как эмпирического феномена» .

Как нам кажется, с подобным утверждением трудно согласиться. В этом случае необходимо признать невозможность науки познать одну из основных характеристик общественной жизни и человеческого существования. Отрицание познаваемости свободы лишает ее рационального смысла. Такая свобода не только не познаваема, но и не управляема, бесконтрольна. Однако в реальной действительности свобода находит свое практическое воплощение в определенных формах, нормах и процедурах общественной и государственно-правовой жизни, в способах взаимоотношений людей, в их статусах и т. д. Мы согласны с рядом авторов (Г.И. Мальцев, Е.А. Лукашева, Н.В. Варламова), считающих, что «в социальной жизни свобода значима не как нечто мистическое, некий недосягаемый идеал, лишенный реальных, верифицируемых свойств и характеристик, а, напротив, как определенный тип отношений, реализуемых в соответствующей форме государственного устройства (с характерными для нее системой парламентаризма, разделением властей, демократическими выборами и т. п.), в социальных институтах (таких, как собственность, общественное мнение, политический плюрализм и т. п.), в господстве правопорядка, верховенстве правового закона и т. д.» .

Изначально правовое определение понятия «свобода» противопоставлялось понятию рабства как описание правового статуса личности и понималось именно как свобода физическая. Ст. 22 Конституции РФ закрепила: «Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность».

Однако, по удачному выражению

В. С. Нерсесянца, свобода при всей кажущейся простоте — предмет сложный и для понимания, и тем более для практического воплощения в формах, нормах, институтах, процедурах и отношениях общественной жизни . Именно поэтому в современном мире существует много определений данного понятия, которые разные люди используют порой в противоположных значениях, наполняют различным содержанием, устанавливают различные границы осуществления. «К примеру, свобода слова для олигарха может означать возможность без всяких государственных и иных ограничений покупать и создавать теле- и радиостудии, газеты и журналы, распространять с их помощью свои взгляды и ценности. Для рядового же гражданина свобода слова чаще отождествляется с демократически организованными государственными СМИ, позволяющими обычным гражданам публично высказывать мнение» .

«Конвенция о защите прав человека и основных свобод» Совета Европы определяет свободу в ст. 5 (право на свободу и личную неприкосновенность) как правовую категорию, которая может быть ограничена только в установленном законом порядке .

«На практике всем ясно, что такое свобода, иначе не было бы причин любить ее и стремиться к ней. Теорию не удовлетворяет слишком простой и очевидный взгляд на предмет, она, как ей положено, желает знать, что скрывается за этой простотой» .

Для глубокого понимания правовых явлений, дальнейшего развития общей теории права недостаточно только эмпирических данных, которые можно получить, изучая законодательство и юридическую практику. В соответствии с законами формальной логики из частных посылок невозможно сделать общего вывода. Поэтому любая фундаментальная наука, в том числе и юридическая, нуждается в наличии философских оснований. Как следствие, юридической науке всегда присуща идеологическая функция. Между тем деидеологизация науки, произошедшая за последнее десятилетие и имеющая неоднозначную оценку, повлекла за собой и то, что в настоящее время философскому обоснованию правовых явлений все еще не придается должного значения. Очевидно, что юридическая наука нуждается в

«философской поддержке», а некоторые ее вопросы просто не могут быть раскрыты без философии (как, например, свобода).

Наряду с правовым определением свободы можно говорить еще как минимум о двух дефинициях этого термина — философском и общеупотребительном, объемы и содержание которых не совпадают как между собой, так и с правовым понимаем этого термина.

Различные понимания свободы не следует смешивать между собой, ведь путаница в них связана изначально с особенностями русского языка. В английском языке, например, существует смысловое различие между терминами «liberty» и «freedom», которые имеют одинаковый русский перевод. Между тем в юридической науке уже давно принято говорить о широком и узком понятиях государства, понятиях права естественного и позитивного, о других юридических явлениях в широком и узком, том или ином смысле. При определении свободы необходимо придерживаться той же логики. Нет единого понятия свободы, едино только обозначение (термин), подразумевающий самые различные явления.

Философия права опирается не на специально-юридическое, а именно философское понимание свободы. Следовательно, чтобы отграничить философское понимание свободы, необходимо определить, как используется понятие «свобода» в праве. Первоначально термин свобода использовался в позитивном праве для описания правового положения личности. «Гай в 1-й книге «Институций». Основное деление, относящееся к праву лиц, заключается в том, что все люди суть или свободные, или рабы» . Действительно, первоначальное и наиболее знакомое понятие свободы — это понятие физической свободы.

