Ораторское искусство Нового Завета является важной и наименее изученной частью античного риторического наследия. Кандидат филологических наук, доцент факультета журналистики МГУ Григорий Владимирович Прутцков рассказывает читателям «Татьяниного дня» о роли христианской проповеди в Новом Завете.
Принадлежность ораторского искусства к античному культурному контексту не вызывает сомнений: зародившись в первом веке в Восточном Средиземноморье (входившем в состав Римской империи), христианская проповедь впитала в себя черты как древнегреческого и древнеримского, языческого, так и древнееврейского, ветхозаветного, ораторского искусства. Языческие ораторские школы, в первую очередь, древнегреческие, были в целом светскими, из них выходили мастера торжественного, политического, судебного красноречия. Ветхозаветное красноречие оставалось по духу религиозным. Оно представлено проповедями праотца Моисея, некоторых пророков — Иеремии, Ионы и других. На Самого Христа, как и на Его современников, естественно, наибольшее влияние оказала ветхозаветная традиция. Впрочем, апостолы в своих проповедях (например, апостол Павел) широко использовали и достижения языческих ораторских школ.
Главным и, по сути, единственным первоисточником новозаветного ораторского искусства служат канонические Евангелия: от Матфея (Мф.), Марка (Мк.), Луки (Лк.), Иоанна (Ин.). Апокрифические Евангелия, которые во многом являются компиляциями, переработкой имеющегося в канонических текстах материала, не могут быть приняты как надежный первоисточник. Впрочем, канонические Евангелия возникли из устной традиции (никаких документов, записей о Иисусе Христе, сделанных во время Его земной жизни, не сохранилось), и потому наверняка не охватили, да и не могли охватить целиком все стороны жизни и деятельности основателя христианства.
Мы рассматриваем христианскую проповедь не в религиозном аспекте, а как форму ораторского искусства. Точкой отсчета этой темы является проповедь Иоанна Крестителя (или Предтечи), которая, с одной стороны, заканчивает огромную по хронологическим рамкам эпоху ветхозаветной проповеди и с другой стороны, стоит у истоков новозаветной, христианской проповеди. Она являет собой переходную ступень от иудейского к христианскому учению.
Христос крестился от Иоанна и начал проповедь в тридцать лет, что соответствовало иудейским законам, запрещавшим учительствовать и занимать ответственные должности людям моложе тридцати. (Кстати, подобные законы существовали и в Древних Афинах, и в Древнем Риме.) Проповеди Христа условно можно разделить на три вида: рассчитанные на апостолов и ближайших учеников, произнесенные перед простым народом и обращенные к фарисеям и иудейской религиозно-политической верхушке.
В общем виде Христос систематизирует и излагает Свое учение в Нагорной проповеди (5-7главы Евангелия от Матфея), произнесенной перед учениками и большим количеством народа. Здесь помимо заповедей блаженства предлагается трансформация ветхозаветных законов и выдвигается идеальная модель поведения нового человека, освобожденного «от множества мелких и бесплодных предписаний, которые только стесняли человеческую деятельность и мало способствовали к действительному нравственному улучшению».
Правила, которые провозглашает Христос, гораздо более жесткие и трудновыполнимые, чем прежние, ветхозаветные, данные Богом на Синайской горе праотцу Моисею. Например, заповедь «не убивай; кто же убьет, подлежит суду» Иисус уточняет следующим образом: «А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду…» (Мф., 5; 21 — 22). Заповедь «не прелюбодействуй» касается у Христа не только соответствующих внешних действий: «А Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем» (Мф., 5; 27-28).
Иногда нравственные принципы, выдвигаемые Иисусом, звучат крайне удивительно и даже вызывающе: «Вы слышали, что сказано: «люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего». А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас…» (Мф., 5; 43 — 44). Так Христос призывает своих слушателей к нравственной работе над собой, к совершенству: «…будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный» (Мф., 5; 48). Подобные цели доселе не ставил перед собою ни один оратор и проповедник: ни в Греции, ни в Риме, ни в Иудее.
В Нагорной проповеди впервые ярко прослеживаются ораторские приемы Христа. Он обращается к собравшемуся на горе народу в категорической форме, «как власть имеющий, а не как книжники и фарисеи» (Мф., 7; 29), что усиливало эффект Его слов. Противопоставление традиционного нравственного уклада новому учению, игра контрастов производила на слушателей огромное впечатление. Иисус, устанавливая новые нравственные нормы поведения и жизни, говорил от первого лица: «А Я говорю вам…» (Мф., 5; 22, 28, 32, 32, 39, 44), что также обращало внимание слушателей, поскольку все ветхозаветные пророки постоянно подчеркивали, что говорили от имени Бога: «Так говорит Господь…», «И было слово Господне ко мне…».
Иисус широко использует прием гиперболизации (что впоследствии многим давало повод неверно или неадекватно толковать слова и намерения Христа). Например: «Если же правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя; ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну. И если правая твоя рука соблазняет тебя, отсеки ее и брось от себя; ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну» (Мф., 5; 29 — 30). Конечно, Иисус говорил эти слова не в буквальном смысле, но использовал гиперболу, чтобы, во-первых, столь образный пример быстрее запомнился людям, и, во-вторых, подчеркнуть важность сказанного им: на первом месте в жизни должно стоять стремление обрести Бога. Более того, по церковным канонам, членовредительство является тяжким грехом.
То же относится к словам Христа из Нагорной проповеди «… не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую…» (Мф., 5; 39). Иисус отменяет этими словами ветхозаветный закон возмездия и требует любви к врагам. Но заповеди о терпении обид, направленные против традиции мстить за нанесенную обиду, не исключают ни общественных мер к ограничению зла и наказанию делающих зло, ни личных усилий по сокращению в мире зла и вразумлению обидчиков. Сам Христос, когда Его на суде у первосвященника ударили по щеке, не подставил обидчику вторую щеку (как это следовало бы при дословном понимании Его вышеуказанных слов), а возразил: «… если Я сказал худо, покажи, что худо; а если хорошо, что ты бьешь Меня?» (Ин., 18; 23).
В дальнейшем Христос развивал и конкретизировал высказанные в Нагорной проповеди принципы. Его проповеди носили исключительно практический характер. Цель Спасителя была не только в просвещении ума, но прежде всего в очищении сердец слушателей. Он учил нравственности вообще и в то же время дифференцированно подходил к разным социальным, религиозным и возрастным категориям внимавших Ему современников. Своим ученикам Иисус нередко говорил методические, долгие проповеди, которые вряд ли понял бы простолюдин.
Например, Прощальная беседа в 14-16 главах Евангелия от Иоанна — последняя, по сути, публичная речь Христа — обращена к ближайшим ученикам. Мы редко встречаем в Евангелиях записи столь продолжительных проповедей Иисуса. Он дает ученикам новую заповедь любви: «… да любите друг друга, как Я возлюбил вас. Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин., 15; 12-13). Любви между учениками Христос противопоставляет ненависть мира, которую встретят ученики на своем предстоящем пути: «…даже наступает время, когда всякий, убивающий вас, будет думать, что он тем служит Богу» (Ин., 16; 2). Иисус обещает ученикам ниспослание Святого Духа, благодаря которому Бог неотступно будет с ними. Эти и другие слова Учителя из Прощальной беседы оказались трудны для понимания даже ученикам. Видя и понимая это, Христос говорит: «Еще многое имею сказать вам, но вы теперь не можете вместить». Учитель предсказывает скорое предательство учеников, но, тем не менее, беседа заканчивается не на скорбной, а на радостной ноте: «В мире будете иметь скорбь; но мужайтесь: Я победил мир» (Ин., 16; 33).
