§ 12.2 Уяснение смысла норм права (приемы толкования)

С помощью приемов толкования исследуется норма права, интерпретатор познает ее содержание, получает полное и исчерпывающее представление о норме. Знание таких приемов способно уберечь от ошибок, поверхностного и одностороннего выяснения смысла норм, помогает вырабатывать правильный подход к их анализу.

Приемы толкования дополняют и обусловливают друг друга. Они дают положительные результаты лишь при их использовании в совокупности.

Уясняя смысл и социальное назначение правовой нормы, интерпретатор исследует: I) саму норму; 2) ее правовые связи — взаимоотношение с другими юридическими предписаниями и правовыми принципами; 3) ее внеправовые связи с другими общественными явлениями. Это дает основание выделить три самостоятельных приема уяснения правовой нормы.

Текстовое толкование. Оно начинается с осмысливания соответствующего текста нормативного акта. Необходимо установить основное значение отдельных слов, их смысловой оттенок в данном контексте, выяснить грамматическую форму (падеж, число, род и т.д.). Если в нормативном акте нет определения термина, ему придается общеупотребимое литературное значение. При толковании интернациональных и иностранных слов им придается то значение, какое они приобрели в родном для законодателя языке.

Смысл исследуемого слова толкуется так, как понимал его законодатель в момент издания нормы. Основная лексическая база, используемая в нормативных актах, постоянна. Однако возможность изменения значения слов существует, и ее нельзя не учитывать при толковании.

Следующая, не менее ответственная задача, стоящая перед интерпретатором, — установление смысловой и грамматической структуры текста, изучение взаимозависимости всех предложений, уточняющих, развивающих и конкретизирующих содержание и в совокупности составляющих норму права. Установление таких связей особенно важно в случае, когда норма складывается из нескольких статей одного акта или различных актов (внесение изменений и дополнений в статью, последующее ее распространение, отмена какой-либо части, помещение санкции в другой статье или ином акте и т.д.).

Одновременно исследуются технико-юридические средства и приемы выражения воли законодателя в толкуемой норме (раскрытие содержания специальных юридических и технических терминов, особых правовых конструкций, анализ структуры рассматриваемой нормы, установление того, к какому виду норм права она относится, и т.д.). Специальные юридические знания и навыки, высокий уровень правосознания — необходимые условия эффективности такой работы.

Законодательный текст — это не обычное литературное произведение. В нем употребляется целый ряд специальных терминов. В законодательстве много так называемых обыденных, общеупотребительных терминов, которые заимствуются из бытового языка и используются в своем общераспространенном значении. Часто применяются также общеупотребительные термины, имеющие в нормативном акте особый смысл (например, доказательство, подозреваемый, жалоба). Они более точно обозначают необходимое понятие. Как правило, такие термины во избежание чрезмерно широкого и, следовательно, неточного толкования определяются в нормативном акте.

Специальные юридические термины (например, истец, неустойка, дознание) вырабатываются правоведением и создаются законодателем. Знание судебной и арбитражной практики — необходимая основа правильного их понимания.

Широко используются в нормативных актах и так называемые технические термины, заимствованные из разных отраслей техники, науки, искусства (см. например, воздушные ворота, тальвег реки и др.). Без таких терминов обойтись весьма трудно, поскольку право касается множества различных сторон общественной жизни. Эти термины обычно не определяются в нормативных актах. Если возникают неясности при их толковании, то нужно использовать соответствующие справочники, словари, обратиться к помощи специалистов.

Систематическое толкование. Любая норма представляет собой составную часть системы права и взаимодействует с множеством других правовых норм. Поэтому после анализа ее содержания необходимо проследить и раскрыть все ее юридические связи и опосредования. Уяснить суть конкретной нормы можно лишь проанализировав другие нормы, близкие ей по содержанию, развивающие, детализирующие ее, выяснив, в каком по значимости акте (законе, постановлении и т.д.) она сформулирована, какое место в этом акте занимает. Это и составляет содержание систематического толкования. Например, ст. 143 УК РФ предусматривает ответственность за нарушение правил охраны труда. Но в этой статье ничего не говорится о том, в чем эти правила заключаются. Таких правил много, они содержатся в законах и иных нормативных актах, и их нельзя не учитывать при толковании вышеуказанной статьи.