Постепенно понятие свободы приобрело еще одно значение и стало употребляться как синоним субъективного права. В современном «Большом юридическом словаре» эти понятия используются как практически идентичные: «Свобода — закрепленная в конституции или ином законодательном акте возможность определенного поведения человека… Категория «С.» близка к понятию «право» в субъективном смысле» . Энциклопедический словарь (1990) определяет свободу как «способность человека действо-

вать в соответствии со своими интересами и целями, осуществлять выбор, при этом человек обладает конкретной и относительной свободой, когда сохраняют возможность в выборе санкционируемых нормами и ценностями данного общества целей или средств их достижения» .

Толковый словарь В. Даля дает представление о свободе как возможности действовать по своему усмотрению, отсутствие стеснения, неволи, рабства, при этом понятие свобода рассматривается как относительное некоторых границ различной степени простора, так и как возможность полного, необузданного произвола . В данном случае Даль начинает определение свободы с хотения, о чем говорят слова «действовать по своему усмотрению». Другими словами он отталкивается от субъекта, т. е. от человека, а затем переходит к определению свободы в отрицательном смысле — отсутствие преград и препятствий. Завершая свое определение, он указывает на относительность данного понятия. По сути мы можем отметить, что Даль не ставил задачей раскрыть философско-правовое значение свободы, он дал лишь ее лингвистическое толкование. Однако данное определение дает направления для выяснения сущности свободы и в этом смысле представляет определенную ценность.

В словаре С.И. Ожегова, Н.Ю. Шведовой свобода определяется как возможность проявления субъектом своей воли на основе сознания законов развития природы и общества .

Философский энциклопедический словарь определяет свободу как «способность человека к активной деятельности в соответствии со своими намерениями, желаниями и интересами, в ходе которой он добивается поставленных перед собой целей» .

Как видно из приведенных определений единство в понимании свободы практически отсутствует, но в целом отмечается сходность позиции авторов — это интерпретация свободы как «свободы от чего-либо», и не отражает главной особенности, что «понятие свободы является сугубо человеческим понятием в том смысле, что оно применяется для характеристики определенных действий только человека. В прямом смысле слово свобода присуще только человеку» . И таким образом осознание свободы и возможность ее реализации появляются у личности

только в системе социальных отношений и связей.

Полагаем, что такие определения свободы не дают полного представления о ней даже в специально-юридическом понимании и явно недостаточны для философско-правовых исследований. Кроме того, возникает вопрос: зачем именовать субъективные права еще и «свободами»? Как справедливо отмечается в литературе, «юридическое различие между правом (субъективным) и свободой провести довольно трудно. Из общей теории права нам известно, что субъективное право есть мера возможного поведения лица. Думается, что данное определение подходит и к свободе. Все же в большинстве случаев, когда речь идет о субъективном праве, предполагается наличие более или менее определенного субъекта, на котором лежит соответствующая этому праву обязанность. Когда же говорится о свободе, имеется в виду запрещение эту свободу отрицать или ограничивать, обращенное к неопределенному кругу субъектов, обязанных уважать данную свободу, то есть практически к любому возможному нарушителю свободы… Изложенное различие между правом и свободой достаточно условно, оно применимо не во всех случаях» .

Между тем «в международных актах и национальном законодательстве утвердилась формула «права и свободы человека». Юридически обе правовые дефиниции равноценны и взаимозаменяемы. Категория «свобода» используется для определения прав человека и гражданина в области духовной, творческой деятельности и личной неприкосновенности. Посредством категории свободы сформулированы ст. 27-30, 34, 37, 44 Конституции РФ, провозгласившие свободу передвижения, свободу совести, мысли и слова, свободное использование способностей и имущества, свободу труда и участия в культурной жизни общества. В формулировках остальных прав человека и гражданина используется понятие «право». Такой способ формулирования прав человека и гражданина соответствует Всеобщей декларации прав человека. Аналогично сформулированы пакты о правах человека и гражданина» . Из этого делается предположение, что свободами именовали первые сформировавшиеся юридические ценности, что также не бесспорно.

Кроме того, термин «свобода» используется в позитивном праве для формулирования принципов права, которые, в свою очередь, подразумевают признание определенных субъективных прав. Например, принцип «свободы договора» в российском гражданском праве. «Свобода договоров вместе с равенством участников гражданских отношений и рядом иных принципов относится ст. 1 ГК к числу основных начал гражданского законодательства» . Свобода как

принцип находит выражение и в международном праве, например, в закреплении свободы открытого моря (ст. 87 Конвенции ООН по морскому праву 1982 г.).