Короткие речи Христа, обращенные к ближайшим ученикам, менее сложны для восприятия простыми людьми. В этих речах Иисус развивает высказанные в Нагорной проповеди заповеди. Например, Он подчеркивает Свои слова о необходимости прощать: «Если же согрешит против тебя брат твой, выговори ему, и если покается, прости ему; и если семь раз в день согрешит против тебя и семь раз в день обратится и скажет «каюсь», — прости ему» (Лк., 17; 3-4). Он говорит о необходимости полного и всецелого, а не избирательного следования Своим заповедям: «…Если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя и возьми крест свой и следуй за Мною; ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее; а кто потеряет душу свою ради Меня, тот обретет ее. Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? (Мф., 16; 24-26).
От апостолов Иисус требует значительно большего, чем от рядового иудея. Посылая учеников на проповедь «как овец среди волков» (Мф., 10; 16), Он готовит их к трудностям: «Остерегайтесь же людей: ибо они будут отдавать вас в судилища и в синагогах своих будут бить вас… И будете ненавидимы всеми за имя Мое; претерпевший же до конца спасется. Когда же будут гнать вас в одном городе, бегите в другой» (Мф., 10; 17, 22 — 23).
Христос предостерегает апостолов от излишней радости о первых успехах миссионерства и напоминает о первенстве небесного над земным. Так, когда семьдесят учеников возвратились из разных городов, куда отправлялись проповедовать, и с радостью говорили Учителю: «Господи! и бесы повинуются нам о имени Твоем», Христос отвечал им: «…Однако ж тому не радуйтесь, что духи вам повинуются; но радуйтесь тому, что имена ваши написаны на небесах» (Лк., 10; 17, 20).
В индивидуальных беседах с простыми людьми Иисус предпочитает краткие задушевные речи. Их основная тема — спасение, покаяние и дела милосердия для спасения. Богатому юноше Он отвечает на вопрос о том, что нужно сделать, чтобы иметь жизнь вечную. (Мф., 19; 17-21). Толпу почитателей Христос предостерегает от внутренней нечистоты: «Светильник тела есть око; если око твое будет чисто, то и все тело твое будет светло; а если оно будет худо. То и тело твое будет темно. Итак, смотри: свет, который в тебе, не есть ли тьма?» (Лк., 11; 34-35). Жившую во грехах простодушную самарянку из города Сихарь Иисус во время короткой беседы обращает в веру, а через нее уверовали во Христа и многие земляки (Ин., 4; 5-42). Не задумывающихся о покаянии Христос вразумляет и торопит: «…Или думаете ли, что те восемнадцать человек, на которых упала башня Силоамская и побила их, виновнее были всех живущих в Иерусалиме? Нет, говорю вам; но если не покаетесь, все так же погибнете» (Лк., 13; 4-5).
Наиболее полемичны речи Христа, обращенные к фарисеям, книжникам и другим вождям иудейского народа. С первых же дней общественного служения Иисуса эти люди болезненно восприняли Его учение, поскольку Он открыто называл себя Сыном Божиим и часто не соблюдал формальных предписаний ветхозаветных законов, прежде всего, исцелял больных в священный для иудеев день покоя — субботу. Христос же противопоставлял косным ритуалам нравственные ценности, провозглашая принцип духовной свободы, для которой не существует привычных устоявшихся границ.
По сути, в каждой главе каждого из четырех Евангелий встречаются или пространная критика фарисеев, или отдельные реплики Христа в адрес оппонентов. Беседа Христа о Хлебе Животном («… Я — хлеб живый, сшедший с небес: ядущий хлеб сей будет сжить вовек; хлеб же, который Я дам, есть Плоть моя, которую Я отдам за жизнь мира… Ядущий мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день…» — Ин., 6; 51, 54) вызвала не только раздражение благоверных иудеев, но и непонимание многих учеников: «Многие из учеников Его, слыша то, говорили: какие странные слова! кто может это слушать?» (Ин., 6, 60).
В Наставлении о фарисеях (Мф., 23; 2-36) Иисус семикратно возглашает иудейским учителям «горе вам!», страстно критикуя книжников и фарисеев за лицемерие и увлечение внешними формами благочестия в ущерб внутренней вере: «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что уподобляетесь окрашенным гробам, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мертвых и всякой нечистоты. Так и вы по наружности кажетесь людьми праведными, а внутри исполнены лицемерия и беззакония» (Мф., 23; 27-28). Гнев Иисуса на фарисеев столь велик, что Он их называет змеями и порождениями ехидны (Мф., 23; 33), а в ответ на реплику фарисеев о своем благочестии по рождению «…отец наш есть Авраам» (Ин., 8; 39) отвечает: «Ваш отец диавол, и вы хотите исполнять похоти отца вашего » (Ин., 8; 44). Позднее Христос, отвечая на укоры фарисеев ученикам, которые ели хлеб вопреки иудейским законам неумытыми руками, объясняет Свой взгляд на исполнение обрядов: «…ничто, входящее в человека извне, не может осквернить его; но что исходит из него, то оскверняет человека» (Мк., 7; 15).
Полемическая острота речей Христа к фарисеям объясняется ненавистью последних к Иисусу и отрицание Его учения. Впрочем, далеко не все фарисеи разделяли такую позицию, да и Христос, естественно, не был априори настроен враждебно к иудейским учителям. Поэтому некоторые Его речи перед фарисеями, относившимися к Нему с уважением (а таких было немало), теплы и задушевны, что роднит их с речами перед простыми людьми. Например, беседа Христа с фарисеем Симоном (Лк., 7; 40-48), где Иисус в аллегорической форме доказывает, что за искреннюю и нелицемерную любовь к Богу прощаются многие грехи, «а кому мало прощается, тот мало любит» (Лк., 7; 47). А один из иудейских начальников, Никодим, пришедши ко Христу тайно, под покровом ночи, прямо исповедует Его Богом (Ин., 3; 2), на что Иисус произносит проникновенную проповедь (Ин., 3; 3-21) о Царствии Божием и спасении: «…не послал Бог Сына Своего в мир, чтобы судить мир, но чтобы мир был спасен чрез Него» (Ин., 3; 17).
В полемике с фарисеями Христос-оратор предстает как искусный мастер экспромта, немедленного и яркого ответа на провокации собеседников. Наиболее известен пример, когда фарисеи «совещались, как бы уловить Его в словах» (Мф., 22; 15) и решили задать ему провокационный вопрос: «Учитель! Мы знаем, что Ты справедлив, и истинно пути Божию учишь, и не заботишься об угождении кому-либо, ибо не смотришь ни на какое лице; итак, скажи нам: как Тебе кажется, позволительно ли давать подать кесарю, или нет?» (Мф., 22; 16-17). Провокация состояла не только в форме вопроса, но и в том, что любой вариант ответа, который ожидали услышать фарисеи, умалял бы Христа как почитаемого всеми Учителя. В случае положительного ответа Он уронил бы Свое мессианское достоинство: Мессия не мог допустить подчинение Израиля языческому Риму. А если бы Иисус ответил, что подать кесарю платить непозволительно, это был бы призыв к неповиновению государственной власти. Христос нашел третий вариант ответа, о котором вопрошавшие не подозревали: он блестяще провел грань между областью кесаря и областью Бога, между царством земным и Царством Божиим: «…Иисус, видя лукавство их, сказал: что искушаете Меня, лицемеры? Покажите Мне монету, которую платится подать. Они принесли Ему динарий. И говорит им: чье это изображение и надпись? Говорят Ему: кесаревы. Тогда говорит им : итак, отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу» (Мф., 22; 18-21).
Другую провокацию фарисеи и книжники пытались устроить Христу, когда привели к Нему застигнутую в прелюбодеянии женщину и сказали: «Учитель! Эта женщина взята в прелюбодеянии; а Моисей в законе заповедал нам побивать таких камнями: Ты что скажешь?» (Ин., 8; 4-5). Христос оказался перед альтернативой: или высказаться против закона Моисея, или одобрить убийство женщины. Иисус нашел третий, не предусмотренный оппонентами, вариант — перенес решение вопроса в область моральных отношений и оценок: «Когда же продолжали спрашивать Его, Он восклонившись сказал им: кто из вас без греха, первый брось на нее камень» (Ин., 8; 7).
