Урегулированность и упорядоченность общественных отношений является присущим признаком любой социальной общности. Урегулированность и порядок – это и есть такое качество социального организма, которое объективно требует социального регулирования. В противном случае общество не только не сможет нормально и прогрессивно развиваться, оно не сможет существовать.

Любое общество требует регуляции и таким регулятором в первобытном обществе являются «мононормы» – единые, нерасчленённые специфические нормы, содержащие в себе нормы морали, религии, права. «Мононормы» носили универсальный характер, т.е. подходили на все случаи жизни. Складывались они стихийно, без участия каких-либо специально созданных органов.

Впервые понятие «мононорма» ввел видный советский специалист по этнографии А.И. Першиц: «Мононорма» (от греч. monos — один, единый и лат. norma – правило) – обязательное правило поведения, в котором еще не дифференцировались различные нормы социальной регуляции: права, нравственности, этикета и т.п.».

Основными разновидностями социальных норм первобытного общества являются обычаи, нормы морали, религиозные нормы, табу.

Обычаи – это исторически сложившиеся правила поведения, которые в результате многократного повторения вошли в привычку.

Основной особенностью обычаев является то, что их никто не придумывает, не устанавливает, не навязывает обществу. Они возникают как результат наиболее целесообразного варианта поведения, которому бессознательно следовали все члены рода, а многократная повторяемость делала такое поведение привычкой. Затем обычаи осознавались людьми как необходимые условия их жизни и передавались из поколения в поколение.

Нормы первобытной морали – правила поведения, регулировавшие отношения между людьми на основе первобытных представлений о добре и зле.

Нормы морали возникают значительно позже обычаев, а именно на том этапе развития человеческого общества, когда у людей появляется способность оценивать свои собственные поступки и поступки других людей с точки зрения добра и зла.

Религиозные нормы – правила поведения, регулировавшие отношения между людьми на основе их религиозных представлений.

Неспособность первобытных людей научно объяснить многие явления природы, бессилие перед ними привели к тому, что их стали объяснять через существование чего-то сверхъестественного, фантастического, божественного.

Разновидностью религиозных норм были нормы-запреты (табу).

Табу – религиозный запрет, налагаемый на какой-либо предмет, действие, слово и т.п., нарушение которого будто бы неминуемо влечет жестокую кару (болезнь, смерть) со стороны фантастических духов и богов.

Табу были более эффективными средствами обеспечения желаемого поведения, нежели физическое наказание или общественное принуждение (угрожавшее иногда разрушить необходимое единство рода). С их помощью запрещалось кровосмешение, охранялись охотничьи угодья от необоснованного истребления и решались другие жизненно важные вопросы человеческого общежития.

Становлению права активно способствовало и имущественное расслоение общества. Представители класса имущих были крайне заинтересованы в создании таких социальных норм, которые бы не только защищали, но и выражали их частные интересы. Для этого, обеспечив себе экономическое господство, они постепенно ограничивали круг лиц, участвующих в выработке общеобязательных правил поведения. Благодаря своему положению в обществе им удалось добиться изменения, бытовавшего ранее равноправия, получив, к примеру, льготную возможность материально откупиться за совершенное правонарушение.

Итак, право как особая разновидность социальных норм весьма существенно отличается от социальных норм первобытнообщинного строя.

⇐ Предыдущая12345

Особенностью социальных норм в догосударственный период являлось то, что они, по сути дела, включались в саму жизнедеятельность людей, выражая и обеспечивая социально-экономическое единство рода, племени. Это было связано с несовершенством орудий труда, его низкой производительностью. Отсюда проистекала необходимость в совместном проживании, в общественной собственности на средства производства и в распределении продуктов на основе равенства.

Подобные обстоятельства оказывали существенное влияние на природу власти и нормы первобытного общества.

