Доказывание причастности конкретного лица к совершенному убийству

Адвокат Коллегии адвокатов г. Москвы «Ошеров, Онисковец и Партнеры» Бадыло Юлия

Понятие «обоснованное подозрение» отсутствует в действующем уголовно-процессуальном кодексе. Пробел в понимании данного термина должен восполняться правовыми позициями Конституционного Суда РФ, Верховного Суда РФ и правоприменительной практикой.

Конституционный Суд РФ в Определении от 19.06.2007 №592-О-О называет необходимым элементом законного задержания или заключения под стражу лица наличие у компетентных органов обоснованного подозрения в совершении преступления.

В Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 29.10.2009 № 22 «О практике применения судами мер пресечения в виде заключения под стражу, залога и домашнего ареста», декларируется следующая позиция «… суду следует дать оценку обоснованности выдвинутого против лица подозрения… а также убедиться в достаточности данных об имевшем место событии преступления и о причастности к нему подозреваемого. Однако суд не вправе входить в обсуждение вопроса о виновности лица в инкриминируемом преступлении».

Три года спустя Верховный Суд РФ вновь вернулся к этому вопросу, по смелому предположению автора, в связи с тем, что обобщение судебной практики показало формальность подхода судов к обоснованию подозрения.

Так, в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 24.05.16 №23 даны следующие рекомендации нижестоящим судам:

1. проверка обоснованности подозрения в причастности лица к совершенному преступлению не может сводиться к формальной ссылке суда на наличие у органов предварительного расследования достаточных данных о том, что лицо причастно к совершенному преступлению.

2. при рассмотрении ходатайства об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу судья обязан проверить:

— содержит ли ходатайство и приобщенные к нему материалы конкретные сведения, указывающие на причастность к совершенному преступлению именно этого лица;

— дать этим сведениям оценку в своем решении.

Оставление судьей без проверки и оценки обоснованности подозрения в причастности лица к совершенному преступлению должно расцениваться в качестве существенного нарушения уголовно-процессуального закона (ч. 4 ст. 7 УПК РФ), влекущего отмену постановления об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу.

Кром того, ч. 1 ст.91 УПК РФ определяет, какие сведения необходимы суду, чтобы прийти к выводу об обоснованности подозрения. По нашему мнению, указанный перечень не является исчерпывающим, и суду могут быть представлены также иные данные, которые подтверждали бы в каждом конкретном случае обоснованность такого подозрения.

На практике можно столкнуться с ситуацией, когда сторона защиты при избрании или продлении срока содержания под стражей, задает справедливый вопрос стороне обвинения о том, какие именно доказательства подтверждают причастность лица к данному преступлению, и получает максимально короткий и формальный ответ: «Весь материал, представленный в суд, и есть подтверждение».

На мой взгляд, в подобных случаях стороне защиты следует занимать более активную позицию при рассмотрении ходатайств о заключении и продлении срока содержания под стражей, и подвергать скрупулезному анализу доказательства, приведённые следствием, для демонстрации Суду формальности обоснованности подозрения.

Активная позиция адвоката обратившего внимание суда апелляционной инстанции на то, что проверка обоснованности подозрения в причастности лица к совершенному преступлению не может сводиться к формальной ссылке суда на наличие у органов предварительного расследования достаточных данных, указывающих на такую причастность, способствует принятию судами отмене незаконных постановлений о заключении лица под стражу.

А) Так, например, Верховный суд Республики Дагестан пришел к следующему выводу: «установлено, что в материалах, представленных органом предварительного расследования, отсутствуют данные, подтверждающие обоснованность подозрения, выдвинутого в отношении ***, отсутствует заявление о совершенном *** преступлении, показания свидетелей или потерпевших, указывающие на факт совершения подозреваемым преступления.» (Апелляционное постановление Верховного суда Республики Дагестанпо делу №22К-1092/2016 от 02.06.2016).

Б) Также, например, Кировский районный суд г. Томска избрал в отношении *** меру пресечения в виде заключения под стражу. При этом суд формально сослался на наличие в материалах дела достаточных данных для осуществления уголовного преследования в отношении ***, не проверив наличие конкретных сведений, указывающих на его причастность к совершению преступления. По данной причине Томский областной суд это судебное решение отменил, освободив обвиняемого из-под стражи (Апелляционное постановление Томского областного суда по делу № 22–351/2018 от 15.02.2018).