Для лучшего и образного понимания Своих речей Христос использует притчи, которые отличаются простотой и наглядностью. Притча в строгом смысле слова есть повествование о вымышленном, но совершенно правдоподобном событии с целью наглядно объяснить какой-либо нравственный или духовный предмет. Правдоподобием притча отличается от басни, в которой бывает неправдоподобное (например, диалоги животных). Ни Христос, ни Его последователи никогда не употребляли в Своей проповеднической деятельности басен, решительно предпочитая им притчи. Притчи использовались и ветхозаветными пророками. В умелом и уместном употреблении притчевых рассказов и примеров заключается особенная сила речей Иисуса.
Цель использования притчи в проповеди была двоякой. С одной стороны, Христос хотел сделать более понятными и близкими те нравственные истины, которым Он учил. С другой стороны, те аспекты учения, которые в годы Его земного служения еще не были понятны даже ближайшим апостолам, Иисус маскировал притчами. Притча быстрее запоминалась и оставалась в памяти, в то время как риторически нейтральное поучение могло быть забыто. По мнению митрополита Антония (Вадковского), «в этих случаях Спаситель и Сам для Себя доставлял исполненный глубокого смысла материал для дальнейших рассуждений, и Своих слушателей подготовлял к тому, чтобы они в будущем самые эти предметы легче и скорее воспринимали как истину» (Цит. соч., с.309). Притчи, произнесенные Христом, можно условно разделить на нейтральные (о сеятеле, заблудшей овце, двух должниках и т.д.) и обличительные (например, о злых виноградарях, двух сыновьях, брачном пире).
Притчи были близки слушателям, поскольку, во-первых, отличались простотою и ясностью, и, во-вторых, имели местный характер. Притчи сообразовались как с историей и обычаями иудейского народа, перед которым проповедовал Христос, так и с профессиональной деятельностью людей: земледелием, рыболовством, скотоводством, виноделием и т.д.. Так, в притче о сеятеле (Мф., 13; 3 — 9 и Лк., 8; 5 — 8) образ сеятеля заимствован от занятия, известного всем современникам Иисуса, и потому всем понятен. Сеяние — прекрасный образ проповедования слова Божия, которое, падая на сердце человека, приносит плоды или остается бесплодным. Образ евангельского сеятеля прочно вошел в европейскую и русскую литературу и публицистику (например, стихотворение Н.А. Некрасова «Сеятелям» (1876 г.): Сейте разумное, доброе, вечное…).
Часто Христос использует для изъяснения высоких духовных предметов в притчах образ виноградника. Это связано с тем, что в Иудее было очень много виноградников, возделывание которых составляло, помимо скотоводства и земледелия, одно из главных занятий простого народа. Под виноградником всюду подразумевается Церковь Христова, под хозяином виноградника — Бог Отец или Сам Христос, а работники виноградника — христиане, которые получают награду по своим трудам независимо от того, рано или поздно пришли они к Богу (Мф., 20; 1-16). Недобросовестных и завистливых виноградарей ждет гибель (Мк., 12; 1-11 и Лк., 20; 9-19).
Большая часть произнесенных Иисусом притч не связана прямо с той или иной профессией, а посвящена добродетели в целом. Так, в притче о мудрых и неразумных (по-церковнославянски юродивых) девах (Мф., 25; 1-13) под мудрыми девами подразумеваются истинные христиане, всегда живущие праведно и потому готовые встретить Христа в любое, даже самое неожиданное время. Неразумные девы христиане больше по крещению, чем — по делам: беспечные, непредусмотрительные, думающие о сиюминутном, а не о вечном. Цель Иисуса в этой притче — научить бодрствовать духовно, чтобы всегда быть готовым к встрече с Богом: «…бодрствуйте, потому что не знаете ни дня, ни часа, в который придет Сын Человеческий» (Мф., 25; 13).
Притча о талантах (Мф., 25; 14-30 и аналогичная о минах — Лк., 19; 12-27) имеет целью показать, как будет судить людей Господь на Страшном Суде — по их делам. Иисус говорит, что человек, употребивший данные Богом дарования (таланты) с максимальной пользой, для помощи нуждающимся и во славу Божию, получит соответственное его усердию воздаяние. Человек же нерадивый, ленивый, не использующий свои способности для блага окружающих, который «скрыл талант…в земле» (Мф., 25; 25), будет наказан. В этой притче Христос показывает, что, во-первых, все люди получают от Бога разные дары и способности, во-вторых, каждый должен употребить эти дары во благо другим и во славу Божию, и в-третьих, итог Суда Божия над человеком будет напрямую зависеть от того, как он использовал в жизни свои таланты.
Тему активного служения Богу Христос развивает в притче о богаче и нищем Лазаре (Лк., 16; 19-31). Богач, который «одевался в порфиру и виссон и каждый день пиршествовал блистательно» (Лк., 16; 19), не прогонял от своих ворот нищего и больного Лазаря, «желавшего напитаться крошками, падающими со стола богача» (Лк., 16; 21). Из притчи ясно, что богач не делал Лазарю ничего плохого, но и ничего хорошего тоже не делал. Это равнодушие и привело богача в ад. Неправильное и неправедное употребление богатства, по словам Христа, низводит обладателя его в преисподнюю.
В Своих притчах Иисус показывает, что Господь — не бессмысленно жесток, но справедлив и милостив. В притче о блудном сыне (Лк., 15; 11 — 32) аллегорически показаны два типа людей — считающий себя безгрешным фарисей (старший сын) и грешник, живший распутно и затем искренне раскаявшийся (младший сын). Всякий человек оправдывается перед Богом прежде всего не личными заслугами, а покаянием: «… на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии» (Лк., 15; 7).
Свои проповеди Христос часто подкрепляет различными чудесами: усмирением бури, многочисленными исцелениями неизлечимо больных, насыщением пяти тысяч голодных людей, воскрешением умерших. Чудеса, сотворенные Иисусом, — не фокусы, рассчитанные на бессмысленное удивление и завоевание популярности в народе. Чудеса эти служили не только доказательством Своего Божественного происхождения, но иллюстрацией одной из главных тем проповедей Спасителя — того, что верой можно получить от Бога все просимое. Ученикам, недоумевавшим, почему они сами не смогли исцелить бесноватого отрока (Мф., 17; 19), Иисус объясняет, что для сотворения чуда им не хватило веры: «…Если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: «перейди отсюда туда», и она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас…» (Мф., 17; 20). Сомневающейся в возможности воскрешении своего умершего брата Лазаря Марфе Христос говорит: «Не сказал ли Я тебе, что если будешь веровать, увидишь славу Божию?» (Ин., 11; 40). Перед тем, как воскресить Лазаря, Иисус обращается с молитвой к Богу Отцу: «Отче! благодарю Тебя, что Ты услышал Меня; Я и знал, что Ты всегда услышишь Меня; но сказал сие для народа, здесь стоящего, чтобы поверили, что Ты послал Меня» (Ин., 11; 41-42).
Чудеса, сотворенные Иисусом, носили глубокий внутренний смысл. Так, чудо воскрешения Лазаря было символом, прообразом всеобщего воскресения мертвых. Чудо проклятия Христом смоковницы (Мф., 21; 18-22 и Мк., 11; 12-14, 20-24), когда по слову Иисуса засохла смоковница, на которой не было плодов, — не бессмысленная жестокость. Еще в Ветхом Завете это дерево было символом Израиля. «Поступая по примеру древних пророков, — пишет епископ Кассиан (Безобразов), — Господь, в образе смоковницы, произнес суд над современным Ему Израилем, не приносящим плода» (Цит. соч., с. 105).
Христос никогда не творил чудес напоказ. Книжникам и фарисеям, которым захотелось видеть от Иисуса знамение, Он категорически отказывает в этом: «род лукавый и прелюбодейный ищет знамения…» (Мф., 12; 39). Когда перед казнью Пилат послал арестованного Иисуса к царю Ироду, «Ирод, увидев Иисуса, очень обрадовался, ибо давно желал видеть Его, потому что много слышал о Нем и надеялся видеть от Него какое-нибудь чудо…» (Лк., 23; 8). Но и здесь Христос молча отказывает правителю, от одного слова которого, возможно зависел приговор Ему.
Евангельская проповедь и, прежде всего, проповедь Самого Иисуса Христа нашла отражение в устной практике Его учеников-апостолов, представленной в книге Деяний святых апостолов, и стала образцом для всех последующих поколений христианских ораторов-проповедников.
Григорий Прутцков, доцент журфака МГУ