Установление систематических связей толкуемой нормы с другими, близкими ей по содержанию, в одних случаях позволяют всесторонне рассмотреть первую норму без изменения ее содержания. В других случаях близкая норма может дополнять предписание исследуемой нормы, уточнять ее, ликвидировать возможность возникновения пробелов и недоразумений при ее применении. Связь норм проявляется также в том, что одна норма может устанавливать определенные исключения из общего правила, сформулированного в другой норме, изменять в той или иной степени содержание другой нормы, ограничивать или расширять объем ее действия.

Установление систематических связей между нормами помогает правильно понять сферу их действия, круг лиц, которых они касаются, смысл того или иного термина и т.д. Это особенно важно, когда сравнивается изданная ранее норма с новой, которая в какой-то степени корректирует ее содержание. Систематическое толкование позволяет выявить противоречия и коллизии в законодательстве, нормы, которые, хотя формально не отменены, на самом деле заменены другими и фактически не действуют. При необходимости применения аналогии закона этот прием толкования помогает найти наиболее близкую по содержанию норму, применимую к конкретному случаю, подлежащему разрешению.

При толковании необходимо использовать связь конкретных норм с общей частью той же отрасли права. Сопоставление статей особенной части кодексов с нормами общей части поможет уточнить и раскрыть смысл толкуемой нормы, более четко определить ее общую направленность, сферу действия.

Историко-политическое толкование. Исследование социального значения нормы, ее цели, намерений законодателя, общественно-политической обстановки, обусловившей ее издание, составляет содержание историко-политического толкования. Важно использовать документы и материалы, опубликованные в средствах массовой информации, литературу, отражающую политику государства по рассматриваемому вопросу. Кроме того, интерпретатор изучает преамбулы и введения к толкуемым актам, их официальное и неофициальное толкование, тексты старых, отмененных актов по тому же вопросу, материалы обсуждения и принятия толкуемой нормы, а также учитывает социально-политическую обстановку, складывающуюся в момент самого процесса толкования. Естественно, что это толкование должно проводиться лишь в рамках основного содержания исследуемого акта, не должно быть предлогом для отхода от его точного смысла.

Историко-политическое толкование помогает выявить нормы, формально не отмененные, но фактически утратившие свое значение. Когда очевидно, что в жизни нет тех условий, к которым исследуемая норма может быть применена, когда эти условия изжили себя и сошли с исторической сцены, то можно сделать вывод, что такая норма, будучи устаревшей, уже не действует.

Иногда под историческим толкованием понимается уяснение смысла нормы путем сопоставления толкуемого закона с первоначальным его проектом, с отмененными актами по тому же вопросу, ознакомления с материалами обсуждения и принятия толкуемого акта. Необходимость изучения таких актов и материалов очевидна. Однако подобный анализ нельзя превращать в самоцель. Он должен быть подчинен изучению экономических и политических условий, определивших издание нормы, ее цели и социальное значение.

Завершение процесса уяснения смысла норм права. В отдельных случаях в результате толкования нормы обнаруживается, что она недостаточно ясна или вызывает сомнения. Неясность нормы может проявляться в расплывчатости формулировок, недостаточной точности того или иного термина или выражения, в двусмысленности, неполноте. Неясность может возникнуть также из-за противоречий внутри самой нормы в силу несовершенства законодательной техники.

В таких случаях весьма важно использовать все то, что объединяется под условным наименованием «дополнительные материалы к правовой норме»: специальные разъяснения органа, издавшего толкуемую норму, акты Верховного суда, Высшего арбитражного суда и их коллегий, официальные разъяснения других государственных органов. Необходимо также использовать учебники по правовым дисциплинам, комментарии законодательства, монографическую литературу, мнения сведущих людей (например, разъяснения работников кодификационных бюро) и другие материалы.

При обнаружении действительной неясности нормы наиболее верным является тот вариант толкования, который: 1) более полно и правильно отражает общие принципы права; 2) наиболее соответствует требованию охраны прав и законных интересов граждан; 3) оптимально, полно и всесторонне отражает цели принятия толкуемого акта, его назначение. При этом выводы, полученные с помощью использования дополнительных материалов, не должны устранять неясность нормы за счет изменения или отмены ее положений.