Как видим, термин «свобода» довольно широко используется в позитивном праве, т. е. в специально-юридическом значении. Перейдем теперь к более широкому, философскому пониманию свободы и попробуем установить его связь с правом, опираясь на идеи отечественных представителей философско-правовой мысли. Как можно убедиться, и философское понимание свободы неоднозначно. Это объясняется тем, что в науке и в жизни понятие «свободы» употребляется очень широко: применительно ко многим явлениям и процессам действительности. Как отмечает А.К. Черненко, «среди многих других существенных характеристик природы человека свобода занимает ключевое место. Свобода как способность и возможность человека действовать в соответствии со своими потребностями, интересами и целями, является, по справедливому замечанию Сартра, не свойством, а субстанцией человека. Все это говорит за то, что она имеет фундаментальное значение в определении человека как мыслящего и самостоятельно действующего субъекта, обладающего возможностью выбора в соответствии со своей волей. В силу этого определение права через свободу и посредством ее есть оптимальный путь познания права. Как свобода для человека составляет субстанцию, так и для права она есть его субстанция и общее начало» . Итак, свобода — это неотъемлемая черта человеческого бытия, психологии человека.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Кроме того, свобода понимается нами не только как специфически человеческое, но и как социальное явление. Философский парадокс свободы заключается в том, что свобода может быть осознана человеком только в

системе социальных связей: «Свобода есть ценность лишь в отношениях между людьми: для Робинзона Крузо, сидящего на пустынном острове., она лишена всякого смысла. На своем острове Робинзон Крузо испытывает «ущемления», «власть» его ограничена, как ограничен круг имеющихся у него альтернатив, однако в том смысле, в котором она берется в нашем рассмотрении, проблема свободы перед ним не стоит. Точно также в применении к обществу принцип свободы ничего не говорит о том, как именно индивид должен пользоваться предоставленной ему свободой . «По-настоящему» важные эти-

ческие проблемы — это те, что стоят перед индивидом в свободном обществе: что делать ему со своей свободой?» . Допустимая реализация свободы человека в обществе -это один из ключевых вопросов ее философско-правового осмысления.

Таким образом, свобода в философском понимании предстает в двояком виде. С одной стороны, как явление психологического порядка, с другой стороны, как общественное явление. В последнем случае она проявляется в том или ином поведении человека и получает оценку со стороны других людей. Поэтому свобода в философском понимании выступает в двух основных смыслах: как внутренняя свобода и как свобода внешняя.

В данном случае мы согласимся с

Э.А. Поздняковым, отмечавшим, что большинство авторов, выдвигающих свое определение, «допускают часто встречающуюся ошибку, привязывая свободу воли лишь к внешним обстоятельствам. То, что поступки человека так или иначе обусловлены внешними обстоятельствами, не является даже предметом спора, и выдвигать его в качестве какого-то принципиального тезиса даже неловко. .Не только поведение человека, но и поведение всех живых существ обусловлены внешними обстоятельствами, и это при том, что они действуют на основании инстинкта -незыблемого закона их жизни. Но ведь человек действует на основании не инстинкта, а мыслящего разума, или того механизма, который и определяет главным образом его поведение. … Внешние обстоятельства на то и внешние, что могут лишь коррелировать поведение человека, давая больший или меньший простор его воле, но не определять его как таковую, как особый феномен» .

1. Шабанова М.А. Социология свободы: трансформирующееся общество. М., 2000. С. 89.

2. Право и культура. М., 2002. С. 355.

3. Berger L. Invitation to Sociology. A Humanistic Perspektive. L., 1972. P. 176.

4. Нерсесянц В.С. Философия права. М., 2001. С. 23.

5. Пугачев В.П. Управление свободой. М., 2005. С. 10.

6. Конвенция о защите прав человека и основных свобод. М., 2001. С. 5.

7. Поздняков Э.А. Философия свободы. М., 2004. С. 9.

8. Дигесты Юстиниана. Т. I: Кн. I-IV / под ред. Л.Л. Кофанова. М., 2002. C. 117.

9. Большой юридический словарь / под ред. А.Я. Сухарева, В.Е. Крутских. М., 2004. С. 543.

10. Большой энциклопедический словарь. М., 1990. С. 872.

11. Даль В.И. Толковый словарь русского языка. М., 1996. С. 815.

12. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М., 1994. С. 523.

13. Философский энциклопедический словарь. М., 1989. С. 569.

14. Никонов К.М. Свобода и ее содержание // Свобода и ее содержание. Волгоград, 1972. С. 4-5.

15. Конституционное (государственное) право

зарубежных стран: в 4 т. / под ред.

Б.А. Страшуна. М., 2000. Т. 1-2: Часть общая. С. 122-123.