Иоанн Златоуст: источники красноречия и основные принципы гомилетики

Найденова Лилиана Валерьевна,

кандидат экономических наук, старший преподаватель, Иркутский филиал Всероссийского Государственного Института Кинематографии им. С.А. Герасимова, o-liliana@yandex.ru

Прохоров Евгений Александрович,

преподаватель кафедры религиоведения и теологии, Иркутский Государственный Университет, irgtuprihod@inbox.ru

В статье поднимается проблема «выгорания» священников, как профессиональных ораторов. Им ежедневно приходится читать проповеди прихожанам, выражаясь при этом максимально доступным языком и поддерживать интерес к теме проповеди и доносить ее смысл до слушателей. Проповеди Иоанна Златоуста — знаменитого ритора и проповедника четвертого века, неизменно вызывали отклики в сердцах, душах и умах его паствы. В статье рассматриваются основные принципы, которыми руководствовался Святой при построении своих речей. Эти принципы актуальны и в наше время и могут быть использованы современными священнослужителями, политиками, преподавателями и юристами. Ключевые слова: гомилетика, ораторское искусство, Иоанн Златоуст, религиоведение, теология, наследие святых отцов церкви.

п

с <

е

о

Святой Иоанн Златоуст почитается святителями как православной так и католической церквей. «Уста Златоустовы — Христовы и Павловы уста»,- с далекой древности эти слова Пасхального поучения показывают, как высоко Церковь ценит своего Великого святителя Иоанна Златоуста. Отождествляя его изречения со словами Самого Спасителя и первоверховного апостола Павла. Папа Пиус X в 1909 году назвал Иоанна Златоуста небесным патроном проповедников божественного слова. Патриарх Московский и всея Руси Кирилл так сказал о святом: «Иоанн Златоуст пишет следующее: «Если мы хотим стать подобными Спасителю, то должны делать общее дело, не ища своего». Вот эту фразу нужно золотыми буквами выбить, чтобы она была в каждой комнате, в каждом кабинете начальника, в каждом месте, где люди задумываются о благе страны и людей».

Наследие Иоанна Златоуста обширно, и было бы полезно для современных проповедников при изучении трудов Святого понять, почему Иоанн Златоуст заслужил такую высшую честь. Это тем более актуально в свете активно обсуждаемой в среде священников проблемы профессионального «выгорания» проповедников, которая заключается в сложности сочинения проповедей к одним и тем же ежегодным православным церковным праздникам и подбор тем для воскресных проповедей.

Проблему использования проповедниками принципов риторики исследовали в своих трудах такие авторы как Августин Блаженый, Пюш Э, Саврей В.Я., Сагарда А.И., Пирогов О.К., проблема профессионального выгорания вообще и профессионального выгорания священников в частности рассматривается в работах протоиерея Велика-нова Павела, С. Мьюз, доктора медицинских наук, священника Григория Григорьева. Однако, в перечисленных трудах не конкретезированы методы решения этой проблемы для профессиональных проповедников.

Возможно ли определить общие правила построения проповедей, применяемых Иоанном Златоустом и выявить особенности проповедей Святого, позволяющих современным проповедникам и другим ораторам, часто выступающим перед публикой (преподаватели, политики, юристы и т.д.) использовать эти особенности для преодоления вышеозначенной проблемы профессионального выгорания.

Для того, чтобы попытаться найти решение вышеозначенной проблемы, кратко рассмотрим био-

графию Златоуста и принципы построения проповедей, которые использовал в своих речах Святой, рассмотрев таким образом базовые принципы, которые легли в основу красноречия.

Иоанн Златоуст также как и любой другой человек приобрел очень много из культуры в которой он жил. Святитель Иоанн Златоуст родился в семье военачальника в Антиохии примерно в 347 году н. э.. Вскоре после его рождения отец умер, и он младенцем остался на попечении у матери, которая приложила все усилия для благополучного воспитания сына в христианских традициях. Юношей Златоуст учился выдающихся философов и риторов того времени. Он был любимым учеником Ливания, изучал Богословие знаменитого Диодора и Флавиана. В 367 году был крещен Мелетием, епископом Антиохийским, а в 370 получил должность чтеца.

С кончиной матери принял иночество, как «истинную философию». Несколько лет скитался в пустыне, во время чего написал такие труды, как «Шесть слов о священстве», «Против вооружающихся на ищущих монашества», «Сравнение инока с царем». Святитель два года провел в полном одиночестве в пещере, однако по состоянию здоровья вынужден был вернуться в Антиохию. В 381-м году посвящен святителем Малетием в сан диакона, а в 386-м епископом Антиохийским Фла-вианом во пресвитера. На него была возложена обязанность проповедовать Слово Божие.

Иоанн оказался прирожденным оратором и за данный редкий дар получил от паствы наименование «Златоуст». На протяжении двенадцати лет святой Иоанн проповедовал в храмах перед большим количеством прихожан, при этом глубоко увлекая своих слушателей. Постепенно росла известность Златоуста, и в 397 году он был приглашен в Константинополь для получения должности на столичной кафедре. В столице Иоанн уже не мог проповедовать так часто, как это было в Антиохии. Свою деятельность на новом месте он начал с главного — с духовного совершенствования священства. Начал он с личного примера. Средства, которые предназначались для него же, Иоанн пожертвовал на содержание нескольких больниц и двух гостиниц для паломников. Сам же он довольствовался скудной пищей, отказывался от приглашений на приемы.

Много сил и времени святитель потратил на обустройство Богослужения, а именно: составил чин Литургии, ввел антифонное пение, написал несколько молитв чина елеосвящения.

Распущенное богатое столичное сословие, особенно императорский двор, нашло в лице Иоанна серьезную угрозу. Сама императрица Ев-доксия затаила гнев на Златоуста, когда тот встал на защиту семьи опального вельможи. Масло в огонь подливали придворные и пиближенные к императрице. Они говорили ей, будто святитель в своем поучении о суетных женщинах имел в виду ее. Вскоре состоявшийся несправедливый суд над святителем постановил святого Иоанна казнить за оскорбление императрицы. Император

же заменил казнь изгнанием. Тем не менее, решивший защищать своего пастыря возбужденный народ запланировал поднять восстание. Дабы избежать волнений и беспорядков, святитель добровольно сдался властям. Той же ночью в Константинополе произошло сильное землетрясение. Испуганная Евдоксия просила императора срочно вернуть святого, а также немедленно послала письмо изгнанному пастырю, в котором умоляла его вернуться.

Однако, спустя два месяца новый ложный донос на Златоуста вновь настроил императрицу против него, и в марте 404 года вновь состоялся суд, постановивший изгнать святого Иоанна. Как только он отбыл из столицы, пожар обратил в пепел храм Святой Софии и здание сената. Затем последовали разорительные набеги варваров, а в октябре 404 года умерла Евдоксия. Даже язычники видели в этих событиях небесную кару за несправедливое осуждение святого.

Находясь в Армении, святитель старался поддерживать связь со своими друзьями в Константинополе, он продолжал утешать страдающих, наставлял и поддерживал своих приверженцев. Зимой 406 года святитель Иоанн был скован болезнью и прикован к постели. Но враги его в покое не оставили. Из столицы пришел приказ перевести святого Иоанна в глухой Питиус (в Абхазии). Истощенный болезнями святитель в сопровождении конвоя три месяца в дождь и зной совершал свой последний переход. В дороге силы окончательно оставили его и 14 сентября 407 года святитель ушел из жизни. Святые мощи Иоанна Златоуста были торжественно перенесены в Константинополь в 438 году.

Из фактов биографии Иоанна Златоуста, которые были приведены выше, может быть сделан однозначный вывод: Иоанн Златоуст является самым красноречивым, самым популярным и наиболее часто упоминаемым проповедником, который когда-либо процветал в церкви. Поэтому было бы полезно узнать каким образом строил свою проповедь Иоанн Златоуст. Частично достичь такой цели, можно базируясь на анализе работы великого проповедника церкви, которая называется «О священстве» Например, католики считают эту работу самой лучшей из всех его трудов . Труд с определенной долей вероятности можно датировать между 381 и 385 годами. Хотя автор в то время, еще не был священником и соответственно не имел практического опыта в священническом служении, но он дает священникам мудрые и практические советы, выдержанные в совершенном речевом стиле и в то же время превосходно говорит о величии миссии священника.