Правила поведения в первобытном обществе носили синкретический (лат. synkretismos — соединение) характер. Эти правила в научной литературе получили наименование «мононормы», поскольку они не могут быть дифференцированы и классифицированы как нормы религии, морали, обычного права. По своему характеру — это правила, выражающие устойчивые привычки, убеждающие своей целесообразностью. Они концентрировали стихийно складывающиеся представления о полезном и вредном для рода или племени и в конечном счете были связаны со становлением общественного труда. Целью таких норм было поддержание и сохранение кровнородственной семьи.

Социальные нормы первобытного общества обеспечивали существование присваивающей экономики и продолжение рода, регулировали определенные способы добывания пищи и сохраняли брачно-семейные отношения. Эти нормы по большому счету выражали главный интерес людей того общества – выжить. Этот интерес собирал силы в обществе для того, чтобы противостоять стихии, различным опасностям.

Мононормы выступали и нормами организации социальной жизни, и нормами первобытной морали и ритуалами и т.п. Так, естественное разделение функций в трудовом процессе между мужчиной и женщиной, взрослым и ребенком рассматривалось одновременно и как производственный обычай, и как требование нравственности, и как веление первобытной религии.

Родовые нормы содержали в зачаточном состоянии представление о добре и зле, так как они предусматривали правила взаимопомощи и взаимозащиты. Но в целом это были жесткие предписания, продиктованные необычно трудными условиями существования человека, примитивному сознанию которого противостояли суровые силы природы, необходимость обороняться от враждебных племен. Поэтому и правила первобытного общества как мононормы, в которых еще четко не проступают ни признаки морали, ни признаки религии, ни правовые свойства в силу синкретизма сознания первобытного человека, определяемого синкретизмом бытия, в наибольшей степени выражают их характер и социальное назначение — поддержание целостности общины, рода, орды.

Для мононорм характерным было то, что они закрепляли «первобытное равенство». Но суть этого равенства состояла в поглощении человека сообществом, в жесточайшей регламентации всей его деятельности, в консервативности и застойности форм, закрепляющих существующие связи и отношения. Эта т.н. нормативная избыточность, свойственна обществам с относительно бедной культурой, для которых важнейшей задачей является поддержание равновесия и общественного спокойствия.

Возникновение мононорм было свидетельством грандиозной эволюции человечества. Сам факт появления норм — это признак сугубо человеческого бытия, его социальности. Через освоение мононорм культивировались формы поведения, которые были необходимы человеческому сообществу для дальнейшего прогресса. В рамках первобытной морали, обычаев, традиций, ритуалов, выраставших из мононорм, происходило становление человеческой социальности.

Люди на практическом опыте убеждались в полезности и целесообразности определенных правил, запретов, предписаний.

Социальные нормы, существовавшие в первобытном обществе:

1) регулировали отношения между людьми, что стало отличать их от норм несоциальных – технических, физиологических и других, которые регулировали и регулируют отношения человека к природным, материальным объектам, орудиям труда и т.п. Так, первобытные люди, зная, что ночью в жилище понижается температура, старались поддерживать огонь и в темное время суток. Делая это, они руководствовались не социальными нормами, а скорее инстинктом сохранения жизни и здоровья. Но кто из сородичей в это время будет следить за огнем, решалось уже на основе социальной нормы первобытного общества.

2) реализовались в виде обычаев (т.е. исторически сложившихся правил поведения, вошедших в привычку в результате многократного применения в течение длительного времени), ритуалов, обрядов, мифов. В мифах закреплялись способы создания средств производства, знания о местах стоянок, о правилах брачно-семейных отношений и т.п. В сравнении с табу миф представляет более сложный нормативный регулятор. В мифе выделялось несколько составляющих – познавательно-идеологический, нормативно-регулятивный, обрядовый, воспитательный. Мифы были примитивной формой общественного сознания, средством мышления первобытного человека и познания окружающего мира. В мифах сохранялись знания человека об окружающей среде, о своем месте в природе и обществе. Главным элементом мифа считается нормативно-регулятивный, т.е. те правила поведения, которые закреплялись мифом и в которых аккумулировался тысячелетний практический опыт человечества. Содержа в себе набор положительных и отрицательных примеров, миф показывал правила поведения в отношениях с природой и людьми. Миф, как правило, сопровождался соответствующими обрядами, ритуалами, которые способствовали закреплению мифа в сознании первобытного человека;