16. Комментарий к Конституции РФ / под ред. Л. А. Окунькова, М.Я. Булошникова, Б. С. Крылова и др. М., 2002. С. 131.

17. Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. М., 2002. Кн. 1. Общие положения.

С. 153.

18. Черненко А.К. Философия права. Новосибирск, 1998. С. 46-47.

19. Фридман М. // Фридман и Хайек о свободе. Минск, 1990. С. 13.

Поступила в редакцию 15.06.2006 г.

ПРОБЛЕМЫ РЕАЛИЗАЦИИ УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ СУБЪЕКТА ПРЕСТУПЛЕНИЙ В СФЕРЕ КОМПЬЮТЕРНОЙ ИНФОРМАЦИИ

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

А.Н. Копырюлин

Уголовный закон субъектом преступления признает вменяемое физическое лицо, совершившее умышленное или неосторожное деяние и достигшее определенного уголовным законом возраста (ст. 19 УК РФ).

Исходя из положений ст. 272-274 УК РФ, в качестве субъектов преступлений в сфере компьютерной информации выступают следующие лица:

1) осуществляющие неправомерный доступ к компьютерной информации;

2) осуществляющие неправомерный доступ к компьютерной информации в группе по предварительному сговору или организованной группой;

3) осуществляющие неправомерный доступ к компьютерной информации с использованием своего служебного положения;

4) создающие, использующие и распространяющие вредоносные программы;

5) имеющие доступ к ЭВМ, системе ЭВМ или их сети и осуществляющие неправомерный доступ к компьютерной информации или нарушающие правила эксплуатации ЭВМ, системы ЭВМ или их сети.

По общему правилу субъектом преступлений, предусмотренных ст. 272-274 УК РФ, может быть физическое вменяемое лицо, достигшее 16-летнего возраста, т. е. общий субъект. По ч. 1 ст. 272 УК РФ субъектом

Свобода — неотъемлемое свойство человека, только при ее наличии возможно нормальное существование личности, раскрытие всех ее творческих возможностей. Истории известны законы, ограничивающие свободу, например, законы, разрешающие рабство. «Однако последние, — по словам Гегеля, — являются лишь позитивными законами и правами, и притом такими, которые противны разуму и абсолютному праву»2.

Соотношение понятий «право» и «свобода» характеризуется прежде всего тем, что в значительной степени это синонимы; то и другое — субъективное право любого человека или только гражданина Российской Федерации.

Но иногда между этими понятиями проводится различие. Иногда «правом» называют юридическую возможность требовать чего-то от властей и других лиц, а «свободой» — возможность действовать без государственного вмешательства. Эта искусственная конструкция слишком резко отделяет права от свобод. Нередко термином «свобода» обозначаются более широкие возможности индивидуального выбора без указания на его конкретный результат. Такое указание предоставляло бы уже «право». При этом «право» может самой Конституцией включаться в состав «свободы». Так, в ст. 28 Конституции РФ не только установлена «свобода совести, свобода вероисповедания», но в состав этой свободы включено «право исповедовать индивидуально или совместно с другими любую религию или не исповедовать никакой, свободно выбирать, иметь и распространять религиозные и иные убеждения и действовать в соответствии с ними». Нередко «свободами» называют только политические права или другие группы прав, признаваемые наиболее важными.

• Главная
• Избранное
• Популярное
• Новые добавления
• Случайная статья

Право как ценность культуры

На протяжении всей истории человеческого общества право выступает в качестве универсального средства межличностного общения (коммуникации). Право является социальной предпосылкой существования лица,т.к. всоциальном смысле лицом (субъектом) может быть только тот, кто имеет права и обязанности, т.е. находится в пространстве правовой коммуникации.

Право в разных государствах не только проявляется в разных формах, но и имеет разное содержание. Как правило, оно соответствует уровню развития общества, отражает глубинные процессы, происходящие в нем, является частью его культуры. Но в праве могут быть и элементы случайные, которые, как правило, свидетельствуют о его пробелах. Право, рассмотренное как целостность, всегда имеет значение социокультурной ценности. Иными словами, на социальном уровне оно воспринимается как форма добра, как необходимое, естественное, значимое условие жизни общества.

Право является культурной ценностью, но в разных обществах его место в системе социальных ценностей различается. В одних право является высшей ценностью и подчиняет себе другие ценности (религиозные, моральные), в других же – оттеснено на второй план и играет вспомогательную роль.

1.Учения западной ориентации (индивидуалистической правовой культуры): право — средство и цель общественного развития. Для достижения социального совершенства нужно иметь совершенные, правовые законы, т.к. это путь к правовому гос-ву, а, значит, совершенному обществу. Отношения на договорно-правовых началах в таком обществе приоритетны, а индивидом движет частный интерес, частное право.