Замысел трактата возник еще в то время, когда Иоанн Златоуст тесно общался со своим другом Василием впоследствии епископом города Ра-фанеи, близ Антиохии. Труд «О священстве» состоит из шести глав (Слов), и выстроен в виде диалога между Иоанном Златоустом и его другом Василием. Можно сказать, что это одно из самых известных в современности изложение принципов

в

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

У

т гп А о п гп т;

о

-С ГП

о т; О

О и Д

о

-о О ГО 0-Я

проповеди. Четвертое Слово этого труда занимает уникальное место в истории ораторского искусства. И хотя оно состоит всего из нескольких страниц, но при этом содержит весь христианский подход к риторике.

Искусство риторики присутствовало в самой жизни древних ораторов, но ко времени Святого Августина переродилось в стерильные и торжественные фразы, так называемой, «второй софистики». И хотя представители, так называемой второй софистики, по их утверждению, следовали принципам Цицерона и называли его своим учителем, на самом деле мастера риторики — риторы утратили настоящую глубину и содержательность речей древних мастеров этого искусства. Августину Блаженному пришлось восстанавливать изначальный метод риторики Цицерона. Цицерон использовал риторику с целью донести до людей правду. Августин Блаженный сделал задачей риторики донести до людей слово Бога, высшую правду. При этом Августин меняет приоритетные цели риторики: в отличие от Цицерона Августин не ставил главной целью добиться привлекательности оратора, но ставил одной из главных целей повлиять на дальнейшие действия слушателей. Более того, Святой Августин считал молитву главным делом христианского проповедника, а красноречию отводилось второе место. И наконец, огромное значение Августин уделял моральному облику проповедника, говоря, что его жизнь должна быть примером для прихожан, что не должно быть компромиссов между правдой и выразительностью, и что проповедник должен быть уважаем христианами без толики сомнений. , .

Ораторские нормы, предложенные Св. Августином могут быть выделены и в проповедях Иоанна Златоуста. Более того оба отца Церкви были противниками искажений внесенными так называемой новой «второй софистики». Почти каждое слово в труде Августина «Христианская наука или основания герменевтики и церковного красноречия» не только точно и не подвержено времени, но и не теряет актуальности и по сей день. Указанный труд состоит из четырех книг и для нашего исследования особый интерес представляет четвертая книга, содержащая в себе наставления церковному оратору. Целью Августина в этой книге было разработать способ выражения мысли. Для достижения этой цели он поясняет и иллюстрирует примерами специфические качества оратора. Этими качествами в порядке их важности являются мудрость, ясность, уместность, шарм и совершенство языка. Эти качества важны для любого оратора. Например, Цицерон лаконично перечисляет все эти пять ка-» честв в одном вопросе: «Разве публичные вы-с ступления это не лучший способ научиться лю-© бому человеку четко элегантно и правильно гово-¿9 рить» . Цицерон также подчеркивает важность о мудрости оратора: «Без красноречия мало ^ пользы, но красноречие без мудрости еще менее 2 полезно»

В четвертом и пятом Словах труда о Священстве Иоанн Златоуст не только соглашается с вышеперечисленными принципами, но практически никак их не изменяет. На протяжении обеих книг Иоанн Златоуст подчеркивает наивысшую важность мудрости. Начиная свое описание обязанностей священника он спрашивает: «то принявшие на себя попечение об этом теле, ведущем борьбу не с телами, но с невидимыми силами, как могут сохранить его невредимым, и здравым, если не будут иметь добродетель, гораздо более человеческой и знать всякое врачевство, полезное для души»

Затем Иоанн Златоуст показывает, что проповедник должен быть в состоянии ответить на любой вызов или атаку посредством рассудительности и разумности пастора которые должны окружать его как стена со всех сторон, так что все козни и провокации врагов обращаются против них к их стыду и посмеянию. В пример как Августин в своем труде, так и Иоанн Златоуст в своем, приводят красноречие Святого Апостола Павла: «Он и ныне стоит посреди, как мужественнейший ратоборец, пленяюще всяк разум в послушание Христово, и низлагающее помышления и всяко возношение, взимающееся на разум Божий». В заключении четвертого Слова Иоанн Златоуст приходит к выводу, что пастырь, не объединивший мудрость и красноречие может нанести вред людям слушающим проповедь. Ибо, если пастырь не в состоянии ответить своим противникам, то простые верующие, которые видят это, возложат вину не на пастыря но на нетвердость учения, которое он несет , . Иоанн Златоуст заявляет, что проповедник должен легко корректировать свое красноречие, в зависимости от проблемы, которую он освещает: «Мы готовимся не к одному роду борьбы; но эта война разнообразна и производится различными врагами. Не все они действуют одним и тем же оружием и стараются нападать на нас не одинаковым образом. Поэтому кто намеревается вести войну со всеми, тот должен знать способы действия всех их, быть и стрельцом и пращником, предводителем полка и начальником отряда, воином и военачальником, пешим и всадником, сражающимся на море и под стенами»

Святой Августин в течение пяти глав четвертой книги своего труда «Христианская наука или Основания св. герменевтики и церковного красноречия» (с восьмой по двенадцатую главы) подчеркивает необходимость и важность ясности ораторских речей . Он ссылается при этом на труд Цицерона «Оратор» , .

Понятный и простой стиль труда св. Августина «Христианская наука или Основания св. герменевтики и церковного красноречия» направлен именно на ясность его изложения. Св. Августин считает, что поскольку Божественная правда имеет силу в самой себе и может добиться многого без внешних украшений, то эта истина должна быть ясно представлена для того чтобы признаваться истиной. Святой использует большинство своих коммента-

риев чтобы доказать что метод изложения Священного Писания является в высшей степени подобающим. Он определяет основные принципы Священного Писания, когда говорит о Богодухно-венных писателях: «Там, где сии Писатели понятны для меня, там для меня ничего не может быть не только мудрее их, но и красноречивее» .

И, Хотя Иоанн Златоуст не придавал столько значения ясности оратора как Святой Августин, но его повторяющиеся фразы о том что проповедник, прежде всего учитель, показывают что Иоанн Златоуст воспринимает необходимость ясности как нечто само собой разумеющееся. Так, защищая Святого Павла от нападок и обвинений в невежестве, Иоанн Златоуст говорит, что Павел называет себя «невежда слов, а не разума (2 Кор. Х1:6)». И далее продолжает, что нельзя требовать от пастыря и гладкости речи Сократа и силы речей Демосфена и величия Платона. «Пусть кто-нибудь будет скуден в словах и состав речи его прост и неискусен, только пусть он не будет невеждою в познании и верном разумении догматов».

Иоанн Златоуст подчеркивает необходимость уместности и актуальности проповеди, адаптации ее к конкретной ситуации: «Что пользы, если он хорошо борется с язычниками, а его опустошают иудеи? Или он преодолевает тех и других, а его расхищают манихеи? Или после победы над этими — распространяющие учение о судьбе станут убивать овец, находящихся внутри его»

Как Иоанн Златоуст, так и Августин возражали против главенствующего значения, которое софисты придавали шарму, т.к. по мнению Иоанна Златоуста и Августина софисты не имели интересов к предмету, о котором они говорили, и именно это было причиной, почему значение шарма у софистов выдвигалось на первое место. Комментируя такой подход софистов, Августин не отрицает полезность шарма и очарования проповедника, но он очень тщательно выстраивает иерархию между мотивацией и инструкциями к действию. Он уверен, что такой стиль направлен на приятное времяпрепровождение для слушателей и может изменить их практическое восприятие речи: «Не признак и не доказательство возвышенного и сильного слога, когда проповеднику воздают громкие похвалы и частые рукоплескания: ибо то же самое действие производят и остроты слога простого, и красоты слога умеренного или среднего. Напротив, возвышенный слог тяжестью и силою своей задушает хвалебные клики, но исторгает искренние слезы… похвалы или порицания, так сильно действует на некоторых людей, что они не только восхищаются красноречием в изображении похвал и порицании, но, в тоже время, самым делом стремятся к похвальному и избегают укоризненной жизни. Между тем, все ли те изменяют образ жизни, кои восхищаются слогом умеренным, как все действуют надлежащим образом, коих убеждает слог высокий, и все, научаемые слогом простым, действительно

знают то, чему их учат, или верно приемлют за истину то, чего они не знают»

В пятом Слове труда «О священстве» Иоанн Златоуст объясняет, почему пастырь должен иметь правильное отношение к хвале и восхищению им самим и его ораторским талантом. Такое правильное отношение является как признаком, так и условием мудрости. Златоуст с одной стороны говорит, что проповедник должен презирать похвалы, но с другой стороны шарм должен быть частью его ораторского таланта. Заметив, что «пасомые большею частью не хотят относиться к говорящим, как к наставникам, а поднимаясь выше положения учеников, принимают положение зрителей, присутствующих на мирских зрелищах». И далее оратор говорит о том, что слушатели часто воспринимают проповедь через призму своего восприятия проповедника и если проповедник обладает красноречием, способным возбудить слушателей, то он прежде всего должен соответствовать высокому мнению о нем.