3) существовали в поведении и в сознании людей, не имея, как правило, письменной формы выражения;

4) обеспечивались в основном силой привычки, а также соответствующими мерами убеждения (внушения) и принуждения (изгнание из рода). Соблюдение норм, содержащихся в мононормах, на ранних стадиях развития общества обеспечивалось такими мерами общественного воздействия на нарушителей, как изгнание из рода или племени, лишение огня и воды, и пр.;

5) имели в качестве ведущего способа регулирования запрет (систему табу) как самый простой и элементарный прием воздействия; права и обязанности как таковые отсутствовали;

6) были продиктованы естественно-природной основой присваивающего общества, в котором и человек являлся частью природы;

7) выражали интересов всех членов рода и племени.

УДК 340.12 ББК 67.0

МОНОНОРМА КАК СТАДИЯ СТАНОВЛЕНИЯ ПРАВА

ГЕННАДИЙ ИЛЛАРИОНОВИЧ МУРОМЦЕВ,

доктор юридических наук, профессор, профессор Юридического института Российского университета дружбы народов.

E-mail: muromtsev@mail.ru Научная специальность 12.00.01 — теория и история права и государства;

история учений о праве и государстве

Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН

Аннотация. Статья посвящена рассмотрению мононормы как стадии процесса становления права. Автор обосновывает мысль, что мононорма является неотъемлемой ступенью этого процесса. Ее слитный характер воспринят из эпохи природного существования физиологических предков человека и отражает синкретизм первобытного восприятия мира.

Ключевые слова: первобытный синкретизм, мононорма, мононорматика, психика, сознание.

Keywords: primitive syncretisme, mononorm, mononormatics, psychology, consciousness.

В своей «Философии права» профессор В. П. Малахов рассматривает правовое существо, под которым он понимает человека, в качестве источника и творца права. При этом он исходит из того, что право есть то, что узнается правовым существом в реальности, ибо это право уже предзадано ему.1

Настоящая статья посвящена эпохе, когда понимаемое в указанном смысле правовое существо, как и само право, лишь начинают формироваться. Данная тема, весьма значимая для теории и истории права, остается недостаточно изученной. Не только потому, что в силу ее специфики здесь практически нет письменных источников, но и потому, что будучи комплексной, она входит в сферу научных интересов ряда смежных отраслей знания — антропологии, психологии, этнологии, религиоведения и т. д Поэтому правовед, исследующий начальные стадии возникновения права, не может не учитывать научных наработок этих дисциплин. В настоящей статье предпринята попытка использования такого комплексного подхода.

Сегодня в вопросе о происхождении права в отечественной правовой литературе существует разброс мнений. Так, в. течение многих десятилетий здесь господствующей ( и единственно возможной в условиях тоталитарного режима) была концепция Ф. Энгельса, изложенная им в работе «Происхождение семьи, частной собственности и государства». Следует

подчеркнуть, что указанная работа была посвящена проблеме происхождения государства, а вопросы происхождения права рассматривались в ней, так сказать, «попутно», вторым планом. В качестве причин происхождения государства в ней признавались общественное разделение труда, появление частной собственности, раскол общества на классы. Такое же объяснение давалось возникновению права, которое, согласно Энгельсу, возникает вместе с государством и поэтому со времени своего возникновения и в течение всей истории предстает как одномерное явление, то есть как совокупность общеобязательных норм, исходящих от государства, им же обеспечиваемых и выражающих волю господствующего класса. Разные стадии истории права различались, таким образом, лишь характером классовой воли, которую эти нормы выражали. Такое видение проблемы во многом сохранилось и сегодня, особенно в учебной литературе по теории права и государства.