В) Еще одним примером можно назвать позицию, изложенную в апелляционном постановлении Московского городского суда, согласно которой по смыслу уголовно-процессуального закона необходимым условием применения любой меры пресечения является обоснованное подозрение лица в причастности его к преступлению. Придя к выводу о необходимости избрания меры пресечения в виде запрета определенных действий суд первой инстанции не проверил и не высказал никакого суждения о причастности *** к совершению преступления». Московский городской суд вернул данный материал на новое рассмотрение. (Апелляционное постановление Московского городского суда по делу № 10-12165/18 от 12.07.2018).

При этом, вышеуказанное решение суда, по мнению автора, является неоднозначным, так как если следствием не доказана обоснованность подозрения – это является основанием для отмены любой меры пресечения, без предоставления «еще одного шанса» следствию собрать необходимые доказательства для повторного ее избрания.

Также необходимо обратить внимание суда на то, что при каждом последующем продлении лицу срока заключения под стражей необходимо требовать от органа предварительного следствия значительно большего объема доказательств о причастности лица к инкриминируемому ему деянию.

А), Так, например, в постановлении Октябрьского районного суда г. Краснодара о продлении меры пресечения в отношении *** указано лишь на то, что суд считает ходатайство следователя обоснованным. При этом, Краснодарский краевой суд указал в апелляционном постановлении на недостаточность такой мотивировки решения о продлении срока содержания под стражей. Судом первой инстанции не приведены в постановлении результаты исследования в судебном заседании конкретных обстоятельств, обосновывающих продление срока меры пресечения в виде заключения под стражу, не исследованы наличие доказательств, подтверждающих обоснованное подозрение ***, а также не дана оценка судом этим обстоятельствам и доказательствам с изложением мотивов принятого решения. (Апелляционное постановление Краснадарского краевого суда дело № 22-7589/2019 от 29.10.2019)

В настоящее время представляется недостаточно освещенным и проработанным понятие «обоснованность подозрения» как в теории уголовного процесса, так и в судебной практике. Суды зачастую достаточно формально оценивают обоснованность подозрения, случаи практики приведенных выше также подтверждают, формальность оценки обозначенного понятия судами первой инстанции. Суды иногда и вовсе забывают проверить обоснованность подозрения и создают впечатление, что оценивают материалы продления просто по количеству листов.

Поэтому представляется необходимым обратиться к практике Европейского суда по правам человека, где подтверждение «обоснованности подозрения» отнесена к обязательному элементу для законного избрания и продлению меры пресечения в виде заключения под стражу.

Так, в пп. «с» п.1 ст. 5 Конвенции закреплено, что арест возможен только при наличии обоснованного подозрения в совершении правонарушения. Данное правило является гарантией, что произвольное лишение прав человека без законных на то оснований невозможно.

Кроме того, в своем Решении по делу Фокса, Кэмпбелл и Хартли против Соединённого Королевства Европейский суд в п.32-34 констатировал следующее: «обоснованное подозрение» предполагает наличие фактов или информации, которые убеждают объективного наблюдателя, что, возможно, соответствующее лицо совершило правонарушение. Однако то, что может считаться «обоснованным», должно определяться с учетом всех обстоятельств».

Интересным представляется закрепленное в данном постановлении право суда определять обоснованность с учетом всех обстоятельств. В практике Европейского суда известны случаи, когда наблюдается снижение минимально допустимого порога обоснованности подозрения (на такую возможность суд указывал и вышеуказанном решении), например в преступлении террористической направленности. В п.51 Дела Мюррей против Соединённого Королевства указано: «Террористические преступления попадают в особую категорию. Из-за существующего риска человеческих жертв и страданий полиция обязана действовать самым срочным образом по получении любой информации, включая информацию из секретных источников. Кроме того, возможно, что полиции часто приходится арестовывать подозреваемого террориста на основании информации, которая является надежной, но не может быть раскрыта подозреваемому или представлена в суде в подтверждение обвинения без создания угрозы для источника информации. От государств — участников нельзя требовать доказательств обоснованности подозрения, оправдывающего арест подозреваемого террориста, путем раскрытия конфиденциальных источников обвинительной информации или даже фактов, указывающих на такие источники или конкретные личности.