И затем добавляет, что если проповедник презирает похвалы, то «народ ему будет следовать и повиноваться, а не он руководиться прихотями народа… Если презирающий похвалы не преподает учения, «раствореннаго благодатию и солию (Кол. М:6)», то он лишается уважения у народа, не получая никакой пользы от своего великодушия;»

В своем труде «О неясности пророчеств» Иоанн Златоуст объясняет цель ораторского орнамента в проповедях. «Как больным не надобно предлагать скудной и наскоро приготовленной трапезы, но нужно приготовлять разные кушанья; чтобы больной, если не захочет взять одного, взял другое, и если не понравится ему то, принял бы иное, и если отвергнет и это, взялся бы за прочее, и чтобы таким различием яств нам победить его недовольство и разнообразием трапезы уврачевать мрачное его настроение, так часто нужно поступать и в отношении к духовной пище. Когда мы немощны, то нужно приготовлять речь обширную и разнообразную, в которой были бы и сравнения, и примеры, и доказательства, и описания, и многое другое подобное, чтобы из всего этого нам легче было выбрать полезное.»

Пятым качеством оратора является его язык, который должен обладать, по словам Цицерона, элегантностью, формой и достоинством . Августин отмечает эти аспекты языка в различных отрывках, которые он цитирует из Святого Павла, святого Ки-приана и Святого Амвросия. Иоанн Златоуст не делает прямой установки на совершенство языка, однако косвенно указывает на необходимость совершенствования языка в таких утверждениях как: «Люди большею частью привыкли слушать не для пользы, а для удовольствия, представляя себя как бы судьями трагиков, или игроков на кифаре; и то искусство слова, которое мы теперь признали излишним, здесь так одобряется, как у софистов, когда они вынуждаются спорить друг с другом.»

Вероятно, ораторское искусство софистов заслуживает в какой-то степени порицания, потому что они

в

У

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

т гп А о п гп т;

о

-С ГП

о т; О

О и

Д

о

-о О ГО 0-Я

намного более заботились о красоте слова, нежели о правильности мысли. Но хотя для Златоуста первична истина, он не пренебрегал артистизмом ораторского искусства. Ольга Орлова в своей книге «Крестный путь Иоанна Златоуста» пишет: «Красоту слова святитель Иоанн Златоуст в соответствии с христианским мироощущением понимает не как изящное плетение риторических фигур и даже не как глубокие поэтические переживания, передаваемые оратором, но как красоту Истины, выраженной словами человеческого языка. Поэтому неудивительно, что христианскому ритору Златоусту был чужд подчеркнутый артистизм язычника Ливания, чуждо публичное самолюбование учителя, от которого он перенимал секреты ораторского искусства» .

Иоанн Златоуст в своих трудах демонстрирует замечательную элегантность речи, уровень корректности и точности высказываний святого исключительно высок. Другой особенностью Иоанна Златоуста является богатство его языка. Немногие греческие прозаики могут похвастаться таким же словарным запасом. Теория, которую представляет Иоанн Златоуст в четвертом и пятом Словах его труда «О священстве» , согласуется с лучшими положениями древней ораторской мысли. Однако в этих книгах его мысли не концентрируются на пяти существенных качествах оратора. Святой выделяет в них четыре принципа, которые должны находиться в уме и сердце христианского проповедника. Эти принципы суть усердие в изучении христианской доктрины, чистота намерений и безразличие к похвале и зависти.

Цитаты из проповедей Златоуста, которые будут даны ниже, показывают, что он обладал пятью основными качествами оратора, а также свидетельствуют о его усердии в подготовке речей и его точных знаниях Христианского учения. Например, его собственная чистота намерений и безразличие к похвале и зависти проявляется в первой проповеди о Лазаре, где Иоанн Златоуст говорит, что проповедник должен проповедовать независимо от того слушают ли его или нет. Он имел возможность узнать и почувствовать это на практике во время своих проповедей, т.к. несмотря на его большую популярность, люди пренебрегали некоторыми из его самых пылких увещеваний. , Святой напрямую говорит это в беседах на Деяния Апостолов: «Вот я каждый день, сколько есть у меня силы, взываю: отстаньте от зрелищ, — а многие смеются над нами; отстаньте от клятвы, от любостяжания, и множество мы предлагаем увещаний, — и никто не слушает.»

В своих проповедях на Деяния Апостолов, которые Иоанн Златоуст произносил в Константи-» нополе, он также выражает свое собственное пост веденческое отношение в словах, которые ка© жутся эхом слов Моисея и Павла. «Если бы никто ¿9 не стал подозревать меня в излишнем честолю-© бии, то вы увидели бы меня каждый день источа-^ ющим потоки слез; … Поверьте мне, я забываю о 2 собственном спасении, заботясь о вашем, и не

имею времени оплакивать свои грехи. Так вы для меня — все… Какая надежда учителю, если его паства предана порокам? Какая жизнь? Какое утешение? С каким дерзновением он предстанет пред Богом? Что скажет?».

Из вышесказанного ясно, что каждый из великих проповедников является великолепным оратором, и существуют определенные принципы построения проповедей. Формирование этих принципов зарождалось вместе с риторикой во времена Цицерона, но именно христианские проповедники пополнили принципы классической риторики исходя из цели проповеди, как разъяснения Священного Писания широким массам слушателей из разных слоев населения и призыва следовать заповедям Священного Писания. Можно сформировать эти принципы построения проповеди как мудрость, ясность, уместность, привлекательность, совершенство языка. Однако нужно отметить, что, несмотря на общность этих принципов, каждый из проповедников вносит в беседы со слушателями что-то свое. Несомненно, что не только священнослужителям, но и другим современным ораторам нужно уметь говорить мудро, ясно, интересно и совершенствовать язык выступая перед аудиторией.

Литература

1. Папа Пиус 10, «Официальный бюллетень Святого Престола,» Acta Apostolicae Sedis, № Acta Apostolicae Sedis 1, 20 ноября, 1909, 20 Ноябрь 1909.

5. Иоанн Златоуст Святитель, О священстве. Творения святого отца нашего Иоанна Златоуста, архиепископа Константинопольского, в русском переводе., Санкт- Петербург: Издание СПб. Духовной Академии, 1903.

6. G. J. Wuest, Sant John Chrysostom theory and practice of preaching, Chicago: Loyola University, 1955.

7. F. Cayre, Manual of Patrology and History of Theology, т. 1, Society of St. John the Evangelist, Desclee & Company, 1936, с. 474.

9. Иоанн Златоуст Святитель, «Святитель Иоанн Златоуст, собрание сочинений. Том первый. Книга вторая. О Священстве.,» 2011.

10. O. Sister M. Melchior, «Saint Augustine, Student and Teacher,» т. III, с. 317, Май 1954.

11.Августин Святой, Христианская наука или Основания св. герменевтики и церковного красноречия. — Киев, 1835. — 355 с.с

12. Цицерон Марк Туллий, Три трактата об ораторском искусстве., т. I, П. р. М. Л. Гаспарова, Ред., Москва: Наука, 1972.

14. О. Орлова, Крестный путь Иоанна Златоуста, 2-е издание ред., Москва: Адрес-Пресс , 2001.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

16. Э. Пюш, Св. Иоанн Златоуст и нравы его времени, П. А.Автономов, Ред., Санкт-Петербург: книгопродавца И.Л., 1897.