Наряду с этим в отечественной теоретико-правовой литературе есть авторы, исходящие из возможности возникновения права до появления государства. Одни из них признают лишь сам факт такой асинхрон-ности на известной ступени истории,2 другие относят возникновение права ко времени становления человеческого общества.3 Последний взгляд является, по нашему мнению, наиболее адекватным истории права,

однако нуждается в известной корректировке. С этой целью в качестве исходного в наших рассуждениях возьмем тезис профессора Б. С. Шалютина, что «между природным и социальным существовал ушедший мир, который мы назовем постприродным.» Из этой посылки автор делает вывод, что культуре предшествует предкультура.4 Думается, с таким выводом нельзя не согласиться. В самом деле, переход от природного существования к социальному, от психики животных к сознанию, присущему лишь человеку, и соответственно к социальным регуляторам поведения вместо природных рефлексов не может произойти одномоментно. Можно спорить о том, как его назвать: переходный период, постприродный мир или как-то иначе. Важно другое, — что в его рамках один тип регулирования поведения замещается принципиально иным. Мы не можем обозначить хронологических рамок такого перехода, но должны признать его необходимость. Отсюда следует, что если становлению человеческого общества и человека разумного (Homo sapiens) предшествует постприродный мир, то, следовательно, возникновению права должны предшествовать какие-то предправовые нормы, формы, конструкции, процедуры и т.д., с которых затем начнется собственно правовое развитие. Поэтому в начальных стадиях этого процесса право, как и другие социальные регуляторы, выступают лишь в зародышевых, эмбриональных формах. Это проявляется, прежде всего, в феномене слитности, или синкретности. В этнографической и теоретико-правовой литературе он получил также название мононормы, или мононорматики.5

Под мононормой в теоретико-правовой литературе обычно понимают слитную норму архаического общества, соединяющую в себе признаки норм религии, морали и права. Основной недостаток такого подхода видится в рассмотрении данного явления сквозь призму современных представлений о праве, предполагающих уже сложившуюся систему социальных регуляторов, которых в рассматриваемую эпоху еще нет. Уже то, что мононорма при таком ее понимании включает в себя НОРМЫ религии, морали и права, создает иллюзию, будто каждый из этих регуляторов ко времени ее возникновения уже функционировал самостоятельно. Тогда непонятно, зачем их надо было «сливать» воедино. Видимо, таким пониманием проблемы объясняется категорическое отрицание концепции мононормы некоторыми российскими авторами.6 В действительности ни один из этих социальных регуляторов еще не действовал в ту эпоху в «чистом» виде. Мононорма есть по сути лишь исходная историческая форма становления каждого из них. Мы понимаем под ней слитную норму, включающую элементы лишь зарождающихся и потому выступающих в эмбриональной форме религии, морали и права. Их зародышевый характер проявлялся как в том, что ни один из этих социальных регуляторов еще не сложился в самостоятельную систему норм со своей структурой и сферой

действия, так и в том, что сама мононорма не выступала в «чистом» виде, а была «растворена» в мифах, пословицах, прибаутках и т.д. То, что в число зарождающихся слитных социальных регуляторов входит и религия, обусловливает застывший, неизменный характер окружающего мира в его восприятии первобытным человеком. В условиях весьма медленной социальной эволюции это обусловило существенную особенность социальной регуляции архаического периода: будучи в основе своей слитной, она постепенно дифференцируется, отражая процесс структурирования, то есть превращения в самостоятельные социальные регуляторы морали, религии и права. Поэтому понятие мононормы есть рабочая категория, наиболее адекватно отражающая реальную ситуацию лишь в начальных стадиях становления права.