Тем не менее, Суд должен иметь возможность установить, соблюдено ли существо гарантии статьи 5 п. 1 «c». Отсюда следует, что государство — ответчик обязано представить по крайней мере некоторые факты или информацию, которые могли бы убедить Суд в том, что данное лицо обоснованно подозревается в совершении предполагаемого преступления. Это тем более необходимо, когда, как в данном случае, национальный закон устанавливает более низкий порог обоснованности подозрения, говоря лишь о добросовестном подозрении».

На основании изложенного мы можем сделать вывод, что в преступлениях террористической направленности достаточно добросовестного подозрения, которое является лишь элементом, можно даже сказать, звеном более широкого понятия – обоснованного подозрения.

Однако по общему правилу минимальный порог доказывания обоснованности подозрения с каждым продлением срока содержания под стражей должен становиться все выше и выше. В своих постановлениях Европейский суд не раз обращал внимание, что существуют разные минимальные пороги доказывания обоснованности подозрения при заключении лица под стражу и при продлении срока содержания под стражей:

«Существование обоснованного подозрения в том, что задержанное лицо совершило преступление, является (sine qua non) необходимым условием для признания законности продления срока содержания под стражей, но по прошествии времени этого становится недостаточно, и Суд должен в этом случае установить, существовали ли иные основания для лишения свободы, указанные судебными органами. Когда такие основания являются «обоснованными» и «достаточными», Суд также должен убедиться в том, что национальные органы проявили «особую тщательность» при проведении разбирательств» (п. 90 Постановления от 13 ноября 2012 года по делу Королева против Российской Федерации).

«По прошествии времени первоначальные причины для заключения под стражу становятся все менее и менее существенными, и суды должны исходить из «существенных» и «достаточных» оснований для длительного лишения свободы» (п. 54 постановления от 10 февраля 2011 года по делу Пелевин против Российской Федерации).

Для того чтобы нахождение лица под стражей в течение всего периода, на который применена данная мера пресечения, было законным и обоснованным, обоснованность подозрения должна сохраняться в течение всего этого времени (п. 90 постановления от 22.05.14 по делу Ильгар Маммадов против Азербайджана»).

Представляется необходимым, чтобы Российская судебная практика начала неукоснительно соблюдаться правило: чем дольше срок содержания лица под стражей, тем меньше оно может быть оправдано.

Вывод:

Обоснованное подозрение — это совокупность фактов, на основании которых при изучении представленного для избрания меры пресечения в виде заключения под стражу материала, реально существует возможность сделать вывод о том, что лицо, о котором идет речь, могло совершить инкриминируемое преступление;
Обоснованность подозрения должна являться предметом исследования Судов при избрании меры пресечения и при каждом продлении срока такой меры.

1. Понятие и виды причастности к преступлению. Причастность к преступлению — это действие или бездеятельность, которая хотя и связана с совершением преступления, но не является соучастием в нем.

На основании положений частей 6 и 7 ст. 27 УК, с учетом теории и сформированной практики, выделяются такие виды причастности к преступлению:

1) Заранее не обещанное (т.е. не обещанное к истечение (завершение) преступления) утаивание преступления.

2) Заранее не обещанное приобретение или сбыт имущества, добытого преступным путем.

3) Заранее не обещанное потворство преступлению.

4) Заранее обещанное (т.е. обещанное к истечение преступления) недонесение о преступлении.

Причем первые три вида причастности являются самостоятельными преступлениями и потому тянут за собой уголовную ответственность. Что же касается недонесения, то оно законом вообще преступлением не считается.

Рассмотрим эти виды причастности.