2. Восточная: право – один из способов, при помощи которого можно решать ограниченные социальные задачи. Выше права находятся мораль и религия. Стремление не к праву, а к тому, что людей объединяет – к социальному служению во имя общего блага, то есть к жизни по совести, а не только по закону. Поэтому не правовой, а религиозно-нравственный образ жизни является в этом случае социальным идеалом.

3. Традиционалистское восприятие ценности права исторически более соответствует российскому общественному правосознанию. Право ценно не само по себе, а в связи с теми коммуникативными целями, которых с его помощью можно достичь. И хотя коммуникативные возможности права, действительно, ограничены, без нормального права и здорового правосознания не может сложиться и здоровое общество, здоровое государство.

Понятие ценности

Ценность не есть сам предмет (материальный или духовный, природный или общественный), а предмет в его связи с человеком, с точки зрения его значимости для человека. Не менее важным моментом является и то, что ценности не только представляются (ощущаются или рефлексируются) в сознании и выражаются словами, но и воплощаются в поведении. Человеческая деятельность невозможна вне ценностного контекста. В этом смысле ценности есть составная часть социальной, в том числе правовой, коммуникации.

Ценности права: порядок, свобода, ответственность, равенство, справедливость

Ценности самого права (порядок, свобода, ответственность, равенство, справедливость) следует отличать от ценностей в праве, т.е. тех ценностей, которые достигаются при помощи права, которые право защищает (здоровье, достоинство, безопасность, информация, деньги)

Следует различать эйдетические ценности права и социокультурные ценности права.

Эйдетические ценности – это ценности самого права, неразрывно с ним связанные, вытекающие из его идеи и непосредственно в нем усматриваемые, независимо от его конкретно-исторического воплощения, от целей самого законодателя.

Социокультурные ценности – когда ценности получают конкретную социокультурную интерпретацию, соответствующую специфическим условиям жизненного мира конкретного общества. Поэтому все социокультурные ценности имеют ярко выраженный межличностный, коммуникативныйхарактер, что соответствует коммуникативной природе самого права.

В праве можно выявить ценность объективного права (правовых норм) и ценность субъективного права (субъективных прав).

Результат действия любого права – установление определенного коммуникативного правовогопорядка. Право невозможно себе представить как беспорядок, как произвольные и случайные отношения между людьми хотя бы потому, что оно предполагает целенаправленное взаимодействие между субъектами права, т.е. определенную упорядоченность их отношений, создающую необходимую безопасность. Правовой порядок всегда представляет собой положительную ценность, в противоположность отрицательной ценности хаоса и беспорядка (аномии, анархии). Но правовой порядок ценен не сам по себе, а как условие возможности координированных правовых действий субъектов права. Правовой порядокесть социально признанный порядок, т.е. такой порядок, который основывается на социально признанных нормах. В силу этого любой правопорядок является и порядком справедливым.

Право и свобода

Свобода совершения тех или иных действий в рамках права, т.е. возможность самостоятельно выбирать тот или иной вариант внешнего (социального) поведения и тем самым определять поведение других, проявляя свою власть, самостоятельность и самодеятельность (могущество), является правовой ценностью. То есть право – это упорядоченная свобода. Правовая свобода – это ценностная сущность субъективного права.

Содержание правопорядка может быть разным, и свобода может пониматься и как индивидуальная, и как групповая или, например, как соборная; как свобода частного лица, и как свобода лица публичного (государства).

Право и ответственность

Само субъективное право устанавливается правовой обязанностью, которая выступает как ответственность, т.е. способность отвечать, сознательная направленность действий субъекта на реализацию должного в соответствии с социальными ожиданиями. Ответственность связана таким образом со свободой в поведении человека. Ответственность субъекта формируется как правовая установка на выполнение тех внешних требований, которые к нему предъявляет общество. После восприятия внешних факторов появляются внутренние регуляторы, которые становятся основой мотивации его ответственного поведения, глубинным регулятором которого служит совесть. Такая ответственность есть правовая ценность, но она не является одноуровневой с правовой ответственностью, вытекающей из факта совершения правонарушения.

Право и справедливость

Соответствие должному и есть справедливость. Недолжное справедливым быть не может. Правовой порядок, как порядок, основанный на социально признанных нормах должного поведения, есть в силу этого порядок справедливый.