Слитный характер мононормы обусловлен не столько тем, что она включает элементы разных ( с современной точки зрения) социальных регуляторов, сколько тем, что само это слияние норм, происходящее прежде всего, на уровне сознания ( ведь письменности еще нет!), есть следствие слитного восприятия мира. Эта слитность проявляется, прежде всего, в том, что сфера действия мононормы охватывает не какую-то область социальной жизни (правовую, религиозную или какую-то иную), а воспринимаемый сквозь призму родовой или большесемейной общины, играющей роль своеобразного микрокосма, окружающий мир «в целом». В этом мире нет различий между социальным и природным, реальным и сверхъестественным, подчас одушевленным и неодушевленным и т.д.

Феномен синкретизма еще недостаточно осмыслен в нашей историко- и теоретико-правовой литературе. В подходе к его исследованию преобладает догматизм. Суть его в том, что юрист-догматик при рассмотрении данной проблемы не выходит за рамки права, понимаемого как совокупность общеобязательных норм. Между тем феномен синкретизма нельзя исследовать вне первобытного архаического сознания. В самом деле, миллионы лет, в течение которых предки человека обитали в мире природы, оставили глубокий след в сознании человека родовой эпохи. Это проявилось в ряде аспектов. Прежде всего, стадные формы существования физиологических предков человека обусловили коллективный характер этого архаического сознания. В современной литературе явления подобного рода получили название коллективного бессозна-тельного.7 Только в данном случае указанное понятие требует корректировки, отражающей характер восприятия мира.

Зарождающийся социальный мир воспринимается первобытным человеком как продолжение мира природного и наоборот. Незнание закономерностей развития этого слитного мира обусловило его восприятие сквозь призму начальных религиозных верований. Следствием этого была размытость границ между миром реальным и фантастическим. Развитие этого слит-

ного мира происходит циклически, вне исторического процесса, поскольку архаическому сознанию еще не известно линейное время (то есть различия между вчера, сегодня и завтра). Подобное мышление отдельные исследователи определяют как пра- или дологическое.8 Первобытное сознание является мифологическим. Раскрывая его специфику, профессор Ю.М. Лотман выделял, прежде всего, замкнуто-циклическое отношение ко времени. «Годичный цикл подобен суточному, -писал он, — человеческая жизнь — растительной, закон рождения, умирания, возрождения господствует надо всем. Универсальным законом такого мира является подобие всего всему, основное организующее структурное отношение — отношение геоморфизма… Это мощное уподобление, лежащее в основе сознания данного типа, заставляет видеть в разнообразных явлениях реального мира знаки ОДНОГО явления, а во всем разнообразии объектов одного класса просматривать ЕДИНЫЙ ОБЪЕКТ».9 Содержание мифа архаической эпохи воспринимается как некая матрица или модель должного поведения. В этом смысле миф — это не только форма первобытного сознания, но и своеобразный социальный регулятор, ставящий в известные рамки поведение членов общины. Вместе с тем реальная жизнь родового общества подчас расходится с мифологической моделью. Поэтому постепенно в рамках общины формируется наряду с мифологическим и немифологическое сознание.10

Однако в течение долгого времени нормы поведения, как и окружающий слитный мир воспринимаются в качестве данности, возникшей по воле богов и духов. Неудивительно, что люди архаической эпохи не могли ответить на вопрос о времени возникновения обычая.11 В самом деле, ему следовали многие поколения предков, которые, уйдя в мир иной, становились божествами и духами. Возникший «сам собой» он воспринимается как воплощение их воли и приобретает вследствие этого сакральный характер.12

В этих условиях само понятие «социальный регулятор» в применении к обычаю (мононорме) становится в известном смысле условным — ведь его действие, ( по крайней мере, на известных стадиях истории) распространяется не только на социальную сферу, но и на мир природы, мертвых предков и т.д. Кроме того, такой слитный регулятор включает в свою сферу отношения, которые в развитом обществе вообще не подлежат нормативному регулированию, поскольку изначально предполагают сверхъестественные способы воздействия на них в форме пророчеств, предсказаний, магических обрядов и т.д. Сказанное объясняет распространенность в архаическую эпоху различных гадателей и прорицателей, призванных предсказывать ход событий, важных с общественной либо государственной точек зрения (авгуры и фециалы в Древнем Риме, шаманы у ряда народов Востока и т.д. Это, например, степень успешности предстоящей охоты, военного похода, виды на урожай и т.д.