2. Утаивание преступления — это активная деятельность лица по утаиванию преступника, средств и орудий совершения преступления, его следов или предметов, добытых преступным путем. Причем речь идет только о заранее не обещанном утаивании, т.е. об утаивании, не обещанном к истечение (завершение) преступления. Это, например, случай, когда убийцу в окровавленной одежде после совершения преступления пришел к своему знакомому и, рассказав о случившемся попросил даты ему другая одежда, а окровавлен сжечь, что знакомый и совершил. Перед нами заранее не обещанное утаивание как преступника, так и следов преступления. Такой укрыватель несет ответственность за ст. 396. Эта статья устанавливает ответственность за заранее не обещанное утаивание лишь тяжелых или особенно тяжелых преступлений. Утаивание преступлений средней или небольшой тяжести уголовной ответственности не подлежит. Причем в силу ч. 2 ст. 396 не подлежат уголовной ответственности за утаивание тяжелых и особенно тяжелых преступлений члены семьи лица, которое совершило преступление, а также ее близкие родственники, круг которых определяется законом. Согласно п. 11 ст. 32 КПК ими считаются родители, жена, дети, родные братья и сестры, дед, баба, внуки.

В статье 256 предусмотренная ответственность за наиболее опасный вид заранее не обещанного содействия участникам преступных организаций или укрытие их преступной деятельности. Закон устанавливает, что за заранее не обещанное содействие участникам преступной организации и укрытие их преступной деятельности путем предоставления помещений, хранилищ, транспортных средств, информации, документов, технических устройств, денег, ценных бумаг, а также за заранее не обещанное осуществление других действий по созданию условий, которые оказывают содействие их преступной деятельности, виновные подлежат наказанию в виде лишения свободы на срок до пяти лет. Наказания усиливается от пяти до десяти лет лишения свободы с лишением права обнимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет, если такие действия содеянные служебным лицом или повторно.

Если же такое утаивание было обещано к началу или в процессе совершения преступления, но к его истечению, такое утаивание, как уже отмечалось, рассматривается как соучастие в преступлении в виде пособничества.

3. Приобретение или сбыт имущества, добытого преступным путем, — это активная деятельность лица, которое оказывается в купле или другой уплатной передаче имущества, добытого преступным путем, или хранении такого имущества. Речь идет лишь о действиях, заранее не обещанных. Если такие действия были заранее обещанные, то они образуют, в силу ч. 5 ст. 27, пособничество. Приобретение и сбыт, которые не были заранее обещаны к истечения преступления, тянут за собой ответственность за самостоятельное преступление за ст. 198 -как вид причастности к преступлению (ч. 6 ст. 27). Данное преступление предусматривает знание субъектом того, что приобретенное им имущество добыто преступным путем, т.е. в результате конкретного преступления, кражи, разбоя и т.п..

4. Потворство. Потворства выражается в том, что лицо, которое обязанное была и могла воспрепятствовать совершению преступления, такому преступлению не препятствует: преступление происходит. Например, работник милиции, знавая о преступлении, которое готовится, его не прекращает, хотя обязанный был это сделать, а потому преступление совершается.

В Общей части УК прямо не установлена ответственность за потворство. Вопрос об ответственности за потворство решается таким образом:

1) если оно было заранее обещанным, то становится пособничеством, так как такое потворство есть не что другое, как устранение препятствий совершению преступления или содействие утаиванию преступления (ч. 5 ст. 27);

2) заранее же не обещанное потворство образовывает собой в случаях, предусмотренных в Особой части УК, служебное преступление (злоупотребление служебным положением — ст. 364, служебная небрежность — ст. 367). Возможная и ответственность за упомянутой выше ст. 256, а также за ст. 426.

Таким образом, из закона вытекает, что наличие заранее данного обещания или его отсутствие дает возможность даты разную юридическую оценку утаиванию, приобретению или сбыта предметов, добытых преступным путем, и потворству. Если эти действия (бездеятельность) были заранее обещанные — это пособничество преступления, если такое обещание было дано после истечения преступления, ответственность наступает за самостоятельное преступление в случаях, предусмотренных в УК.

4. Недонесения выражается в неуведомлении органам власти о преступлении, которое готовится или уже содеянный. В отличие от утаивания, недонесение — это деятельность пассивная (чистая бездеятельность). Независимо от того, было или не было оно заранее обещано, действующим УК оно преступлением не признается. Лишь в случае, если в действиях такого лица содержатся признака другого самостоятельного состава преступления, она подлежит за него уголовной ответственности. Так, например, если такое лицо незаконно сохраняло огнестрельное оружие, она подлежит ответственности за ст. 263, за недонесение же о преступлении, содеянном другими лицами, она ни при каких условиях не отвечает (ч. 7 ст. 27).