При этом следует отличать справедливость права в целом и справедливость каких-либо правовых актов (источников норм права), например, законов.Право есть выражение должного и как таковое не может быть несправедливым, в противном случае оно не было бы правом, т.е. выражением должного (справедливого). Иначе обстоит дело с элементами правовой реальности, в частности, с правовыми актами государства (знаковыми формами объективации правовых норм). Такие акты (законодательные тексты) могут и не получить значение правовых актов, т.е. могут не стать правом. Критерием здесь служит возникновение на основе легитимации этого акта правовых норм и социально признаваемых прав и обязанностей у каких-либо субъектов. Но даже если права и обязанности возникают, и акт объективно является правовым, он может в определенных случаях рассматриваться как акт несправедливый (речь идет о его социальном восприятии). Дело в том, что невозможность однозначно определить правовую справедливость в качестве всеобщего и абстрактного принципа, признаваемого всеми и на все времена. Так акт, расцениваемый как относительно несправедливый, может сохранять значение правового потому, что, по мнению общества «лучше плохой закон, чем никакой», «необходимо подчиняться закону до тех пор, пока он не будет отменен в установленном для этого порядке» и т.д. Поэтому про один и тот же акт можно утверждать, что он одновременно является несправедливым (рациональная оценка) и — легитимным (иррациональное признание), т.е. сохраняет в итоге свою социальную ценность (общезначимость).

Социокультурные представления о справедливости права носят относительный, а не абсолютный характер. Это связано, по крайней мере, с двумя обстоятельствами: 1) с отсутствием у самого права возможности выступать носителем абсолютной справедливости и 2) с отсутствием общих для всех представлений о справедливости

Право и равенство

Субъекты равны постольку, поскольку они есть участники определенного правопорядка, субъекты одних и тех же правовых коммуникаций, носители взаимных прав и обязанностей. Формальное равенство имеет место там, где одни и те же субъекты в равной мере подпадают под действие одних и тех же правовых норм. В этом смысле равенство присутствует в любой правовой системе, даже в такой, которая основана на социальном неравенстве и на неравенстве прав и в рабовладельческом праве, и в праве кастовом, и в праве сословном). Оно есть везде, где есть правовые нормы.

Иное значение идея правового равенства: наделение всех людей равной правосубъектностью, т.е. равными правами и обязанностями. Такое требование основывается на ценностном мировоззрении, в соответствии с которым все люди равны между собой и равноценны. Идеологическим обоснованием здесь может выступать идея человека как Божьего творения.

Сущность справедливости состоит именно в неодинаковом обхождении с неодинаковыми людьми. Справедливость требует, чтобы с ними обходились согласно их личным особенностям, не уравнивая неравных и не давая людям необоснованных преимуществ. Нельзя возлагать на них одинаковые обязанности: старики, больные, женщины и дети не подлежат воинской повинности. Нельзя давать им одинаковые права: дети, сумасшедшие и преступники не участвуют в политических голосованиях. Нельзя взыскивать со всех одинаково. Иными словами, требует предметно-обоснованного неравенства. Таким образом, существует позитивная дискриминация, цель которой – обеспечение реального равенства.

Право и мораль

Позитивисты отрицают сущностную зависимость права от морали. Сторонники естественного права, наоборот, полагают, что мораль сущностно определяет право и последнее не может быть аморальным или несправедливым.

Право и мораль, безусловно, родственные явления. Как и право, она представляет собой социальную ценность. Как и право, система морали включает в себя нормативный элемент и элемент практических отношений.

Мораль – система принципов интимного отношения человека к социальному миру с точки зрения должного. Свое основание она имеет в совести человека.

Природа морали лишена тех правомочий, которые выражают свободу действий в отношении других субъектов, определяющую их обязанное поведение. Моральное отношение в этом смысле носит односторонний характер: реализующий моральную норму субъект исполняет свою моральную обязанность перед другим субъектом. При этом смысл как самой нормы морали, так и основанного на ней взаимоотношений субъектов, не предполагает возможности принудительно требовать соответствующих действий от обязанного субъекта. Именно в этом заключается специфика моральной коммуникации.

Каждому, принимающему на себя правовое обязательство, всегда противостоит заинтересованное лицо, наделенное правом требования, либо правомочное. Об исполнении же морального обязательства в отношении такого управомоченного лица речь может идти лишь символически (совесть). Успешная реализация правовой нормы не зависит от внутренних мотивов, в соответствии с которыми удовлетворяется право уполномоченного, а ее принудительный характер вытекает из объективно существующей обязанности, выполнение которой является не результатомсамоопределения субъекта, а необходимостью удовлетворения права контрагента.

Нет обязательности исполнения моральных обязательств. Это не означает, что нарушение моральных норм не вызывает никаких негативных последствий для нарушителя. Но они имеют особый характер и представляют собой психологическое «давление» на совесть нарушителя, побуждая (например, через упрек), а не принуждая его к совершению требуемых действий.