Фактор слитности сказывается не только на сфере действия мононормы, но и на характере субъектов регулируемых отношений. В условиях, когда социальные общности структурируются на природной основе (род, племя, большая семья), основными их субъектами выступают поначалу именно эти общности. Феномен слитности проявляется при этом в нескольких аспектах. Один из них — явление тотемизма. Суть его — в искренней вере членов рода, что их родоначальником является некое животное или растение, редко — неодушевленный предмет. Община носит имя соответствующего родоначальника. Таким образом род выступает вовне не только как социальная общность, но и как явление природы.

Кроме того, каждая социальная общность имеет помимо природной также религиозную составляющую. Ее тесную связь с социальными институтами архаической эпохи отмечал известный французский исследователь древних религий Фюстель де Куланж. По его мнению, из древних верований вышло «большинство домашних и социальных учреждений древних». Патриархальную семью того времени он определял как такую группу лиц, «которым религией было дозволено обращаться с молитвою к одному и тому же очагу и приносить могильные жертвы одним и тем же предкам».13

Это определение чрезвычайно важно для понимания слитного механизма регулирования в архаическом обществе. Прежде всего, оно помогает понять специфику субъектов регулируемых отношений, в качестве которых могут выступать живые и мертвые, люди и божества, или духи, а подчас и неодушевленные предметы. Так, поскольку «семья образует нечто целое и в этой жизни, и в загробной»14, то следовательно умершие предки в представлении сородичей продолжают жить, хотя уже и в другом мире, и поэтому живые должны заботиться о мертвых, обеспечивая их пищей и питьем. Их доставляют на могилу по определенным дням либо выставляют на стол во время семейной трапезы и затем сжигают, ( полагая, что тем самым задача выполнена). В свою очередь, умершие предки, ставшие божествами и духами, должны оказывать живым членам семьи покровительство и защиту. В этом взаимном обмене услугами и состоял культ предков, существовавший у древних греков, римлян и многих других народов. Модель отношений, сложившаяся в его рамках, стала стержневой в регулировании отношений архаического общества. Закрепляемое ею единство прошлого и настоящего, ушедших предков и живых членов семьи лежит в основе обязательности норм обычного права, или мононорм. В самом деле, семья и ее члены чувствуют себя спокойно и уверенно, пока находятся под защитой и покровительством богов. В свою очередь, условием благорасположения последних по отношению к семье является строгое соблюдение ее членами обычаев предков. Отступление от этого требования — — как-то плохой контроль

за священным огнем в домашнем очаге, нерегулярное обеспечение мертвых предков питанием и питьем и т.д. — катастрофично для семьи. Добрые божества и духи мгновенно превращаются в таких случаях в злых и мстительных, способных навлечь на семью болезни, голод, стихийные бедствия и другие беды. И наоборот: если семья вдруг вступала в полосу несчастий и неудач, то это также считалось следствием нарушения ее членами воли предков, то есть божеств и духов, воплощенных в древних обычаях. Отсюда — распространенность, в частности, в Риме архаического периода массовых очистительных церемоний (обычно в форме жертвоприношений), цель которых — поддержание добрых отношений с божествами и духами.15 Этому же были подчинены отношения в семье, где каждый ее член стремился не только сам не нарушать закрепленного обычаем сакрального порядка, но и не допускать его нарушения со стороны сородичей: ведь всякое нарушение воли предков одним из них влекло несчастья для семьи в целом. Поэтому царивший в ней «правопорядок» выдавливал из своейе среды нарушителей.