• Проступок, преступление

• Индийский струнный щипковый музыкальный инструмент из сушеной тыквы

• «была бы спина — найдется и …» (посл.)

• ‘Груз’ на совести

• была …, да прощена

• в праве — необходимое условие привлечения к ответственности

• грешок

• доказывается прокурором

• допинг для «мук совести»

• ее доказывает прокурор

• ее можно искупить или загладить

• ее стараются загладить

• ж. начало, причина, источник, повод, предлог. Поздние утренники виною гибели овощей. чем искать вину общему искаженно нравственности? Провинность, проступок, преступление, прегрешение, грех (в знач. проступка), всякий недозволенный, предосудительный поступок. Чужая вина смех. Чужая вина виноватее. Вся вина на лицо, доказана поличными Вину на шею повесить. поличное, напр. украденную вещь, или ярлык, дощечку с прописью вины. Пск. повинность, обязанность, долг. Иногда денежный штраф, виру, пеню зов. виною. Вина вине рознь. Вина на вину, а грех на грех не приходится. От вины да от долгу, не отрекайся. Неужто вина моя непрощеная? Была вина, да прощена, не кори. Грех грехом (т. е. изъян), а вина виной. Из вины твоей не шубу (не шапку) шить. То и вина, что попался. Наша вина беда. Наша вина непрощенная. Чужая вина непрощенная. Была бы спина, будет и вина. Не бей Фому за Еремину вину. Винный, виновный, виноватый, провинный, провинившийся, сделавший какой-либо проступок, погрешивший в чем; причинный чему, бывший причиной, поводом; должный, обязанный кому уплатою. Он виновен в неудаче нашей. перед Богом и государем виноват. Не я винен в твоей дурости. Он виноват мне десятью рублями, десять рублей, в десяти рублях, должен. Виноват, общий ответ всякого сознающего свою и просящего отпущения. Всякая вина виновата. Не всякая вина виновата. Третья вина виновата. Виноватого Бог найдет (сыщет). Кто Богу не грешен, царю не виноват. Не платит богатый, платит виноватый т. е. долг. Без вины виноват. Пусть буду без вины виноват. Невинно вино, виновато пьянство. Говори: виноват, поклонись, да ложись. Виноват-не виноват, а попался, поплатись. Виноват, так знай про себя. Тем и виноват, что попался. Ушел, так прав; попался, так виноват. Винность, виновность ж. состояние виновного, виноватого. Виновник, виновница, источник, причинник, кто виною, причиной чему, чего. Виновник дней моих, отец. Виновник (вина? вино?) тамб. растен. молодильник, ландыш, Convallaria. Винить кого, арх. винуть, обвинять, ставить виновным в чем; виниться, признавать за собою вину, сознаваться в ней просить прощения; быть обвиняему. Он сам винится, повинился, сознается в вине своей. Винитель, винительница, обвинитель, уличитель, доказчик, доносителью Винительный падеж, грамматич. изменение склоняемой части речи, по вопросам кого, что. Виноватить кого в чем, за что, обличать, ставить виновным, причинным, обвинять. Винословить, доказывать, объяснять и убеждать; кого, говорить обвиняя кого, для улики. Винословие ср. причина, довод, доказательство, убеждение. Винословный, причинный, доводной или доказательный, убеждающий; содержащий в себе причину, или объясняющий ее. Винословность ж. причинность, доводность, доказательность. Винословный союз, грамматич. поставляемый между двумя предложениями, из которых одно содержит в себе причину другого

• индийский 7-струнный щипковый (плекторный) музыкальный инструмент

• индийский музыкальный инструмент

• индийский струнный музыкальный инструмент

• искупляемая оплошность

• искупляемый проступок

• лежит на преступнике

• мера ответственности

• мешанина из слова «нива»

• мучает совесть

• негативное чувство к себе за совершение плохого

• негативное чувство к себе за совершение чего-то плохого

• о чем думать стыдно