Поделитесь на страничке

Следующая глава >

Этот способ толкования предложил польский ученый Е. Врублевский. Он состоит в установлении значения нормы с учетом ее функционального контекста. Этот контекст складывается из совокупности различных факторов: экономический и общественно-политический строй, общая культура общества, выраженная в общей системе оценок и норм (имеются в виду не нормы права, а иные: моральные, этические, технические и т. д., «правовой контекст» используется в систематическом и логическом способах толкования), идеология и политические программы сил, руководящих обществом, особенности явлений, влияющих на правовое регулирование (например, состояние техники, коммуникации, санитарные условия и т.п.). Сюда же относятся взгляды о целях законодателя и целях применения права (иногда этот прием функционального толкования выделяют как самостоятельный телеологический способ). Причем в «чисто» функциональном способе имеется в виду современный контекст, а не относящийся ко времени принятия нормы. В этом отличие функционального способа толкования от исторического.

К функциональному толкованию А.Ф. Черданцев относит интерпретацию оценочных понятий. С этим согласны не все – так, Е.А. Степанова полагает, что решение вопроса об обоснованности применения к определенным жизненным обстоятельствам нормы с оценочным понятием следует за уяснением ее содержания с помощью традиционных методов: грамматического, исторического, логического. Насколько можно понять, Е.А. Степанова полагает, что вне связи с конкретным случаем раскрыть содержание оценочного понятия невозможно в принципе. Но даже если это и так, то отсюда следует невозможность дать исчерпывающее нормативное толкование оценочного понятия – оно тогда перестанет быть оценочным, казуальное же представляется не только возможным, но и необходимым.

В то же время, Е.А. Степанова подчеркивает, что оценочное понятие может быть вообще никак не конкретизировано в нормативных актах, а может и сопровождаться открытым перечнем. Но если оценочное понятие сопровождается открытым перечнем, это означает его конкретизацию нормативным актом, т.е. безотносительно к конкретному случаю. Кроме того, в тех случаях, когда оценочное понятие не сопровождается каким-либо перечнем в нормативном акте, такой перечень очень часто дают в актах официального нормативного толкования или хотя бы доктринального. Так, оценочное, применительно к руководителям организаций и их заместителям, понятие «грубое нарушение трудовых обязанностей» (основание увольнения, предусмотренное п. 10 ст. 81 ТК РФ) конкретизируется пунктом 49 Постановления от 17.03.04: «В качестве грубого нарушения трудовых обязанностей руководителем организации (филиала, представительства), его заместителями следует, в частности, расценивать неисполнение возложенных на этих лиц трудовым договором обязанностей, которое могло повлечь причинение вреда здоровью работников либо причинение имущественного ущерба организации».

Другим примером является понятие «работник, выполняющий воспитательные функции». Согласно п. 47 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 17 марта 2004 г. № 2 «судам следует исходить из того, что по этому основанию допускается увольнение только тех работников, которые занимаются воспитательной деятельностью, например учителей, преподавателей учебных заведений, мастеров производственного обучения, воспитателей детских учреждений». Слово «например» перед перечнем означает, что он открытый, неисчерпывающий. В литературе справедливо подчеркивалось, что дать исчерпывающий перечень работников, выполняющих воспитательные функции вряд ли возможно (как, впрочем, и перечень аморальных проступков). Иногда к работникам, упомянутым в постановлении от 17 марта 2004 г., добавляют практикующих психологов, социальных педагогов, методистов, педагогических работников внешкольных учреждений.

По единодушному мнению всех специалистов в области трудового права увольнение по п. 8 ст. 81 ТК РФ возможно, только если воспитательная функция является основным содержанием работы. Поэтому недопустимо увольнение по этому пункту руководящих работников на том основании, что в их трудовые обязанности входит воспитание подчиненных (оно-то, конечно, входит, но это не главное содержание их работы).

Считается также, что нельзя также увольнять по этому основанию работников образовательных учреждений выполняющих технические обязанности. Однако здесь не все так просто: часто, перечисляя таких работников, наряду с уборщицами, медицинским персоналом, гардеробщицами, работниками пищеблоков называют лаборантов. Между тем, должностные обязанности лаборанта образовательного учреждения непосредственно связаны с участием в учебном процессе, должность его относится к учебно-вспомогательному персоналу, так же как, например, младшего воспитателя,возможность увольнения которого по п. 8 ст. 81 ТК РФ не вызывает сомнений. Таким образом, при решении вопроса о правомерности увольнения за совершение аморального проступка необходимо исходить из фактического круга обязанностей данного работника, определяемого локальными нормативными актами (должностными инструкциями, функциональными обязанностями и т. д.) и трудовым договором.