17. Baur, Der heilige Johannes Chrysostomus und seine zeit: bd. Antiochien, M. Hueber, 1929.

John Chrysostom: the sources of eloquence and the basic

principles of homiletics Naidenova L.V., Prokhorov E.A.

Irkutsk branch of the all-Russian State Institute of Cinematography

Key words: homiletics, oratory, John Chrysostom, religious studies, theology, heritage of the Holy fathers of the Church.

1. Pope Pius 10, «Official Bulletin of the Holy See,» Acta Apostolicae

Sedis, No. Acta Apostolicae Sedis 1, November 20, 1909, November 20, 1909.

2. «Patriarch Kirill suggests that a quote from John Chrysostom

3. «Biography of John Chrysostom,» . Available:

http://days.pravoslavie.ru/Life/life2532.htm. .

4. «A brief biography of John Chrysostom,» ACADEMIC, . Available: http://dic.academic.ru/dic.nsf/apho-rism/2621/John. .

5. John Zlatoust the Prelate, On the priesthood. The works of our

6. G. J. Wuest, Sant John Chrysostom theory and practice of preach-

ing, Chicago: Loyola University, 1955.

7. F. Cayre, Manual of Patrology and History of Theology, vol. 1,

Society of St. John the Evangelist, Desclee & Company, 1936, p. 474.

8. St. I. Arsenyev, «The Alphabet of Faith,» . Availa-

9. John Chrysostom the Prelate, «Prelate John Chrysostom, col-

lected works. Volume one. Book two. About the Priesthood. «2011.

10. O. Sister M. Melchior, «Saint Augustine, Student and Teacher,» vol. III, p. 317, May 1954.

11. Saint Augustine, Christian Science or the Foundations of Saint. hermeneutics and church eloquence. — Kiev, 1835. — 355 s.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

12. Cicero, Mark Tullius, Three Treatises on Oratory., Vol. I, P. p. M.L. Gasparova, Ed., Moscow: Science, 1972.

14. O. Orlova, the Way of the Cross of John Chrysostom, 2nd edition ed., Moscow: Address-Press, 2001.

16. E. Push, St. John Chrysostom and the mores of his time, P. A. Avtonomov, Ed., St. Petersburg: Bookseller IL, 1897.

17. Baur, Der heilige Johannes Chrysostomus und seine zeit: bd. Antiochien, M. Hueber, 1929.

18. John Chrysostom the Prelate, Conversations on the Acts of the

Apostles. Conversation 44. The works of our Holy Father John

Chrysostom, Archbishop of Constantinople, in Russian., Theo- ®

logical Academy ed., T.% 1 of% 2IV, Book 1, St. Petersburg, h

1903, pp. 5-478. A

M m x

H A

Ь

ГП

А

О

П

Истоки духовного красноречия

Богословско-церковное (духовное) красноречие — речевое мастерство в религиозной сфере. Оно отличается от других типов красноречия духовно-нравственной направленностью, т.е. ориентированностью на формирование системы религиозных ценностей: определенных правил поведения, духовных и нравственных качеств личности. Основные речевые жанры: проповедь, наставление (назидание), послания (патриархов, митрополитов, Римских пап).

В I—IV веках в Римской империи формируется христианство — религия, в основу которой положена вера в Иисуса Христа как Богочеловека и Спасителя мира. Проповедники нового вероучения обходят небольшие селения, города, произнося проповеди, призывая людей к покаянию и признанию христианских догматов.

Если в эпоху Античности красноречие воспринималось одновременно и как «дар богов», и как искусство, которому надо обучать (для этого и существовали три этапа школьного обучения), то христианство привносит иное понимание риторики. Современный филолог М.П. Гаспаров пишет о специфике раннехристианской проповеди: «Ораторской прозой становится проповедь, которая принципиально не признает никаких правил риторики, потому что несет слушателям не «мнение44, а «истину44, не нуждающуюся в искусственном убеждении: носитель литературности — автор, проповедник, устами которого глаголет Бог». Отголоски этого представления находим в высказывании нашего соотечественника протопопа Аввакума (XVII в.): «Не ищите риторики и философии, ни красноречия, но здравым истинным глаголом последующе, поживите. Понеже ритор и философ не может быть христианин!»

Проповедь — жанр ораторской прозы; дидактическое произведение, содержащее этические требования (обычно с религиозной окраской) и понуждающее слушателя к эмоциональному восприятию этих требований1. Церковное наставление, разъясняющее учение Христа, произносится пастырем после литургии. Право произнесения проповедей в православных и католических церквях имеют лишь священники, поскольку они наделены божественной благодатью.

Архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий) (1877—1961) обращался к священникам с таким наставлением:

Не в красноречии дело, не в ораторском построении речи, а в избытке сердца.

Не надо быть витией многовещанным, не надо быть блестящим оратором, увлекающим слушателей только изяществом и изысканностью своей речи.

Надо быть подобным тем смиренным и простым, не многоученым добрым священникам, которые своей простотой, задушевной, полной любви и благочестия проповедью пленяют сердца простых людей и целыми пригоршнями бросают в них святые семена смирения, любви и кротости, семена святейших и чистейших заповедей Христовых1.

Наибольшее распространение получили две разновидности проповеди: апологетика и гомилетика.

Апологетика (буквально: заступничество, защита) — доказательство истинности христианского вероучения . Ее основоположники — это «отцы церкви» Блаженный Августин (сочинение «О граде Божьем») и Тертуллиан (трактат «Апологетика»). Она широко распространена в Римско-католической церкви, которая в течение веков доказывала свою «истинность», догматическое первенство над другими ветвями христианства. Современным апологетом можно считать православного проповедника профессора богословия Андрея Кураева.

Гомилетика (буквально: искусство беседы) — изложение принципов христианского вероучения. В ее основе гомилия — обращение священника к общине верующих, пояснение и разъяснение церковных догматов (в основном в форме проповеди).

Прототипом гомилии стала проповедь Иисуса Христа в Назаретской синагоге. Ее содержание изложено в Евангелии от Луки. «И разнеслась молва о Нем по всей окрестной стране. Он учил в синагогах их, и от всех был прославляем», — сказано в Евангелии. Придя в синагогу

(молитвенный дом) «в субботний день» в город Назарет, Иисус Христос начал читать отрывок о приходе Мессии (Спасителя). «И, закрыв книгу и отдав служителю, сел; глаза всех в синагоге были устремлены на Него. И Он начал говорить им: ныне исполнилось это писание, слышанное вами».

Здесь надо отметить, что события происходили в местности, где Иисус провел свое детство. Присутствующие в синагоге знали его отца, родных, близких: «И говорили: не Иосифов ли это сын?» Здесь, в Назаретской синагоге, Иисусом были произнесены слова, ставшие крылатыми: «И сказал: истинно говорю вам: никакой пророк не принимается в своем отечестве». «Нет пророка в своем отечестве», — так мы говорим, когда наши слова, воззрения, убеждения не признают близкие нам люди, наши соотечественники. Как правило, словесная проповедь наибольшего успеха достигает, будучи обращенной к людям, с которыми мы не слишком близко соприкасаемся.

В эпоху Средневековья издаются особые гомилиарии — сборники лучших проповедей (гомилий), выбранных из творений «отцов церкви»: Иоанна Златоуста, Василия Великого, Григория Богослова, Блаженного Августина и других выдающихся церковных деятелей.

Непревзойденные образцы духовного красноречия оставил Иоанн Златоуст (347—407). Родился он в Антиохии. Получил образование под руководством знаменитого ритора Ливания, прекрасно знавшего традиции античного красноречия. Четыре года Иоанн провел в пустыне, где им были написаны «Слово о священстве» и «В защиту монашества». В 397 году Иоанн Златоуст был избран архиепископом Константинополя. Он обличал роскошь и пороки императорского дворца, а также развращенность высшего духовенства, чем вызвал крайнее недовольство константинопольского правительства. Собор, созванный по инициативе императрицы Евдокии, осудил его и отправил в заточение.