Нормы права и морали тесно взаимодействуют: мораль представляет собой систему наиболее общих принципов, определяющих интимное отношение человека к окружающему миру с точки зрения должного. В силу этого нормы морали носят универсальный характер и применимы почти к любой деятельности человека, позволяя оценивать ее как нравственную или безнравственную. Такая моральная оценка уместна и по отношению к праву, как к сфере социально значимого поведения. Однако, отсюда не следует, что правовые нормы могут быть одновременно и нормами морали.

02:33 am — Дочитал «Право, законодательство и свобода» Хайека

Пожалуй, это третья прочитанная мной фундаментальная книга из числа тех, без которых невозможно дать ответ на вопрос «из чего сделан социум». Первые две — «Философия права» В. Бибихина (без этой книги невозможно понять российский социум, до сих пор истово исповедующий «крепостное право» — в смысле за-креп-ления status quo под волю очередного вождя) и «О революции» Х. Арендт.
Впечатление от книги Хайека слишком мощное, чтобы формулировать его единовременно, даже не скупясь на буквы, квинтэссенция книги, имхо, пожалуй, в этих строках самого Хайека:
«Основные инструменты цивилизации — язык, мораль, закон и деньги — суть результат не проекта, а стихийного развития, и вот два последних инструмента оказались искажены, оттого что стали безраздельной собственностью захватившей их организованной власти. Возможно, одна из важнейших задач нашего разума (которую левые все еще клеймят как ретроградную апологетику) состоит в том, чтобы вскрыть значение тех правил, которые никто не придумывал намеренно, но которые ведут к возникновению порядка, превосходящего наше понимание. <…> конструктивистские теории утилитаризма, выводящие правила поведения из стремления человека к удовольствию, совершенно неверны. Демографический взрыв сделался возможен благодаря тому, что современные люди научились следовать определенным правилам. Но я совсем не уверен в том, что при этом возросло и количество наслаждений, приходящихся на долю каждого или хотя бы некоторых».
Интересно, что в ситуации, когда «закон и деньги» оказались захвачены и искажены властью, у индивида, не желающего полностью подчиниться этой власти, остаются два других инструмента — язык и мораль. И, кстати, может быть философия Бродского, который считал себя служителем надличностной стихии языка, была не столь наивна, как это пытался (где-то, не помню где) выставить его сальери Э. Лимонов (ставший зеркальным отражением той самой власти, против которой он вроде бы сражается). Бродский с властью не сражался, но власть победил — только потому, что овладел языком так, как (советская) власть не смогла овладеть законом и деньгами.
Хайек же, по сути, написал книгу, которую можно было бы старомодно озаглавить «оправдание морали». При этом борется он с моральными злоупотреблениями как «справа» (против чрезмерно жесткой морали консерваторов, оставляющих слишком мало свободы для индивидуальной деятельности, бросающей вызов устоявшемуся положению вещей), так и (в первую очередь) против моральных злоупотреблений «слева» — со стороны сторонников социального планирования, ведущего прямиком к разрушению Великого общества.
Любопытно его нападение на фрейдизм в конце книги, когда он пишет «Но самая большая угроза культуре исходит от психиатров, пытающихся лечить людей путем высвобождения их инстинктов» (выделение мое).
Ну а последняя страница книги вообще замечательна:
«Эпоха предрассудков есть время, когда люди воображают, что знают больше, чем они знают на самом деле. В этом смысле ХХ век оказался выдающейся эпохой предрассудков, и причина здесь в том, что он существенно переоценил достижения науки — не в области сравнительно простых явлений, где, несомненно наука достигла чрезвычайных успехов, но в сфере явлений сложных, где применение той же (при других обстоятельствах хорошо себя зарекомендовавшей) исследовательской техники привело к совершенно неверным выводам.
<…>
Человек никогда не был и не будет хозяином своей судьбы: самый разум его постоянно совершенствуется за счет того, что ведет его к неизвестному и непредвиденному, где приходится учиться новому» (выделение автора).
Имхо, очень буддийское утверждение, прямо-таки призыв вступить на «открытый путь» 🙂
Впрочем, если всерьез приложить идеи Хайека к сегодняшнему положению дел, то ситуация не покажется слишком обнадеживающей. В свете высвеченных им закономерностей развития (или деградации) общества, оно по-прежнему движется скорее по «дороге к рабству», чем в обратном направлении, может быть, только медленнее, чем в те дни, когда писалась книга (1973 — 1979). Законы и деньги по-прежнему остаются инструментами власти, а не общества. Язык и мораль не особо впечатляют (например, явление С. Алексиевич — скорее явление в области морали, чем литературы, но когда мораль превращается в литературу, это должно настораживать, значит, не слишком все благополучно и там, и там).
А самое печальное, что идеи Хайека (несмотря на то, что его книгу носила в своей сумочке М. Тэтчер), не получили того распространения, которого они заслуживают. Во всяком случае, в России. Хотя, наверное, и в мире тоже.
Пресловутых россиянских 14% вполне хватило бы, чтобы «перепахать» болото 86%, если бы эти 14% придерживались, условно, четких республиканских убеждений. Но, боюсь, что и среди этих 14% «свобода» понимается слишком расплывчато.
Как пишет в этой же книге Хайек, «… модное презрение к «идеологии» и ко всем общим принципам или «измам» является характерной особенностью разочаровавшихся социалистов, которые, будучи вынуждены отказаться от собственной идеологии ввиду ее внутренних противоречий, пришли к выводу о том, что все идеологии ошибочны и рациональный человек должен обходиться без них. <…> Хотя идеология есть нечто такое, что не может быть доказано, она вполне может оказаться именно тем, что, при широком признании, оказывается незаменимым условием для достижения большинства отдельных целей, которые мы считаем желательными».
Имхо, очень верно. И сам долгое время предпочитал презирать все «измы». Все же годы учебы в советской школе не прошли даром 🙁
Россия — страна разочаровавшихся социалистов. В этом ее беда. Вакуум идеологии засоряет мозги не хуже кисилевско-соловьевской пропаганды. Недавно бизнесмен Потапенко громогласно сказал, что капитализм — это хорошо, а госкапитализм — это рогатый заяц, и тут же прогремел на весь Интернет. Но, похоже, этот глас вопиющего в пустыне там же и иссякнет.
А ведь то, что капитализм — это хорошо, утверждение, которое несложно доказать, если только оппоненты не находятся в плену эмоциональных «зажимов» мысли.
В-общем, книгу к прочтению рекомендую всем, кого проблемы общества хоть немного интересуют.