Вообще, по мнению автора, невозможность увольнения по этому основанию технических работников образовательных учреждений, хотя и вытекает из буквального толкования термина «работник, выполняющий воспитательные функции», далеко не бесспорна. Воспитание – процесс многогранный, он не сводится к произнесению назидательных речей. Не меньшую, если не большую роль играет воспитание примером. Технические работники находятся в постоянном контакте с учениками и так сказать воспитывают их своим примером.

Официального толкования понятия аморальный проступок (основание увольнения работников, выполняющих воспитательные функции по п. 8 ст. 81 ТК РФ) не существует, но все комментаторы Трудового кодекса какой-либо перечень таких проступков обязательно предлагают.

Обычно к числу аморальных проступков, несовместимых с продолжением воспитательной работы, относят скандалы, драки, появление на работе или в общественных местах в состоянии алкогольного, наркотического или иного токсического опьянения, оскорбляющем человеческое достоинство, недостойное поведение в быту, вовлечение несовершеннолетних в пьянство, жестокое обращение с животными и другие неблаговидные действия.

Увольнение по этому основанию возможно также в случае совершения противоправных действий корыстного характера, причем и в том случае, когда от уголовного наказания работник был освобожден. Так, в представлении Генеральной прокуратуры РФ от 28.02.99 № 21-19-99 «О нарушениях законодательства Тульским профессионально — педагогическим колледжем» указано, что директор колледжа Савушкин Н.Н. допустил ряд подобных нарушений, в том числе злоупотребление служебным положением и должностной подлог, за что был осужден приговором Привокзального районного суда г. Тулы. Несмотря на то, что от отбытия наказания Савушкин Н.Н. был освобожден по амнистии, Генеральная прокуратура потребовала «решить вопрос об освобождении Савушкина Н.Н. от должности директора Тульского профессионально — педагогического колледжа» за совершение аморального проступка как лица, выполняющего воспитательные функции.

В связи с этим вызывает, по меньшей мере, недоумение, мнение, высказанное в периодической печати прокурорским работником (!), что «по закону аморальным проступком может считаться всякое нарушение моральных норм, не совместимое с продолжением работы, лицом, выполняющим воспитательные функции, как то: появление на работе или в общественных местах в нетрезвом состоянии, мелкое хулиганство, сквернословие, драки, скандалы и другие дискредитирующие действия. То есть в соответствии с Трудовым кодексом присвоение денежных средств не является аморальным проступком». При чем тут Трудовой кодекс вообще непонятно – никакого перечня конкретных аморальных проступков, несовместимых с продолжением воспитательной работы там нет. По-видимому, Кодекс перепутали с Комментарием к нему.

Иногда возможность увольнения по этому основанию не исключается даже в случае вынесения оправдательного приговора. И. работал учителем в средней школе района. Приказом директора школы от 3 января 2002 г. он был уволен по п. 3 ст. 254 КЗоТ РФ за совершение аморального проступка, в отношении него было возбуждено уголовное дело по ст. 133 УК РФ (понуждение к действиям сексуального характера).

И. обратился в суд с иском к средней школе о восстановлении на работе, взыскании среднего заработка за время вынужденного прогула и компенсации морального вреда, ссылаясь на то, что аморального проступка он не совершал, а увольнение явилось следствием его отказа проголосовать на выборах главы администрации района за родственника директора школы; по уголовному делу приговором суда он оправдан.

Суд первой инстанции в иске И. отказал.

Однако судебная коллегия по гражданским делам и президиум Верховного Суда Республики признала увольнение незаконным, полагая, что в силу ст. 61 ГПК РФ вступивший в законную силу приговор суда, которым И. был оправдан по предъявленному обвинению по ст. 133 УК РФ за отсутствием события преступления, обязателен для суда, рассматривавшего данное гражданское дело.

Рассматривая дело в порядке надзора, Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ оставила в силе решение районного суда, указав, что сам по себе факт вынесения оправдательного приговора в отношении истца по ст. 133 УК РФ не является доказательством того, что им не совершались аморальные действия, послужившие основанием для расторжения с ним трудового договора.