Богослов Георгий Флоровский (1893—1979) писал об Иоанне Златоусте: «В категориях античного мира его можно определить как оратора или ритора. Античный ритор — это учитель, моралист, проповедник. Таким учителем был и Златоуст. Эллинизм Златоуста сказывается прежде всего в его языке и стиле. Как оратора и стилиста его можно сравнить с Демосфеном — в стиле Златоуста оживают вновь сила и блеск Афин». Проповеди его по сей день считаются образцами христианского ораторского искусства. Иоанн Златоуст причислен христианской церковью к лику святых. Крылатыми стали такие изречения этого Отца Церкви:

• • «Корыстолюбивые богачи — это какие-то разбойники, засевшие при дороге, грабящие проходящих и зарывающие имущества других в своих кладовых»‘,
• • «Многие осуждают меня за то, что я нападаю на богачей, но зачем они несправедливы к бедным? Я обвиняю не богача, а хищника. Ты богат? Не мешаю тебе. Но ты грабитель! Осуждаю тебя. И богачи и бедняки — равно мои дети»‘,
• • «Лучше во тьме пребывать, чем без друга»‘,
• • «Лучше хлеб с солью в покое и без печали, чем множество блюд многоценных в печали и горе»‘,
• • «Царь принуждает, священник убеждает. Один действует повелением, другой советом».

Литературное наследство Златоуста колоссально: трактаты, письма, проповеди. Вот фрагмент из его «Бесед о священстве» («Слово пятое»):

Кто владеет великой силой слова (а ее у немногих можно найти), даже и тот не бывает свободен от непрестанных трудов. Так как сила слова не дается природой, но приобретается образованием, то хотя бы кто довел ее до высшего совершенства, и тогда он может потерять ее, если постоянным усердием и упражнением не будет развивать этой силы. Таким образом, образованнейшие должны более трудиться, нежели менее образованные’, ибо нерадение тех и других сопровождается не одинаковым ущербом, но у первых он столько важнее, сколько различия между тем, чем владеют те и другие. Последних никто не будет укорять, если они не произносят ничего отличного’, а первые, если не всегда будут предлагать беседы, превышающие то мнение, которое все имеют о них, то подвергаются от всех великим укоризнам. Притом последние и за малое могут получать великие похвалы, а первые, если слова их не будут сильно удивлять и поражать, не только не удостаиваются похвал, но и находят многих порицателей

Далее Иоанн Златоуст формулирует важную мысль. Он говорит о таком понятии, как харизма оратора. Греческое слово харизма переводится на русский язык как «милость», «божественный дар», «благодать». Первые христиане использовали его в расширенном значении: «искра, дар Божий». В тексте Нового Завета в Первом Послании апостола Павла к Коринфянам сказано: «…Одному дается Духом слово мудрости, другому слово знания, иному вера, иному дары исцелений… Все же сие производит один и тот же Дух, разделяя каждому особо»

(1 Кор. 12: 1 — 11). Харизма оратора — это его уникальность, неповторимость, умение наладить психологический контакт с аудиторией, добиться коммуникативного успеха.

Иоанн Златоуст продолжает:

Слушатели сидят и судят о проповеди не по ее содержанию, а по мнению о проповедующих. Потому кто превосходит всех красноречием, тому более всех нужно усердно трудиться; ему нельзя извиняться тем общим недостатком природы человеческой, что невозможно успевать во всем; но если беседы его не вполне будут соответствовать высокому мнению

0 нем, то они сопровождаются множеством насмешек и порицаний от народа. Никто сам в себе не рассуждает о том, что приключившееся уныние, беспокойство, забота, а часто и гнев помрачают чистоту ума и не позволяют произведениям его являться светлыми и что вообще человеку невозможно всегда быть одинаковым и во всем успевать; но естественно иногда и погрешить и оказаться слабее собственной силы. Ни о чем этом, как я сказал, не хотят подумать, но винят проповедника, судя о нем, как об Ангеле. И вообще человек таков, что на заслуги ближнего и многочисленные и великие не обращает внимания, а если откроется какой-нибудь недостаток, — хотя бы незначительный, хотя бы давно случившийся, — тотчас узнает его, немедленно привязывается к нему и всегда помнит его, и это малое и незначительное часто уменьшает славу многих и великих мужей.

Красоту слова святитель Иоанн Златоуст понимает как красоту Истины, выраженной словами человеческого языка. При этом Иоанн Златоуст следует античной традиции, оценивавшей речь оратора с этической точки зрения. «Совершенным оратором никто, по моему мнению, быть не может, не будучи добрым человеком», — писал Квинтилиан. Иоанн Златоуст говорит: «Слушатели сидят и судят о проповеди не по ее содержанию, а по мнению о проповедующих».

«Златоуст никогда не говорил на отвлеченные темы. Его беседы всегда жизненны и живы, он говорит всегда к живым людям. По его беседам можно как бы наблюдать за его слушателями и за самим проповедником. Свою речь он всегда ведет к волевым выводам, к практическим призывам, прежде всего учит любви. Вместе с тем всегда требует цельности, призывает к ответственности» (Г Флоровский).

Проанализируем фрагмент одной из проповедей Иоанна Златоуста, в которой нравственный проповедник обличает противоестественную роскошь богачей, олигархов своего времени:

(1) У них (животных. — В.Р.) все общее — и земля, и источники, и пастбища, и горы, и леса, и ни одно из них не имеет больше другого. (2) А ты, человек, кротчайшее животное, делаешься свирепее зверя, заключая в одном своем доме пропитание тысячи и даже многих тысяч бедных, между тем, как у нас одна общая природа и многое другое, кроме природы: общее небо, солнце, луна, хор звезд, воздух, море, огонь, вода, земля, жизнь, смерть, юность, старость, болезнь, здоровье, потребность пищи и одежды. (3) Так же общие и духовные блага’, священная трапеза, тело Господа, честная кровь Его, обетование Царства, баня возрождения, очищение грехов, правда, освящение, искупление, неизреченные блага… (4) Поэтому не безумно ли тем, кто имеет так много общего между собой — и природу, и благодать, и обетования, и законы — быть так пристрастными к богатству, не соблюдать и в этом равенства, но превосходить свирепость зверей, и при том тогда, когда предстоит необходимость скоро оставить все это.

В первом предложении оратор использует фигуру экспрессивного синтаксиса — однородные члены предложения (…и земля, и источники, и пастбища, и горы, и леса…). Во втором — тропы — перифразу (человек — «кротчайшее животное») и антитезу (кротчайшее — свирепее), а также вновь однородные члены (…общая природа и многое другое, кроме природы, общее небо, солнце, луна, хор звезд, воздух, море, огонь, вода, земля, жизнь, смерть, юность, старость, болезнь, здоровье, потребность пищи и одежды). С помощью парцелляции проповедник соединяет третье предложение со вторым: «Так же общие и духовные блага…» В четвертом предложении риторическая интонация выражает главную мысль всего ораторского периода: «…Не безумно ли тем, кто имеет так много общего между собой — и природу, и благодать, и обетования, и законы — быть так пристрастными к богатству, не соблюдать и в этом равенства, но превосходить свирепость зверей [? — В.Р.»

Авторитет красноречия этого проповедника был настолько велик, что в Древней Руси будет сформирован сборник нравоучительного содержания — «Златоуст», куда войдут его наставления и поучения. Фрагменты из него по сей день используются в церковной литургии и публицистике. Вот лишь некоторые изречения:

• • «И молитва, и пост бесполезны для тебя, когда ты не украшен верою, надеждою и любовью»‘,
• • «На пути добродетели чем более подвинешься вперед, тем легче будет казаться путь твой»‘,

• • «Когда начнешь исправлять худую привычку, то хотя бы однажды, хотя бы дважды, хотя бы трижды, хотя бы двадцать раз преступил закон, не отчаивайся’, но опять восставай, примись за тот же труд и непременно останешься победителем»;
• • «Будем носить истинное сокрушение в сердце, а не на языке только. Ибо я знаю многих, которые плачут о своих грехах, но ничего доброго не делают. Они постятся, носят на себе грубую одежду, а между тем, так же жадны к деньгам, как ростовщики’, предаются гневу, как свирепые звери, и любят о ближнем говорить более зла, нежели другие добра. Это не покаяние, а только призрак его»1.