Пример культа предков наглядно демонстрирует, что фактор слитности пронизывает всю жизнь человека архаической эпохи, проявляясь в характере не только восприятия им окружающего мира, но и в способах регулирующего воздействия на этот мир. Так, «механизм действия» культа предков включает элементы религии, морали и права. Представляя по сути юридическую конструкцию правоотношения, он тем не менее воспринимается его участниками как явление, прежде всего, религиозное. В его рамках обязательства по оказанию взаимных услуг несут, с одной стороны, живущие члены семьи, с другой, уже умершие предки. Санкции за неисполнение (ненадлежащее исполнение) членами семьи своих обязательств по отношению к предкам также имеют религиозный характер. В свою очередь, то, как соблюдается культ предков, может иметь оценку и с точки зрения морали. Сказанное приводит к выводу, что обычай архаической эпохи (или мононорма) как регулятор отношений в обществе имеет две «точки опоры» — материальную и идеальную. Первая из них проявляется при рассмотрении предмета его регулирования, включающего в условиях слитного восприятия мира помимо собственно социальных отношений также сферу сверхъестественного и природы. В этом качестве он выступает как основа формирования в будущем норм права, религии, этикета и т.д.

Вторая обнаруживается при попытке объяснить факторы обязательности, или «легитимности» обы-

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

чая. Они коренятся в его соответствии воле богов и духов, которым поклоняется данная общность. При этом именно религиозная основа как фактор непререкаемости обычая является определяющей. Слитность обычая с религией объясняет личный, а не территориальный характер возникающего на его основе обычного права. Его нормы, имеющие территориальное действие, постепенно складываются по мере вытеснения родовой общины соседской общиной, а власти родового строя протогосударством.16

1 Малахов В. П. Философия права. 2-е издание. М., 2007, с. 198

4 Шалютин Б. С. Правогенез как фактор становления общества и человека. // Вопросы философии, 2011, № 11, с.15.

5 См.: Першиц А. И. Проблемы нормативной этнографии. // Исследования по общей этнографии. М., 1979. С.210 — 240.

6 См., напр.: Кашанина Т. В. Происхождение государства и права. М., 1999.

7 См.: Юнг К. Г. Понятие коллективного бессознательного. М., 1995.

8 См., напр.: Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. М., 2008.

10 Лотман Ю. М. Указ. соч., с .7

11 Дробницкий О. Г. Понятие морали. М., 1978, с. 15.

12 В этой связи едва ли можно согласиться с утверждением Т. В. Кашаниной, что «социальная норма, которая никем не установлена, невозможна и нелепа». Кашанина Т. В. Указ. соч., с. 186.

13 Фюстель де Куланж. Древняя гражданская община. М., 1903, с. 11, 28, 29.

14 Там же, с. 29.

15 Фюстель де Куланж. Указ. соч., с 134.

Мононорма — норма, соединяющая в себе правило поведения общесоциального, религиозного и правового характера. Существовала ранее по крайней мере в некоторых догосударственных обществах. Например, естественное разделение функций в трудовом процессе между мужем и женой, взрослым ребенком рассматривалось одновременно как производственный обычай, как норма морали и как веление религии. В мононормах права и обязанности человека сливаются как бы воедино. В качестве письменных примеров мононорм рассматриваются свод законов Хаммурапи, Ману-смрити, законодательство Моисея.

Термин «мононорма» был введен известным советским этнографом А. И. Першицом в 1970-х годах. На Западе теория Першица о мононормах не получила широкой поддержки поскольку была основана на марксистской философии и устаревших взглядах на первобытное общество.

Примечания

1. Алексеев С. С. Часть вторая. Теория права. // Право. Азбука. Теория. Философия. Опыт комплексного исследования. — М.: Издательская группа НОРМА — ИНФРА, 1998.
2. Anthropology Journal Archive Project — Current Anthropology 1977 (англ.). Public Anthropology. Проверено 9 марта 2012.