При рассмотрении уголовного дела установлена ошибочность квалификации совершенного И. деяния по ст. 133 УК РФ, но не признано, что он вообще не совершал тех действий, за которые был уволен. Обстоятельства совершения И. аморального проступка подтверждены по гражданскому делу исследованными и оцененными судом в соответствии со ст. 67 ГПК РФ доказательствами: материалами служебного расследования, показаниями свидетелей и др..

Часто исторический и функциональный способы толкования используются совместно (поэтому их иногда объединяют в один – историко-политический способ). Проиллюстрируем это следующим примером. Вернемся к Определению Конституционного Суда о применении п. 8 ст. 33 КЗоТ. Выше было отмечено (§ 3 этой главы), что Конституционный Суд РФ пришел к выводу о несоответствии Конституции РФ буквального толкования этой нормы, данного Судебной коллегией по гражданским делам Верховного Суда РФ.

Обосновывая такое решение, Конституционный Суд исследовал, во-первых, исторические условия принятия этого пункта. Суд указал, что оспариваемая норма установила, по сути, один из способов — наряду с мерами уголовного, административного и общественного воздействия — борьбы с хищениями имущества предприятий, организаций, учреждений как основного объекта производственно-хозяйственной деятельности. В указанный период она была направлена на реализацию в трудовом праве принципа равной защиты всех признанных государством форм собственности, к числу которых частная собственность не относилась и относиться не могла, поскольку частнопредпринимательская деятельность являлась уголовно наказуемым деянием.

Во-вторых, Конституционный Суд рассмотрев ситуацию, сложившуюся к моменту вынесения данного Определения указал, что согласно статьям 8 и 35 (часть 1) Конституции Российской Федерации в Российской Федерации гарантируется свобода экономической деятельности, признаются и защищаются равным образом частная, государственная, муниципальная и иные формы собственности; право частной собственности охраняется законом. Из этих конституционных положений следует, что все субъекты права собственности должны иметь одинаковые возможности защиты своего имущества (объектов собственности) и связанных с ним интересов, как правило, без каких-либо привилегий или ограничений. Следовательно, на все закрепленные Конституцией Российской Федерации виды собственности принцип равной защиты должен распространяться в той же мере, в какой он распространялся до вступления в силу Конституции Российской Федерации на государственную и общественную собственность. Иное означало бы, что право работодателя на расторжение трудового договора с работником поставлено в зависимость от того, к какой форме собственности относится похищенное имущество предприятия, что не согласуется с предписаниями Конституции Российской Федерации.

В результате Конституционный Суд РФ пришел к выводу, что исходя из конституционно-правового смысла пункта 8 части первой статьи 33 КЗоТ Российской Федерации, который не предполагал и не предполагает ни ограничения правомочий работодателей и интересов собственников, ни неравенства прав граждан в сфере труда, в случае совершения работником хищения имущества предприятия, не находящегося в государственной или общественной собственности, работодатели не могут лишаться права на применение установленных законом мер, включая расторжение трудового договора (контракта).

Отметим, что правомерность такого распространительного толкования небесспорна, о чем будет подробнее сказано в главе 4.

Толкование норм права есть мыслительный процесс, который осуществляется с использованием ряда приемов (способов), обеспечивающих уяснение воли законодателя, заключенной в конкретной статье нормативного акта (или в нормативном акте в целом). Принято различать следующие приемы толкования: • грамматический (филологический), основанный на использовании познаний лексики и грамматики языка норм акта (казнить нельзя помиловать; снимаю порчу);

• систематический, основанный на использовании знаний о системе права;

• логико-юридический, основанный на логическом анализе текста нормы, акта и использования правил юридической техники;

• историко-целевой, основанный на знании исторической и современной политической обстановки в стране, а возможно и в мире.

Текстовое толкование — это прием, который обычно называют грамматическим, поскольку объектом исследования в данном случае является текст, внешняя сторона нормы.