Свобода есть благо, обладание которым приносит меньше удовольствия, чем его потеря — страданий. (Жан Поль)

Право на свободу означает, что человек может действовать в со­ответствии со своей волей, без каких-либо ограничений. Личность имеет право выбора, который не должен нарушать и ущемлять права и свободы иных лиц.

В указанной статье Конституции речь идет о личной свободе ин­дивида, что подчеркивается связью свободы с личной неприкосновен­ностью. Свобода и личная неприкосновенность предполагают недопу­стимость ареста, заключения под стражу и содержания под стражей лица без соответствующего судебного решения. При этом до судебно­го решения лицо не может быть подвергнуто задержанию на срок бо­лее 48 часов.

Таким образом, свобода и личная неприкосновенность являются важной гарантией от государственного произвола и беззакония в отношении человека.

Конституционные нормы о свободе и личной неприкосновен­ности детально развиваются в текущем законодательстве. Порядок задержания граждан закреплен в статье 14 Федерального закона «О полиции», предусматривающей, что до судебного решения в опреде­ленных законом случаях лицо не может быть подвергнуто задержа­нию на срок свыше 48 часов.

Как правило, основанием задержания является совершение ли­цом правонарушения. Задержанное лицо вправе пользоваться услу­гами адвоката (защитника) и переводчика с момента задержания. В каждом случае задержания сотрудник полиции должен разъяснить задержанному его право на юридическую помощь, право на услуги переводчика, право на уведомление близких родственников или близ­ких лиц о факте его задержания, право на отказ от дачи объяснения. Задержанное лицо в кратчайший срок, но не позднее трех часов с мо­мента задержания, имеет право на один телефонный разговор в це­лях уведомления близких родственников или близких лиц о своем за­держании и месте нахождения. О каждом случае задержания должен составляться протокол.

Личная неприкосновенность гарантируется отраслевым законо­дательством. К примеру, Уголовный кодекс Российской Федерации за­крепляет целый ряд составов преступлений, направленных на защиту свободы и личной неприкосновенности граждан, как физической (на­пример, причинение вреда здоровью, побои и т.д.), так и психической (например, истязание в форме причинения психических страданий).

Вред, причиненный личности в результате незаконного физическо­го и психического воздействия, может быть возмещен в гражданско-правовом порядке (см. главу 59 Гражданского кодекса Российской Фе­дерации).

Основные законодательные акты:

• Уголовный кодекс Российской Федерации;
• Гражданский кодекс Российской Федерации;
• Федеральный закон «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»;
• Федеральный закон «О полиции».