При таком толковании нужно выяснить: в каких словах, предложениях формулируются гипотеза, санкция и диспозиция правовой нормы. Для этого устанавливается значение отдельных слов, уясняется их грамматическая форма (падеж, род, число, вид, лицо), определяется связь между ними. Затем уясняется грамматическая и смысловая структура предложений, из которых состоит норма. При текстовом толковании норм права необходимо специально остановиться на выяснении значения отдельных терминов. В законодательстве часто значение терминов нередко дается в самих законах и других нормативных правовых актах. Применяя нормы права, которые содержат термины, употребляемые в различных значениях, важно установить их действительный смысл, непосредственно заложенный самим правотворческим органом. В противном случае это может привести к неправильному решению юридического дела.

Грамматическое толкование является среди всех способов толкования первичным и исходным. Ибо юридические нормы существуют только в языковой форме, всегда выражены в тексте нормативного документа, конструируются в виде грамматических предложений.

Поэтому при рассмотрении закона и способов его толкования всегда строго различаются, условно говоря, «буква» и «дух» закона, т.е., с позиции юридической науки, буквальный текст и действительное содержание юридических норм. Это действительное содержание раскрывается с помощью и грамматического анализа буквального текста, и всех других способов толкования. Однако во всех случаях «буква» закона остается непогрешимой, не нарушаемой основой его понимания.

При текстуальном, грамматическом анализе существенно важно «все» — и общеупотребляемое значение слов, и их морфологические характеристики, и синтаксическое построение, и грамматические связи слов, и т.д.

Например, текст Закона РФ залоге». Ст.53 ч.2п.1. В этой статье перечислены те обстоятельства, при которых предприниматель, — осуществляющий предоставление кредитов под залог, освобождается от ответственности за утрату, недостачу или повреждение предмета залога. В заключительной части соответствующего фрагмента текста говорится,

что освобождение от ответственности может иметь место, если указанные неблагоприятные последствия «произошли вследствие непреодолимой силы, либо умысла, или грубой неосторожности залогодателя». Почему в конце предложения употреблено «либо», а через слово — «или»? Казалось бы, мелочь. Между тем здесь указывается на то, что в конечном итоге имеется только два (а не три) основания освобождения от ответственности, разграничиваемые словом «либо» (непреодолимая сила либо…), умысел же и грубая неосторожность — не особые основания, а разновидность одного основания: отсутствия «квалифицированной», повышенной вины лица, — и потому в данной части фразы уже неуместно слово «либо» и используется союз «или» и не должно быть запятых.

Примером грамматического толкования может служить толкование терминов в обычном употреблении, содержание которых во многих случаях расплывчато и допускает многозначное толкование. Так, в соответствии со статьей 158 УК РФ кража определяется как тайное похищение чужого имущества. В практике возник вопрос, как понимать слова «тайное похищение». Имеется ли в виду здесь похищение имущества только в отсутствие владельца имущества или также в отсутствии других граждан. Неясен вопрос, является ли тайным похищение в присутствии потерпевшего, если последний не способен был понять происходящее (малолетний, лицо в состоянии опьянения и т.д.). Как видно, данный общеупотребимый термин приводит к неясностям и сомнениям.

В нормативных правовых актах широко используются специальные термины из различных отраслей техники, науки, искусства. Для правильного их уяснения необходимо обращение к соответствующим справочникам, словарям или помощи специалистов. Смысл исследуемого слова толкуется так, как понимал его законодатель в момент издания нормы. Однако возможность изменения значения слов существует и нельзя это не учитывать при толковании.

Следующая, не менее ответственная задача — установление смысловой и грамматической структуры текста, изучение взаимосвязи всех предложений, уточняющих, развивающих и конкретизирующих содержание и в совокупности составляющих норму права. Установление таких связей особенно важно в случае, когда норма складывается из нескольких статей одного акта или различных актов (внесение изменений и дополнений в статью, последующее ее распространение, отмена какой-либо части и т.д.).

Придавая существенное значение грамматическому толкованию, нужно вместе с тем видеть и то, что при уяснении содержания закона недостаточно ограничиваться одним только этим способом. Тем более что в законодательном тексте могут быть грамматические погрешности, допущенные при его выработке. Например, при формулировании положений закона в ряде случаев оказывается необходимым указать не

только на диспозитивность нормы (норма действует, если иное не предусмотрено договором), но и на возможность установления иного порядка другим законом. Предложение с использованием союза «или» строится так: если иное не предусмотрено договором или законом.

Но вот в ст. 37 Закона РФ «О залоге» дана другая формулировка: «если иное не предусмотрено договором и законом». Вместо союза «или» использован союз «и». А это имеет здесь принципиальное значение: строго грамматически союз «и» означает, что «иной порядок» должен быть предусмотрен одновременно и законом, и Договором. И только используя другие способы толкования (в частности, специально-юридическое), следует прийти к выводу, что здесь тоже «иной порядок» может быть, установлен независимо друг от друга, как договором, так и законом.

Логическое толкование — это толкование, которое основывается на законах и правилах формальной логики. Как и при грамматическом толковании, на материале самой юридической нормы (т.е. не выходя за пределы текста закона) используются формально-логические приемы аналогия, преобразование предложения, доведение до абсурда, аргументы от противного и т.д.

Законы и правила формальной логики вслед за грамматическим анализом (а точнее, в единстве с ним) позволяют сделать еще один шаг к раскрытию содержания юридических норм. Ведь мысль и воля законодателя выражаются не только в виде грамматических предложений, но и в логической организации, построении содержания норм.

И это тем более важно, что право по самой своей природе — формально-логический феномен, где определяющими являются логическая стройность и законченность, непротиворечивость и последовательность.

Норму права можно понять до конца, если рассматривать ее в тесной логической связи с другими нормами, близкими по содержанию. Именно поэтому установление определенной связи (как близкой, так и более отдаленной) с другими правовыми нормами является необходимым и весьма важным элементом толкования всех без исключения норм. Таким образом, необходимость систематического толкования вызывается наличием норм, которые регулируют смежные общественные отношения, в определенной степени похожие друг на друга и взаимно связанные между собой. С помощью систематического толкования мы можем одновременно решить несколько задач: глубже и полнее осмыслить правовое веление; проверить, углубить и уточнить текстуальное содержание правовой нормы; устранить сомнения, которые могут возникнуть в процессе грамматического толкования.

Систематическое толкование —это уяснение смысла нормы права с точки зрения ее связи с другими, самостоятельными правовыми нормами, в зависимости от места, которое занимает данная норма в

целом в системе нормативного акта. При систематическом толковании достигается несколько целей. Во-первых, раскрывается смысл правовой нормы в зависимости от места, которая она занимает в системе кодекса или иного нормативного акта. Во-вторых, исследуемая правовая норма сравнивается с другими нормами данной отрасли права, а также с нормами других отраслей, с которыми находится в той или иной взаимосвязи.

Так статья 143 УК РФ предусматривает ответственность, занарушение правил охраны труда. Однако в ней не говорится о том,в чем эти нарушения выражаются. Таких правил много, они содержатся в законах и иных нормативных актах и их нельзя не учитывать при толковании указанной выше статьи.

Установление систематических связей толкуемой нормы с другими, близкими ей по содержанию, в одних случаях позволяет всесторонне рассмотреть правовую норму без изменения ее содержания. В других случаях близкая норма может дополнить предписания исследуемой нормы, уточнить ее, ликвидировать возможность возникновения пробелов и недоразумений при ее применении. Связь норм появляется также в том, что одна из них может устанавливать определенные исключения из общего правила, сформулированного в другой норме, кроме того, изменять в той или иной степени содержание другой нормы, ограничивать или распространять объем ее действия.

Установление системных связей между нормами помогает правильно понять сферу их действия, круг лиц, которых они касаются, смысл того или иного термина и т.д. Это особенно важно, когда сравнивается изданная ранее норма с новой, которая в какой-то степени корректирует ее содержание. Систематическое толкование позволяет выявить противоречия и коллизии в законодательстве, а также нормы, которые хотя формально не отменены, но на самом деле заменены другими и фактически не действуют. При необходимом применении аналогии закона этот прием толкования помогает найти наиболее близкую по содержанию, подлежащую разрешению, норму.

Каждая юридическая норма связана со многими другими, действует не изолированно, а в единстве с ними, причем в составе целостных институтов, отраслей права, всей правовой системы. Поэтому достаточно полно раскрыть содержание данной нормы, правильно понять ее в принципе невозможно без учета многообразных связей со многими другими нормами, иными нормативными положениями и принципами.

Кроме того, существуют отсылочные и бланкетные нормы права, структура которых построена так, что они вообще могут рассматриваться только в единстве с нормами, к которым сделана отсылка. Необходимо обратить внимание и на нормы, содержащиеся в общей части кодексов интерпретатора. Перед глазами (и в мыслях, и «на столе») должен быть кодекс, а также другие нормативные акты,

относящиеся к данному делу. Вот, например, положения ч. 2 п.2 ст. 53 Закона «О залоге» о том, что «залогодержатель обязан в полном объеме возместить залогодателю убытки, причиненные утратой, недостачей или повреждением предмета заклада, если это предусмотрено законом или договором».

Чтобы выяснить смысл упомянутого в законе выражения «в полном объеме» требуется систематическое толкование. Смысл указанного положения уже во многом раскрывается при его сопоставлении с другими нормативными положениями той же статьи, в том числе и положением о том, что в случае оценки предмета закладка «ответственность залогодержателя не должна превышать указанной оценки». Главное же здесь — обращение к общим нормам гражданского законодательства, устанавливающим правила об объеме возмещения убытков по гражданским обязательствам.

Изучение исторической обстановки, сложившейся при издании исследуемой правовой нормы, задач, которые ставил перед собой законодатель, установление ее социального назначения на основе изучения общественных процессов, обусловивших ее возникновение и действие, называется историко-политическим или историческим толкованием.. При его применении используются документы и материалы, опубликованные в средствах массовой информации, а также литература, отражающая политику государства по рассматриваемому вопросу. Историко-политическое толкование: изучает преамбулу и введение к толкуемым актам, их официальное и неофициальное толкование; тексты отмененных актов по тому же вопросу, материалы обсуждения и принятия толкуемой нормы; учитывает социально-политическую обстановку, складывающуюся в момент самого процесса толкования.

Историко-политическое толкование помогает правильно и в каждом историческом периоде дифференцированно подойти к пониманию того или иного термина или слова. Например, в ст. 421 ГК РСФСР 1922 года употребляется термин «предмет роскоши». Содержание этого термина претерпело серьезные изменения в силу возросшего материального благосостояния людей. Поэтому теперь он, естественно, толкуется несколько иначе, чем в двадцатые годы.

Такое толкование должно проводиться лишь в рамках основного содержания исследуемого акта, не должно быть предлогом для отхода от его точного смысла.

Существенное значение в историческом толковании имеют альтернативные проекты, публикации в печати при обсуждении проекта, в особенности дебаты в законодательном органе, вносимые поправки, основания их принятия или отклонения и т.д. Важнейший источник сведений по всем этим вопросам — протоколы заседаний законодательного органа, свидетельства разработчиков проекта, участников дискуссий.

Например, использованный в законе о собственности термин «достояние», на первый взгляд, означает то же самое, что и термин «собственность». К такому же выводу можно прийти, если провести грамматическое, логическое, систематическое, специально-юридическое толкование. Тем более что в российских законах советского периода подобное отождествление действительно встречалось. И только содержание острых дебатов по вопросам собственности, происходивших при принятии закона, дает основание сделать вывод о том, что понятие «достояние» (обозначавшее обладание природными объектами народом, нациями и др.) использовано как раз для того, чтобы оттенить своеобразие данных отношений, лежащих в иной плоскости, чем отношения собственности в строгом смысле этого слова.

Рассматриваемый способ толкования может затрагивать и более основательные исторические, в том числе историко-правовые данные. Например, в начале 1993 года при решении вопросов приватизации одним из ведомств был подготовлен законопроект, в котором в российское право вводилась конструкция «доверительная собственность». Между тем, как показывает историко-правовой анализ, эта конструкция выработана в особых исторических условиях Великобритании, и ее введение разрушило бы сложившуюся систему правовых отношений России.

Исторические данные, однако, используются только как способ толкования. Как бы ни было велико значение таких данных (например, прямые свидетельства разработчиков проекта закона), они сами по себе не могут быть источником для понимания закона и как таковые не могут быть положены в основу принимаемых юридических решений. После того как закон, иной нормативный юридический акт принят, обрел юридическую силу, единственной основой для решения юридического дела является законодательный текст, прежде всего сама «буква» закона — та мысль и та воля законодателя, которые выражены в формулировках, в словесно-документальных положениях нормативного юридического акта.

Все способы юридического толкования используются в совокупности, в комплексе. Указанные приемы всегда дополняют и обуславливают друг друга. При толковании нормативного акта к ним всегда приходится прибегать одновременно и параллельно.